Моему другу, мысли которого я никогда не читала, но всегда разделяла
Соприкосновение
"Либо вы часть решения, либо вы часть проблемы". Элдридж Кливер
Шон с трудом открыл глаза – голова болела невыносимо. Осторожно выпутался из сплетения женских тел и осмотрел свое «многострадальное» тело, которое было, не только исцеловано, но и покусано, а местами поцарапано, и ухмыльнулся, видимо, ночь была многогранной.
– Да уж, погулял, так погулял! – прошептал он, рассматривая женщин, всю ночь сводивших его с ума.
Ему нравились всегда девчонки из окраинных миров, они были красивыми и смелыми, но эти… Эти были грёзой мужчин. Нежные и страстные, стройные тела, роскошные гривы. Вздохнул.
– Что же мы пили, если я не помню, как здесь оказался? – Шон потёр лоб, стараясь вспомнить хоть какие-то детали. В памяти всплыли обрывки картин: набережная в цветах, гремящая музыка, потом лицо брата, утверждавшего, что он, Шон, не способен мгновенно принять решение. Шон опять ухмыльнулся. – Точно! Это братец меня спровоцировал! Только не понятно, как я мог на его подначивание повестись?
Взъерошив волосы, Шон поднялся и подошёл к окну и распахнул настежь. От свежего воздуха голова перестала болеть. Выглянул в окно. Обычный окраинный мир: многоэтажные дома, двор, забитый машинами, пыльные газоны, убогое освещение в виде фонарей на столбах. Единственное что здесь украшало двор, огромные деревья с мелкими темно-зелёными листьями. Он покачал головой, представляя, какое количество пыли на их листьях.
– Где же я очутился? – пробормотал он.
Осмотрел комнату. Ничего в ней не говорило о том, в каком мире он находился. У людей, обставлявших комнату, был странный вкус. Вся обстановка была сочетанием различных стилей: и дерево, и металл, и пластик, причём шкафы были изрядно обшарпаны.
Потрогал великолепные шторы, из кремового искусственного волокна, но вышитые вручную гиацинтами и ирисами. Взглянул на стол, на нём была скатерть, тоже вышитая по краю шоколадными и фиолетовыми ирисами. На столе стоял глиняный кувшин с пионами и больше ничего. На широкой кровати шелковые, шоколадного цвета простыни и такие же подушки, но с вышивкой. Хозяйка дома, вышив гладью фиолетовые гиацинты, смогла соединить воедино всё в комнате, создав в ней уют и покой.
– Хм... Значит девчонки всё убрали после пиршества. Интересно здесь, – пробормотал он. С таким он сталкивался. Некоторые из-за стесненности в средствах махали на всё рукой и прозябали в грязи, а некоторые содержали дом в стерильной чистоте и создавали комфорт. Он усмехнулся. – Мне однозначно повезло! Здесь живёт фея-рукодельница! Интересно, кто же эта фея из этих трёх красавиц?
Шон потряс головой, пытаясь вспомнить, кто из трёх красоток была хозяйкой дома. Увы, он даже не смог вспомнить их имена, а только жар тел и требовательные губы. Тело радостно заурчало – очень захотелось это повторить. Он улыбнулся, но тут одна из девчонок, жгучая брюнетка внезапно открыла глаза и простонала:
– Жорик! Эй! Жорик… В холодильнике пиво. Умоляю, достань! Голова, трещит.
– Это меня что ли? Хм… Язык понимаю, значит это какой-то знакомый мир. Вот только какой? – Шон поёжился, но черноволосая девушка смотрела на него вопросительно, он откашлялся и тихо выразил протест. – Э-э… Вообще-то, я не Жорик.
Девушка подскочила и завизжала:
– Ты кто?!
Шон схватился за голову и просипел:
– Ой, не кричи! Отмель тебе под лодку! Лучше скажи, как я сюда попал? Меня зовут Шон.
Несмотря на звуковую атаку, две другие красавицы: блондинка и рыжая не проснулись, но натянули одеяло на головы, обнажив роскошную вторую половину тела.
Он вернулся к кровати и погладил случайно, как он считал, доставшееся ему добро. Наклонился и расцеловал обнажившиеся части тела. Девушки даже не дрогнули кожей. Шон мысленно ухмыльнулся. Значит точно, все не сомкнули глаз этой ночью.
– Точно, Шон! Конечно, Шон! Вспомнила! – брюнетка немедленно расположилась, так чтобы её прелести находились в максимальной доступности для его рук и губ, проворковав. – Ненасытный!
Шон немедленно поцеловал её за это, шепнув:
– Ну сил нет просто смотреть на такую красоту! Ты восхитительна!
Брюнетка порозовела, она почему-то застеснялась от искренней простоты, прозвучавшей в голосе этого парня. Он нежно поворошил её волосы и поцеловал плечо.
Голова девушки закружилась от нахлынувшего желания расцеловать его. Чтобы хоть как-то освободиться от подступающей истомы девушка занялась «географией», рассматривая на его теле следы ночной страсти.
– Ух ты! Это моя помада. И здесь, и здесь! Надо же! Как мы тебя вчера… Хм… Почему я решила, что тебя Жориком зовут? Никак не могу понять! Конечно, какой ты Жорик, если нам руки целовал? Просто принц зарубежный, да и только! – она осмотрела Шона и подмигнула ему. – Ну, ты парень удивил! С троими всю ночь... Ты как себя чувствуешь, мачо?
– Слушай, а они живы? – Шон осматривал спящих девушек, которые так и не проснулись, несмотря на его смелые ласки.
Его действия, а может желание пережить опять ночной восторг, сделали её дерзкой. Она обняла его за плечи и прошептала в ухо.
– Ах ты, зазнайка! Нет такого мужика, чтобы… – она неожиданно застеснялась использовать при этом парне привычные слова, но он смотрел на неё и ждал. Девушка секунду поразмышляв выпалила. – Чтобы нас залюбил до смерти. Просто Юлька с Викой в жизни не проснутся раньше часу дня. Это я пташка ранняя. Представляешь, я уже в одиннадцать утра не могу спать.
Шон захихикал и схватился за голову.
– Ой-ой! Пташка ранняя… Ну ты меня уморила! Надо же, ранняя! Что же мы такое пили?.. Ну, ничего не помню. Слушай, я где?
– Да в общаге, у Вики! У неё же своя комната. А заметил, как она вышивает? Э-хе-хе! Пропадает талант зря. Ей бы семью иметь… М-да… – девушка, отодвинув его, дотянулась, не вставая до белого шкафа.
Шон усмехнулся, это белое чудо оказалось холодильником. Брюнетка, между тем, выудила оттуда две бутылки и сунула ему в руки одну из них. Шон озадаченно прочёл:
– «Три толстяка». Небеса, а это что?
– Не выпендривайся! Какое есть пиво, то и пей. Надо полечиться, слишком много вчера пили и мешали всё подряд. Конечно, огуречного рассолу хлебнуть бы, да где ж его взять-то?!
Шон повертел крышку, открыл, и глотнул холодного напитка. Пиво, как утверждала черноволосая, было чем угодно, только не пивом, но выбирать не приходилось. Выпил полбутылки, и сразу стало легче. Он минуту посидел, окончательно прогоняя головную боль, обдумал свои действия и решительно проговорил:
– Слушай, а ты не обидишься, если я спрошу что-то очень неприличное?
Девушка широко раскрыла глаза, по её лицу было видно, что она даже не представляет, что после вчерашнего может быть неприличным.
– Ну, спроси… – осторожно просипела она и глотнула пива.
– Тебя как зовут? – и замер, ожидая возмущения.
Девушка поперхнулась, потом рассмеялась:
– Ну, ты даёшь! Ты что, вообще ничего не помнишь?! Хотя я тоже хороша, назвала тебя Жориком. Я же Нина! Мы тебя на Набережной встретили.
– Э-э… Прости, Нина, но я всё равно ничего не помню! Просто ужас, как неловко. Расскажи всё!
– Ну, болтали, танцевали, пели под гитару. Пили красное вино на брудершафт. Ну что ещё? Просто целовались. Знаешь, меня никто так не целовал. Просто улёт! Опять пили. Ты вроде потом спорил с братом, но я как-то особо не прислушивалась. Хотя кое-что, конечно, слышала. Твой брат почему-то назвал тебя зазнайкой, не способным на мгновенный выбор. Вот! – потрясённая тем, что она что-то вспомнила, Нина, гордо задрала подбородок.
– И-и?.. – Шон поднял брови.
Нина хохотнула.
– А ты сказал, что не боишься серьёзных отношений и находишься в поиске. Просто не можешь никак определиться. А потом уехал с нами, чтобы…
Шон перебил её:
– Вот-вот! Чтобы что?
– Да всё! Мы попробовали всё! – гордо проговорила девушка.
– Это как понимать, всё? Ну не молчи! Отмель тебе под лодку! – Шон озадаченно почесал в затылке и надеждой посмотрел на неё.
Нина ответила ему подмигиванием.
– Поэтому ты и не помнишь. Ты не виноват, это – Викина технология. Она не восприимчива к алкоголю. Совсем! Для неё вино, как сок! – видимо на лице Шона было непередаваемое выражение, поэтому что девушка пожалела его. – Я помню, что твой брат сказал, что пробовать всё подряд, это худшее, что можно придумать. А ты сказал, что ничего не боишься и перепробуешь всё. У Вики такой запас, обалдеть! Она акушер в роддоме, так ей непрерывно, то цветы, то вино, то конфеты дарят. У неё просто склад образовался. Ты, видимо, чтобы доказать брату попробовал все вина и коньяки. Мы думали всё, заснёшь, а это для тебя как топливо… Эх! Ночь была сказочной.
– Ага! – взвыл Шон. – Ну, провокатор!
Девушка схватилась за голову, так же, как и он, несколько минут назад, и простонала:
– Ох, не кричи!
Шон осторожно спросил:
– А брат-то где? Он что же, не поехал с нами? Почему мы его не захватили с собой?
– Да-а… Всё-таки ты здорово перепил! – Нина пригорюнилась, но Шон умоляюще просительно сложил руки, и она сжалилась над ним. – Он ведь тебе сказал, что не поедет, потому что не видит удовольствия в смешивании всего подряд. Сказал, что ждёт тебя на какой-то станции. Юлька пыталась поинтересоваться на какой, но твой брат сказал, что ты сам знаешь. Тебе тогда было не до того, ты с Викой целовался. Если Вика кого-то начала целовать, то никогда не отпустит пока не нацелуется досыта. Кстати, твой брат какой-то билет Юльке отдал.
– Понятно! – Шон счастливо ухмыльнулся, потому что кое-что стало проясняться. – Скажи, а как называется это место? Ну всё вокруг!
Девушка с потрясением уставилась на него.
– В смысле? Ты про что?!
Шон мгновенно догадался, что сказать.
– Не сердись, Нина! Меня разыграли. Мы сошли на станции, и я должен был на спор угадать, где очутился. Не угадал! Конечно, брат потом мне сказал, но, видимо, из-за вина я сразу всё забыл. Уверен, что он специально сообщил это, когда мы пили. Брат постоянно надо мной подшучивает.
– Да мне-то что! – брюнетка весело ему подмигнула. – Поверь не одного тебя разыгрывают. Все обожают играть. На днях я на улице roлoгo мужика в наручниках встретила. Оказалось, они в игру играют. Он должен доехать до Москвы в таком виде. По правилам игры его высадили из машины в Кинеле, но он не имел права просить о помощи, хотя мог зарабатывать. Ставки очень высокие. Я просто опешила, когда он рассказал! Я ему майку и штаны купила без его просьбы, а за это он мне машину вымыл. А ты всего-то с перепоя не можешь вспомнить, где оказался. Это, можно сказать, мелочи жизни.
– А что, мы много вчера пили? – Шон улыбнулся.
– Да ладно, ты считай и не пил, но попробовал много разного. Очень много разного. Вот и намешал.
– И всё-таки, Нина… Э-э… Вот всё, что ты называла: Москва, Кинель – это названия городов? Я ведь прав? – он вопросительно уставился на неё.
– Конечно, и что?
– А как называется место? Ну, вот всё это место? – он лихорадочно соображал, как спрашивать, чтобы не перепугать её.
Нина покачала головой.
– Нет слов!! Ну, Россия! Что же ещё?
– Нет! Не знаю, что это! – Шон задумался. – А может ещё какое-то название есть?
Девушка потёрла лоб, она была озадачена, не понимая действительно ли это действие алкоголя, или парень разыгрывает её.
– Ну-у… Раньше – Советский Союз.
– Нет, ты не поняла, как называется ваш мир? Вот весь мир.
Девушка испуганно прошептала:
– Пацан, а ты откуда?
Шон вздохнул, потом допил пиво, посмотрел в её округлившиеся глаза и спросил:
– А ты как думаешь?
– Ну-у… Даже представить боюсь! – её лицо выражало смесь азарта и тщательно запрятанной в глубине мечту о сказке.
– Видишь ли, я некоторым образом… Э-э… Чужой. Всем здесь чужой.
Брюнетка ахнула, потом пощупала его и осторожно спросила:
– Неужели пришелец?! Вот клёво!
Теперь удивился Шон:
– Почему?
Сверкнув глазами, девушка пропела:
– Всю ночь меня любил пришелец молодой! – и чмокнула в живот Шона, потом смело скользнула губами ниже.
Шон, вспыхнув от восторга, нетерпеливо и жадно подмял её под себя. Когда они оба очухались, он промурлыкал, целуя её везде:
– Понравилось, девочка?
Девушка, ошалевшая от ласк, прошептала.
– О!! И ты спрашиваешь?! У меня чуть крышу не снесло. Я даже слов не могу подобрать. А вот, что было ночью, плохо помню. Кайф помню, но такого, как сейчас… Ох! Это восхитительно!! Но ведь главное, чтобы тебе понравилось.
Шон изумился.
– Ха! Мне очень и очень понравилось! Могу повторить, а почему главное, чтобы мне? Ты меня заинтриговала.
Девушка по-кошачьи прогнулась.
– Чудак! Ведь в моём лице ты общался со всеми женщинами Земли.
Шон обнял её и, подхватив на руки, закружил по комнате.
– О! Вот! Так это – Земля! Я знаю этот мир. Нина! Красота! Слушай, мне надо на станцию, а то там брат уже заждался меня. Я знаю, где на Земле она находится. Здесь мне не стоит долго задерживаться.
– И правда пришелец! – девушка с восторгом смотрела на него, обняв за шею.
Шон расцеловал её, потом вспомнил, что она говорила, посадил на кровать и уставился на неё.
– Ну, положим, меня братец, на слабо взял! А билет-то зачем оставил?
– Так это не тебе, это Юльке. Она работает продавщицей и хорошо поёт, – брюнетка весело улыбнулась. – Неужели ты не помнишь, как она на Набережной вам пела романсы? Под гитару.
Шон отрицательно помотал головой.
– Нет! Хоть убей, не помню!
Глаза Нины потемнели, она села, обняла себя за плечи, Шон заволновался, когда по её щеке поползла слеза. Нежный голос заполнил пространство:
– «Не уходи, побудь со мною
Здесь так отрадно, так светло.
Я поцелуями покрою
Уста, и очи, и чело.
Я поцелуями покрою
Уста, и очи, и чело».
– Небеса! Это восхитительно! – ахнул Шон.
– Я редко пою, и всегда плачу от этой тоски. Она ведь готова на всё и так простит! – Нина встряхнула чёрной гривой, отгоняя наваждение, вызванное романсом. – Это, что! Если бы ты вспомнил, как Юлька поёт. Сердце замирает! Твой брат сказал, что ей здесь нечего делать, поэтому и дал билет. Она уже решила, что поедет. Я догадалась! Она же исчезнет из нашего мира! Правда?
– Правда, – он ожидал вопросов, охов.
Она же покачала головой и спросила:
– Ну, так как, тебя подвезти на станцию?
– Подвези, если не трудно, – кивнул Шон, выудил из холодильника бутылку с прозрачной жидкостью.
У Нины глаза полезли на лоб.
– Э-э… Это же спирт! Он, конечно, разведён для косметических целей, но все-таки почти сорок градусов… – она замолчала, потому что Шон понюхал содержимое вылил на полотенце и весь обтёрся. Нина покачала головой. – Мог бы попросить салфетки!
– Во-первых, я не знаю, что у вас есть; во-вторых, я сам видел, как вчера Вика, руки им мыла; в-третьих, я в туалете не видел влажных салфеток, а судя по ржавчине, ваша вода может быть очень плохой.
Нина только хмыкнула, потом завернулась в полотенце и помчалась в туалет. Когда она вернулась, Шон уже натягивал кроссовки. Они обошла вокруг него. Он поднял брови.
– Что ты меня так разглядываешь? Мне как-то не по себе от этого.
– Я ведь впервые встретила пришельца, хочу рассмотреть в подробностях. Вдруг всё, что я вижу, иллюзия! Вдруг у тебя – рога и копыта? – девушка усмехнулась. – Прости. Это просто шутка! Меня удивляет одежда. Почти такая же как носят у нас. Шон, скажи, откуда ты знаешь наш мир? Ведь вы с братом почти не отличаетесь от землян! Разве речью. Ты почти не используешь сленг.
– В этом секторе почти во всех мирах у мужчин одежда похожая. Женщины, конечно, носят всякие изыски, а у мужчин майки, куртки и штаны. У нас только обувь, изготовлена по специальной технологии, и становится похожа на наиболее распространенную в мире, в котором путешествуешь. А что касается иллюзии, то их используют только вблизи станций. Здесь, на Земле, есть две удобные пересадочные стации. Ими все пользуются, когда путешествуют в этом секторе, – Шон ответил это мимоходом, обнаружил щётку на тумбочке с зеркалом, и стал причёсываться. Рассмотрел лосьоны на этой же тумбочке и повернулся к Нине. – Позволь, детка, я уберу следы моей страсти? То, чем я вымылся, очень жёсткое средство.
Нина замерла, когда он нежно обтирал её тело. Никогда, никто из её приятелей не был так заботлив и внимателен, теперь она была уверена, что парень не лжёт.
– Спасибо! Горячую воду отключили, вот мы из спирта и готовим всякие лосьоны, – девушка задумчиво посмотрела на него и робко улыбнулась. – Слушай, а можно я тебя познакомлю со своей сестрёнкой? Соглашайся, пришелец молодой. Пожалуйста!
– Что так вдруг? Ты ведь буквально минуту назад решила позвать меня в гости! – насторожился Шон, почувствовав какое-то болезненное эхо в её словах, девушка очень переживала за сестру. – Только говори прямо.
Нина и не собиралась возражать, но в её душе давно укоренилось недоверие к мужчинам, и она волновалась, поймёт ли он, что ей движет?
– Она больна… – девушка сглотнула ком слёз в горле. – Очень больна! Пусть хоть твой визит её порадует! Она никуда не выходит, а тут пришелец. Поедем?! Она ведь никому не расскажет, как и я. Поверь, твоя тайна, так и останется тайной!
Шон кивнул.
– Хорошо!
Продолжение:
Подборка со семи главами:
