"Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать высокочтимое начальство"
Петр I
Матрос Влад Макеев был незаурядной личностью, славился многословием и пытливым умом. Любое порученное дело доводил до нестандартного результата, чем снискал к себе искреннее удивление и уважение комсостава, часто сопровождающегося выгулом наружу зверя из глубин, подогнанного по фигуре капитанского кителя.
После смены порта приписки с Таллинна на Калининград «Крузенштерн» готовился к очередному рейсу. Владу было поручено сделать новую надпись на корме. Дело было нехитрое, и закраска через трафарет слова «Калининград» не предвещала особых препятствий для творчески настроенного моряка. Его освободившийся от плотного завтрака ум, вооружившись изрядным количеством белой краски и беличьими кисточками от артели «Свиная шерсть Габаляна Буркеншмульда», приступил к шедевральному полету фантазии. Во-первых, нужно было понять, каким образом вывесить себя с кормового подзора, исключив воссоединение тела с забортной водой, а во-вторых, как удержать краску и трафарет, раскачиваясь на беседке, закрепленной через пеньковые концы на кормовые кнехты. После двухчасового ерзанья на шершавой доске удобная поза была найдена и эврикой отразилась в безумных глазах пронизывающих сырой воздух чаек. Еще час ушел на слежение за чайками, и минут двадцать - на переругивание со страхующим на палубе матросом. После изнурительных приготовлений к творчеству выяснилось, что подошло время обеда. Краски, Влад и трафарет в стиле стремительных героев табакерки выскочили с беседки на палубу, и один из этого творческого трио резво переместился в столовую команд для приема пищи. Послеобеденный адмиральский час, к коему Влад никакого отношения не имел, застал матроса врасплох на пути от столовой до места работы предательски сытыми глазами, в которых явно прослеживался осатаневший Морфей. Устало растянув семиминутную сигарету на час, чем подтвердил теорию относительности на практике, закрепив истину о работе, которая не волк, бравый матрос взял краски и трафарет и вернулся на рабочее место за бортом.
Неожиданно выяснилось, что забыл взять кисточки. Вылез из беседки, прихватив трафарет (чтобы ветром не унесло), отправился на поиски беличьих элементов Габаляна. Через час кисти были найдены. Незаметно подкрался ужин, и как следствие - окончание рабочего дня. Продолжение художественного порыва было решено перенести на следующий день.
***
Через неделю «Крузенштерн» торжественно вышел из порта Калининград. Академический оркестр «Меланхолия» нестройными трубами оповестил прибрежных улиток о начале очередного беспрецедентного плавания, и судно отвалило от причала. Путь лежал через Балтику, датские проливы и Северное море. Обычно корабли береговой охраны Дании и Германии сопровождали четырехмачтовый барк по проливам, следуя параллельными курсами, но на этот раз что-то пошло не так в Датском королевстве. Корабли ВМФ приклеились биноклями к кормовому подзору, а наиболее активные очередями простреливали корму при помощи длиннофокусных объективов.
Относительно попутный ветер прогнал парусник по портам Северного моря и, в конце концов, любезно завел в порт Бремерхафен, чем осчастливил несколько тысяч благодарных жителей и полторы сотни курсантов. Первых тем, что смогли подняться на борт, а вторых тем, что смогли сойти с борта. На третий день стоянки на борту появились представители иммиграционных властей с весьма странным вопросом о порте регистрации судна. Полуторачасовая дискуссия с капитаном не привнесла ясности. Подняли все документы, включая построечные, в которых были зарегистрированы все порты приписок «Крузенштерна» за последние 80 лет. Таких набралось не мало, однако представителей властей это не удовлетворило. После очередных пары часов дискуссии с офицерами парусника, пришли к выводу, что, вероятно, языковой барьер не позволяет найти компромисс между сторонами в элементарном вопросе. Власти настаивали, что Калининград не является портом регистрации, офицеры же, разрывая на себе тельники под форменными рубашками, пытались разъяснить, что Кенигсберг - это есть не что иное, как старое название Калининграда. Еще пару часов пререканий закрепили за чашками кофе. Бодрящий напиток, изрядно сдобренный купажом из закромов капитанского запаса, пробудил искорки здравого смысла у обоих сторон. Офицер-пограничник, не вдаваясь больше в дискуссии, взял старпома за руку и молча вывел с борта на причал. Коллеги проследовали в сторону кормы «Крузенштерна». Удивленному взору старшего помощника открылась красиво натрафареченная надпись «Крузенштерн», а под ней порт приписки:
«…ИНИНГР…».