Итак, в последний год перед ковидом в конце 2019, когда ковид уже бушевал в Ухани, но был еще неизвестен даже в пределах Уханя, у меня начались более серьезные разговоры на китайском, где я даже обсуждал коммунистов, обычно в плане, какой хороший и антикоррупционный Си. Также говорили о Трампе и Фалунгонг, а также рассказывал анекдоты про поручика Ржевского и Штирлица на китайском, если это в принципе, имеет смысл.
Конечно, ничто не мешало и раньше в Шицзячжуане называть шаансийские гамбургеры 陕西汉堡 у гамбургерши шанхайскими барсами 上海雪豹и пельмени хундун у пельменьщицы 混蛋馄饨козлинками, но это все сиюминутные диалоги на полминуты максимум.
Иностранцы с выученным, а не перенятым от родителей (так называемых бананов, т.е. желтый снаружи и белый внутри; в Китае раньше было много, сейчас меньше) китайским, редко критикуют китайцев в интервью на китайском, в основном вещают нам на Youtube, какая хорошая и вкусная здесь еда (даже если они ее в рот не вломят, но на камеру работает) и какие интересные обычаи и нравы. Здесь работает правило, что если ты потратил годы и годы на изучение закорючек и вокабуляра, то, во-первых, какой-то пиетет по отношению к этой культуре тебе косвенно вдолблен, и во-вторых, ты не будешь ставить это все под удар ради сомнительного хайпа с риском вылететь в трубу за критику и антиправительственные заявления. Между собой, и даже в присутствии белозадых иностранцев, китайцы вполне могут обсуждать недостатки своей страны, и они в меру критичны по отношению к тому, что происходит. Так моя знакомая владелица суши-ларька, “сушилка” Ван в Шицзе, неоднократно ругала проверяющих за то, что они ее штрафовали и притесняли за грязь в ларьке и тараканов, и даже агитировала меня за Фалунгонг в плане, как эти упражнения помогли ее матери с радикулитом. В политическом плане, про само это движение в Китае, она мало знала. Понимала, что их за что-то преследуют, а они как-то шифруются и печатают свои лозунги на юаневых и пятиюаневых банкнотах, но это все в пределах этической нормы.
Ничего более политизированного, чем давно разгромленный и нейтрализованный Фалунгонг, не обсуждалось. Какие-то природные катаклизмы типа тайфунов в Гуандуне и Фуцзяни и снежных заносов на севере и в районах возле Янцзы – это мелочь на пару дней, потому что ничего политического там нет в принципе. Джек Ма и его выпендрёжи и закосы под Майкла Джексона немного попадали в поле зрения, но тоже по мелочи. В Китае предпочитают заниматься только своим делом, и не лезть в чужие, а обсуждать ламентации миллиардера по поводу неэффективности госуправления у нормальных людей времени нет, а студенты и маящаяся дурью богема и богатенькие буратины в свою среду не шибко кого из иностранных преподавателей пускают.
Вряд ли можно считать политизированными прозвище местной лавки 锅盔guokui-иста “ельцинский пирожок”, потому что у пирожника трех пальцев на руке не было. Он сам посмеивался от такого сравнения с Ельцыным. Соседний полубутик для студенток в Чэнду мы обсуждали, как чучельный 稻草人衣服店 потому что одежки последней моды там были какие-то мешковатые, и приодетые девки выходили оттель, как обобравший пугало волк из “Ну погоди” после потери штанов в серии про деревню.
Трамп и его тарифные война с Китаем обсуждались в контексте, когда фруктовая торговка не давала скидки в юань на коробочку черники, когда я покупал две или три коробушки, а скидывала по юаню на коробку только когда покупал четыре или пять. Тогда она называлась жадная, как Трамп. А если учесть, что и голос у нее был мышиный, то картина совсем получается не политкорректная.
Вот такие скромные поползновения скрасить местную жизнь в провинции случались за последние годы. Не густо, прямо скажем...