Монстр.

Монстр.

(отрывок из романа « Подаренная жизнь»)

В это время Волга и её притоки уже начали возвращаться в свои берега после разливов во время паводка, оставляя множество небольших озер на залитой ранее поверхности. Вечером накануне выходных ко мне зашёл Волков Юрий Васильевич и пригласил за компанию рано утром на рыбалку. Сказал, что с собой ничего брать не надо, кроме мешка для рыбы, всем остальным он меня обеспечит. В пять утра мы должны сидеть на скамейке перед подъездом, за нами заедут. Я отпросился у жены на рыбалку, на всякий случай взял с собой сухой солдатский паёк и бутылку водки. Водку я сделал по рецепту Зины из аптечного склада на Безымянке. Я вылил двести грамм чистого медицинского спирта из пивной бутылки в чистую бутылку из-под столичной довоенной водки, влил в неё три флакона настойки боярышника. Долил кипячёной водой бутылку до верха и закрыл её пробкой от той же бутылки. Когда прошла реакция бутылка нагрелась. Я для приличия ещё встряхнул её. Зина рассказывала, что в бутылку водки она опускала ложку сушёных ягод боярышника и настаивала три дня. Когда водка принимала красивый оттенок ягоды, Зина процеживала её в другую бутылку и вливала в неё флакон настойки боярышника. За неимением ягод я вынужден был немного изменить её рецепт.

Я вышел на крыльцо с вещмешком за плечами, в солдатских штанах, ботинках. Поверх майки на мне была солдатская рубашка и телогрейка сверху. На улице было уже плюс двенадцать. В рюкзаке у меня лежал мешок для рыбы и резиновые сапоги. Не надеясь на Юрия Васильевича, я взял с собой бамбуковую удочку, состоящую из трёх звеньев. В собранном виде она была не выше полутора метра. Вскоре к крыльцу подъехал уазик с милицейскими номерами и посигналил. В машине было два человека. За рулём молодой высокий мужчина лет сорока. Одет он был в старый спортивный костюм. Рядом с ним, мужчина лет пятидесяти в новом с иголочки модном дачном одеянии. По его оценивающему взгляду, красивым чертам лица и ухоженному внешнему виду чувствовалось, что он большой начальник. Вскоре вышел Юрий Васильевич и пригласил меня в машину. Мы с ним сели на заднее сидение. Увидев мою удочку, все дружно засмеялись. Я не знал, как на этот смех реагировать и засмеялся вместе со всеми, сказал:

- Напрасно смеётесь, эта удочка волшебная на неё мы поймаем самую крупную рыбу, даже если её там нет.

Мой ответ понравился всем. Мужчина за рулём сказал:

- Сразу видно, что рыбак, наш человек.

- Поживём, увидим!

Сказал мужчина, которого я принял за начальника, потом протянул мне одну из двух налитых рюмочек с коньяком и сказал:

- Давай не будем нарушать нашу традицию, я Арсений Петрович давай познакомимся.

После этих слов, он медленно, смакуя, выпил налитый в рюмку коньяк.

- Виктор Леонидович.

После этих слов я опрокинул содержимое рюмки в рот, подержал его во рту несколько секунд, только после того, как оценил вкус неплохого коньяка, проглотил коньяк в живот. Тут Арсений Петрович разрезал пополам, маленьким ножичком, шоколадную конфетку. Затем он развернул фантик и съел свою половинку, вторую половинку конфетки в фантике протянул мне. Я положил половинку конфетки себе в рот, и она медленно таяла во рту. Потом Арсений Петрович сказал водителю:

- Ну что стоишь? Чего ждёшь? Я тебя Слава давно знаю и с Юрием Васильевичем я тоже знаком. Поехали!

Слава ударил по газам, и мы поехали в сторону остановочной платформы «Сто шестнадцатый километр», параллельно путям станционного развития товарной станции. Не доезжая платформы, мы переехали на ту сторону железной дороги. Проехали мимо Завода Бурового Оборудования, и свернули на дорогу, ведущую к Волге. По этой дороге до берега Волги, по словам Славы, было километров пять. Но проехали мы километра три. Озер вокруг становилось всё больше и больше. Вот мы на берегу какой-то речушки. Она была ещё разлита чуть ниже деревянной переправы, и Арсений Петрович не рискнул переехать её, дал команду Славе ехать вдоль берега по просохшей прошлогодней траве, вдоль берега навстречу течению. Проехали мы с километр и скрылись за холмом после поворота реки, отсюда с дороги нас не было видно. Арсений Петрович остановил машину на сухом месте, я разбудил задремавшего по дороге Юрия Васильевича и мы все вышли из машины.

Свежий весенний воздух и яркое солнце на безоблачном небе взбодрили меня. Я заметил, что сквозь просохшую, прошлогоднюю траву, начала пробиваться молодая зелёненькая травка. В это время мои новые знакомые выгружали свой скарб из уазика. Слава расстелил на землю кусок брезента, вырезанный из солдатской палатки, и стал накрывать поляну. Он поставил на неё две бутылки армянского коньяка три звёзды. Потом начал доставать из рюкзака разную закуску. Я полез в свой вещмешок и хотел достать свои запасы, но Арсений Петрович заметил это и остановил мой порыв. Тогда я разослал свою телогрейку поверх брезента и сел на неё. Стал ждать дальнейшего развития событий. Мне не терпелось найти насадку на крючок и забросить удочку в мутные воды речушки. Я знал, что в мутной воде без мормышки трудно поймать рыбу. Я так давно не был на рыбалке, что мне просто хотелось подержать в руках удочку над водой.

Мои новые знакомые не спешили заняться рыбалкой, после тостов за рыбалку, пошли тосты за здоровье, мужскую дружбу, за тех, кто в море, за женщин. За разговорами и интересными рассказами уже осушили вторую бутылку коньяка. Закуска была хорошая, мужики бывалые, крепкие, казалось, они забыли о рыбалке. Было уже одиннадцать часов. Когда Арсений Петрович дал команду:

- Ну что ребятки, пора заняться рыбалкой, а то вода уже перегрелась?!

Мужики были в меру упитанные, высокие. Они быстро убрали скатерть самобранку в машину. Потом достали из неё небольшой бредень и два новеньких костюма от химзащиты ещё в упаковке. Я помог Юрию Васильевичу нарядиться в него. Размер был ему в пору. Когда я одевал Юрия Васильевича, он мне шепнул на ухо:

- Виктор ничего не надо было брать с собой, рыбалку они организовали нам по моей просьбе, они мне должны, я им много раз помогал.

Слава никак не мог справиться с костюмом химзащиты, я и ему оказал помощь. В это время Арсений Петрович уже разложил две длинные слеги из четырёх труб нержавейки и привязал их вместо уключин, к сторонам бредня. Бредень он разложил раньше вдоль берега против течения реки. Я понял, что мои новые знакомые, мужики опытные и начал им помогать. Слава вел слегу по глубине по голову в воде, Юра шёл со слегой вдоль берега по пояс в воде. Через двадцать метров они заворачивали к берегу, мы с Арсением Петровичем помогали им вытаскивать бредень на берег. В реке у берега рыбы практически не было. За это время мы поймали несколько щучек грамм по триста, да с половину ведра белой рыбки красноглазок и плотвичек. Ко всему Юра споткнулся о корягу и упал в воду. Мужикам было неудобно перед Юрием Васильевичем, такого конфуза с рыбой они не ожидали. Все пойманные нами рыбы оказались самцами. Юра выбился из сил, снял костюм, он потерял всякую надежду поймать рыбу, вдобавок он начал мёрзнуть после купания в холодной воде.

Слава накрыл поляну снова, выставил на неё ещё бутылку коньяка, немного перекусил и поехал на уазике искать другое место. Он больше не пил. Я выпил только рюмку и пошёл рыбачить в небольшое озерцо, в ста метрах от реки.

Вокруг него встречались редкие кусты лозы. По дороге я встретил прошлогоднюю высохшую коровью кучу, опрокинул её и поймал под ней большого навозного червя. Червь поменьше успел скрыться в дырочке вглубь земли. Я выбрал место под кустом, составил и размотал свою удочку, насадил на крючок червя.

Затем забросил у куста подальше от берега удочку. Сел на телогрейку и стал смотреть на поплавок. Была средина дня, воздух прогрелся до двадцати градусов. Мне стало легко на душе, я следил за поплавком и забыл обо всём на свете. Я упал в забытье и вскоре задремал. Сколько я продремал, не знаю. Очнулся я от того, что из моих рук выпало удилище. Я догнал его в воде и потянул на себя, почувствовал сопротивление на том конце. Через несколько минут, большой золотистый карась уже сидел на моём кукане. Я поправил единственного червя, и снова забросил удочку.

Просидел полчаса, поклёвки не было. Я собрал удочку и вернулся к машине.

Когда она подъехала я не слышал. Слава бродил вокруг бредня и выбирал из него мусор от прошлогодней осоки и корней. На брезенте красовалась недопитая бутылка коньяка. Костюмы высохли на солнце. Двери уазика были открыты. На передних сидениях спал Арсений Петрович, на задних сидениях – Юрий Васильевич.

- Только угомонились. Не буди, пусть проспятся, а то они уже хорошие. Сказал мне с грустью Слава. Потом он увидел моего карася и точно определил, что самец с молоками и его вес более шестисот грамм. Он знал это озеро, и сожалел о том, что там нельзя воспользоваться бреднем из-за илистого дна и коряг. Я дал ему свою удочку и сказал, что поймал рыбу на червя, которого нашёл под прошлогодней навозной кучей. Сам опустил карася на кукане в речку. Слава взял мою удочку и пошёл к озеру, а я расстелил телогрейку на брезент, лег на неё, и стал смотреть в безоблачное небо. Я даже не заметил, как снова уснул на свежем воздухе. Я проснулся от того, что стало прохладно. Слава уже сложил мою удочку и собрал бредень.

Шел шестой час по полудню. Юрий Васильевич и Арсений Петрович продолжали спать. Я предложил Славе разбудить друзей покушать и поехать домой. Сказано сделано. Но не тут-то было. Выспавшиеся рыбаки решили продолжить банкет, они хорошо выглядели и разлили между собой оставшийся в бутылке коньяк, я налил себе в рюмку своего, утром приготовленного напитка. После выпивки рыбаки доели всё, что оставалось на столе, не считая буханки хлеба. Выпитый напиток согрел меня. После трапезы рыбаки ушли беседовать в машину. Ко мне подошёл Слава и отрезал кусок хлеба, у меня тоже прорезался аппетит. Я достал из рюкзака консервы, и мы со Славой уговорили их. Между делом я ещё два раза приложился к своему напитку. Он был приятный на вкус и пился легко, но получился больше сорока пяти градусов. Это я понял, когда избыток энергии начал выделятся из меня наружу. Слава не пил. Я собрал вещь мешок и принёс с реки своего карася на кукане. Рыба была ещё живая и вела себя агрессивно. Слава уже сложил бредень, собрал брезент и сейчас наводил порядок на месте нашего пребывания. Я взял ведро, сходил к реке за водой и опустил в воду карася. Ко мне подошёл Слава и сказал:

- Виктор сходи к машине проведай рыбаков, а то они там коньяк Арсения Петровича дегустируют, а из закусок у них только конфеты.

Я подошёл к машине и, не зная, что сказать друзья беседовавшим за рюмкой коньяка произнёс на свою голову:

- Юрий Васильевич, иди, посмотри, что я поймал на свою удочку.

Друзья вышли из машины, и подошли к ведру. Увидев мой улов, у друзей навеселе проснулся азарт рыбака. И вот мы со Славой в лучах заходящего солнца, под командованием Арсения Петровича и при консультации моего соседа тащим невод по озерцу. Озерцо образовалось в результате неровности на поверхности луга в заглублённом месте, после спада паводка. Озерцо было не глубокое и за день под солнцем прогрелось до шестнадцати градусов. Славе вода доходила по грудь в костюме химзащиты. Он шёл ближе к центру озерца. Я шёл ближе к берегу, раздетым до плавок, вода доходила мне до пупка. Юрин костюм химзащиты был на меня велик. Мы прошли озерцо с края до края, и перешли на другую его сторону. Поймали с десяток плотвичек, и они были все самцы. Пока рыбаки чистили невод, я оделся и сел в машину. Вскоре в машине мне стало жарко, моё тело горело. Я вышел из машины и с грустью посмотрел на закат солнца.

Ещё сидя за накрытой поляной, я слышал, что с этой стороны заливных озёр доносились крики прожорливых чаек, но не придал этому значения. А сейчас я отчётливо увидел, с какого озерца поднялись последние утки. Оно было в четырёхстах метрах по дороге домой. Я поделился своими наблюдениями с рыбаками. Вот мы на берегу крохотного, удалённого озерца размером шестьдесят на двадцать метров. Мы со Славой тащим бредень за слеги по пояс в воде по скользкому дну. Я часто чувствую удары рыбок о свои ноги. Бредень тяжелеет каждую минуту. Уже совсем темно. Над нами небо, усыпанное тысячами звёзд. Озерцо освещается фарами машины, оставленной на берегу его короткой стороны. Мы прошли только метров двадцать и свернули к берегу. Только с помощью руководителя и советника мы смогли вытащить бредень на берег. Он оказался забит рыбой и раками. Мы с трудом выбросили содержимое бредня на землю. Серебристая рыба билась о землю в лучах прожектора, а раки, которые отцепились от сети бредня, поползли шеренгами обратно к озеру. Мы взяли вёдра и начали собирать в них рыбу и высыпать в мешки. В основном это были особи красноглазки, плотвы и другой белой рыбы. Каждая особь была женского пола с икрой. Они ждали самцов, но те по каким-то не зависящим от них причинам, не попали к своим подругам. Вода ушла, и все самки остались в углублениях, на свою погибель.

Мы выбрали самые крупные экземпляры. Вес рыбок был от ста пятидесяти, до трёхсот грамм в зависимости от вида. У раков были и самцы и самки. Самки были уже оплодотворённые и многие особи при убавлении воды в озерце переберутся в русло речушек, а оттуда в Волгу. Раки были разных размеров. Были и приличные экземпляры. Каждый из мужиков взял себе по несколько крупных самцов. Я с детства ловил раков в реке Молчадке в Белоруссии, когда гостил у дедушки. Река Молчадка проходила через торфяники и раки там были чёрного цвета.

Волжские раки имели тёмно-зеленоватый оттенок. Связываться с раками я не хотел, да и рыбы мне столько не надо. Жена у меня не любила речную рыбу, говорила, что от неё болотом пахнет. Так что, чистил я её сам. У нас была эмалированная кастрюля на двадцать литров, и я решил засолить в ней рыбу, а потом повялить на балконе под марлей. Пока рыбаки очищали невод от ненужной рыбы и застрявших в ячейках сети раков, я оделся и пошёл вдоль берега к машине. В метрах пяти от берега я заметил, что кто-то в темноте движется от озерца в сторону речушки. Сначала я принял беглеца за черепаху, но потом присмотрелся и понял, что это огромный рак. Он, наверное, уже не первый раз в своей долгой жизни проделывал такие маршруты. Почуяв меня, рак остановился и начал поднимать свои огромные клешни вверх и в стороны, пугая нежданного гостя. Я схватил сзади за спину рака и поднял его над землёй. Рак несколько раз с шумом сократил свой хвост, его в Белоруссии называли шейка, и беспомощно шевелил двумя клешнями. Весил он в районе полутора килограмма.

Когда я подошёл к машине, то вынул из ведра карася, с трудом затолкал туда рака и накрыл ведро сеткой. Карася я положил в свой мешок для рыбы. Когда мужики, наконец, очистили невод, и пришли к машине, было часов девять. Тут я им показал монстра. Никто из них в жизни не встречал до этого такого рака. Слава поднял с земли сухую прошлогоднюю камышинку и попробовал ей дотронуться до клешни рака, тот мгновенно, как ножницами перекусил её. После этого мужики выделили мне три ведра рыбы, я отказался от ведра рыбы. Высыпал в свой мешок два ведра рыбы и на неё запустил рака. Домой я попал ближе к одиннадцати. Получил нагоняй от жены, высыпал рыбу и рака в ванну. Постирал в раковине мешок, в котором была рыба. Вывесил его на балкон. Между делом влил в ванну пять вёдер отстоянной от хлорки воды. Затем поставил на кухне раскладушку, разделся до плавок и попытался уснуть на ней. На большее у меня уже не хватило сил. Мне в квартире было очень жарко, не хватало кислорода, всё моё тело горело. Я не выдержал, поднялся, распахнул настежь створки окна, лишь только после этого уснул богатырским сном. Через час жена пришла на кухню, закрыла окно и открыла форточку. Я спал, как убитый. Утром она ходила по кухне готовила на всех завтрак, я только мирно посапывал, не обращая на её деятельность никакого внимания. Сколько я проспал бы, одному богу известно. Но к нам в девять часов воскресенья зашёл Николай Каштанов и спросил у Маши:

- Где хозяин?

- Спит на кухне после рыбалки! - Ответила жена.

- Можно посмотреть, что он поймал? - Не унимался Николай.

- Смотрите, рыба в ванне, отдельная ещё живя, дышит и шевелится, - ответила Маша.

Николай включил свет и вошёл в санитарную комнату. Через некоторое время, прикрытая не на защёлку дверь ванной открылись, и Николай выпал за пределы порога, чем до смерти напугал жену, перекрыв своим длинным телом коридор. Маша тут же разбудила меня. Первые слова жены с трудом дошли до моего сознания, она трясла меня и испуганным голосом говорила:

- Виктор, проснись же ты, наконец. Там в нашем коридоре лежит мёртвый Николай Каштанов. Наверное, его током убило, когда он коснулся ванны.

Я подбежал к лежащему на полу Николаю. Его лицо показалось мне бледным. Дыхания Николая я не заметил. Тогда я дотронулся рукой до сонной артерии, лежащего на полу человека, и почувствовал её пульсацию. Сердце работает, значит, Николай живой, промелькнуло в моей голове. Я попросил жену принести нашатырь, а сам набрал полные лёгкие воздуха и вдохнул его в открытый мной рот Николая, предварительно зажав его ноздри пальцами руки. Когда я отпустил пальцы, то почувствовал на своей руке Колин тихий выдох. Он дышал, но редко. С помощью нашатыря мы привели Николая в сознание и посадили за стол. Я понял, что Николай увидел в ванне монстра рака, сверх рыбы, сильно испугался и от этого упал в обморок. Я припомнил случай на посадочной платформе Речной, мальчишки несли в руках раков и упустили парочку. Увидев тогда небольшого рака, Николай испугался и убежал под смех наших рабочих за пределы платформы.

Они то, знали, что Николай с детства панически боялся раков, хотя очень любил ловить рыбу. Я достал из рюкзака бутылку со вчерашним напитком и налил нам по половине гранёного стакана целебной жидкости. Николай выпил и крякнул, стал быстро закусывать тем, что было поставлено Машенькой на стол. Потом сосед извинился, за то, что напугал нас и ушел домой, унося с собой большую миску с рыбой. Я позавтракал и засолил двадцати литровую эмалированную кастрюлю рыбы под гнёт. Вскоре жена ушла в магазин, оставив на меня проснувшегося Максима. Мы играли с лошадкой, но сын, увидев за окном солнышко, стал проситься на улицу. Это не входило в мои планы. Потому что, я хотел делать материальный отчёт по своим объектам. Тогда я нашёл выход с положения. Подозвал к себе Максима и сказал:

- Сынок я вчера принёс тебе подарок. Я могу показать тебе его, с ним нельзя играть, на него можно только смотреть, сидя на кровати. Если ты обещаешь на него только смотреть, и не прикасаться к нему руками, я покажу его тебе.

Максим подбежал к кровати залез на неё и сложил вместе ручки.

- Молодец сынок, ты всё правильно понял, вот так и сиди, а я пойду за подарком, - похвалил я Максима.

После чего сполоснул, обессилевшего от множества попыток, вылезти из мокрой ванны рака. Затем я как смог вытер рака,

и пустил к дальней от открытой балконной двери стене комнаты, а сам сел рядом с сыном на кровать. На моё удивление, Максим нисколько не испугался монстра, а наоборот заинтересовался им. Он показал своим пальчиком в сторону рака и спросил:

- Папа, как его звать?

- Это рак. Он живёт на дне реки под водой в норе.

Пояснил я сыну. В это время рак развернулся и пополз к балконной двери на приток свежего воздуха. Максим с интересом наблюдал, как монстр, перебирая клешнями, полз по комнате. Вот рак добрался до кирпичного выступа под балконной дверью и с третей попытки взобрался на порог двери. В этот момент сын закричал, сидя на кровати и жестикулируя своими ручонками:

- Папа, рак бежит! Лови подарок!

- Не бойся, от нас не убежит.

Я поднялся с кровати и вернул Рака на прежнее место. Это событие повторилось много раз. С каждым разом рак уставал и польз к двери всё медленнее. Сын сидел на кровати, сложа ручки, и не отрывал глаз от рака. Я сел за стол на кухне и стал делать отчёт, а Максим прибегал ко мне и сообщал, когда рак добирался до балконной двери. Я разрешил ему это делать за то, что он хорошо себя вёл. Через некоторое время я увлёкся работой и на некоторое время забыл, о нашей игре. Вспомнив, что сын ко мне больше не приходит, я прибежал в комнату и увидел, как сын перед собой, правильно держа, нёс, кряхтя, полутора килограммового рака и говорил ему:

- Рак, какой ты глупый. Папа тебе сказал, что от нас не убежишь, а ты его не слушаешь, всё убегаешь и убегаешь. Если он узнает, что ты плохо себя ведёшь, то выгонит из дома, и мне не с кем будет играть.

Я засмеялся и пошёл делать свой отчёт. Когда пришла жена с покупками, я забрал рака и пустил его в таз с водой. Затем отнес, поставил таз в ванну и выключил свет. Сыну сказал, что с раком можно будет играть, когда папа завтра придёт с работы. Рак должен много спать, набираться сил, иначе он умрёт. Рак прожил с нами несколько дней, пока не обессилил. Тогда, чтобы не пропадать добру, я опустил еле дышащего рака в кипяток. Мы съели его с пивом, когда сын спал. Максиму сказали, что кто-то плохо себя вёл, и рак обиделся на нас и убежал в свою норку.