--Да ты сбрендила!,- прервала я Алёнкин рассказ, - из-за кого, спрашивается?! Чтобы тебя не было, а этот упырь по земле ходил? В своем уме ты вообще? А о своих родителях ты подумала?
--Ты не понимаешь! Мне на его слова было совсем... плевать и растереть!, - отвечала Аленка, - Меня жгла злость на саму себя! Как я могла связаться с таким недочеловеком? Как?! Дура! Идиотка! Я еще ходила встреч с ним каких-то искала после аварии... Думала, может, струсил, сам уже жалеет и ругает себя, что так поступил. Даже жалела его, представляешь? Сама себя ненавижу за это!
--Ладно, что было - то прошло, - вмешалась в наш спор Светланка , -- моя мама всегда говорит: "молодо - зелено, погулять велено". Шишек себе набили, опыта получили, выводы для себя сделали, всё! Шагаем дальше! А ты, Алёна Алексеевна, эту блажь с таблетками забудь! Не дури!
1993-ий год начался у Алёнки с неприятностей на работе - начались сокращения. Бухгалтерия Алёнки до всех этих изменений - это коллектив женщин, где Аленка всем годилась чуть ли не во внучки. Отношение к Аленке у всех было очень теплым, они всему ее научили, всячески её опекали. Это было сельпо.
И вот, их всех сократили, вместо них пришли тетки из райпотребсоюза. Женщины около сорока. "Гадюшник", - сказала Алёна, - "а во главе гадюшника - Шапокляк". Просто облпотребсоюз решил, что две своих конторы держать в одном селе - невыгодно, пусть остается одна, она со всем справится, тем более, что справляться-то особо уже было не с чем. Алёнка дружила и нормально общалась только с Аллочкой, радовалась, когда уезжала на ревизию в какую-нибудь деревню. Любимая работа стала для нее пыткой.
"Шапокляк" - главный бухгалтер. Так её звали, потому что она очень
походила на героиню мультика. Молодая женщина лет 35. С противным голосом. Всегда не в духе. Мою подругу терпеть не могла после того случая, как её пьяненький муж на общей гулянке по случаю Дня кооперации, слишком активно оказывал знаки внимания Алёнке.
" Она всегда пытается меня как-то задеть и принизить! Чего я ей сделала-то? Зачем на мне зло свое срывать? Злится на мужа, так с мужем пусть и разбирается! Я при чём?! Что может быть у меня с её благоверным? Она
его видела, вообще?!", - рассуждала Алёнка.
Она в то время была, почему-то, всегда серьёзной очень, даже грустной. Мы тогда немного отдалились, потому что у меня с моим будущим мужем начинался роман и почти всё, свободное от работы время, я проводила с ним.
И вот - понедельник, 23-е августа 1993 года. Новость о том, что Алёнка пыталась свести счеты с жизнью. Еще и её недостача. Я не понимала вообще - откуда??? Такого быть не может! Ну, не идиотка же она, чтобы просто брать в кассе деньги на свои расходы? Значит, какая-то ошибка или при пересчете остатка в кассе, или ошибка в отчетных документах.
Всю неделю после работы я ездила к Аленке в больницу.
Вторник- среда. Аленке плохо, она почти не говорит, очень слабая, даже не может самостоятельно сесть. Она лежит в терапевтическом отделении, в палате интенсивной терапии. Что там интенсивного было? Не знаю. Может,
эмалированный чайник, стоящий на подоконнике? Или раковина в углу?
Не была тогда наша районная больница оснащена даже самым жизненно необходимым оборудованием. Рядом с Алёнкой сутками находится тетя Оля.
Врачи говорили о том, что вред от таблеток они купировали сразу - сердцебиение, давление привели в норму. Не было в той аптечке таблеток,
от которых можно было сразу уме..реть. Но Аленка выпила еще какой-то раствор для наружного применения, кислоту, может, какую-нибудь, и этим сожгла себе пищевод. Химический ожог. Да, состояние было тяжелым, но не смертельным. Надо будет ей это всё перетерпеть, она - молодая, ткани хорошо регенерируются, неделька-две пройдут, и снова наша Алёнка забегает. В этом нас убеждали врачи, мы все в это верили.
Четверг - пятница. Алёнке становится заметно лучше. Она даже начинает есть овощные пюре и манную кашу. Начинает сама садиться на край кровати и разговаривать.
Я, помню, выдохнула. Я тогда устала и перенервничала. В субботу - воскресенье я была дома, никуда не ездила.
30-го августа, в понедельник, я проснулась, почему-то, очень рано. По моим меркам. В 5.30. Лежала, ворочалась в кровати - не спится. "Ну, встану, - думаю, - чего просто лежать? Может, в кои-то веки, вовремя на работу приду? Соберусь спокойно, а то вечно бегаю, тороплюсь, лоб расшибаю."
В 8 утра я была на работе. В 8 утра зазвонил телефон на моем столе:
--Лен, привет! Я к тебе с плохими новостями..., - в трубке был тихий голос моей знакомой - фельдшера, - Лен.... Алёнка умерла... сегодня... в 5.30..., - сдавленно сказала она и расплакалась.
Меня будто оглушили. Я молчала.
Из того торопливого сумбура, что она мне говорила, я поняла, что у Алёнки развился тяжелый отек легких. Проморгали пневмонию. И вообще - всё с самого начала делали неправильно!
В субботу в больнице дежурил наш новый молоденький хирург. Когда он перечитал историю болезни Алёнки, то схватился за голову. "Почему она лежит в терапии, а не в хирургии? Почему не сделали сразу дренаж? Она должна быть вся в трубках, а она просто лежит и получает витаминчики? Может быть тяжелое осложнение - отек легких! Мы как и чем ее потом спасать будем?"
С этими вопросами он побежал к главному хирургу. Тот сказал, что пациентка находится в удовлетворительном состоянии, а этого молодого и слишком активного "почемучку" отправил гипсовать ногу какому-то трактористу, чтобы не задавал больше лишних вопросов.
В воскресенье резко Аленке становится хуже. Бились за ее жизнь почти сутки. Ничего не получилось. "Лен, в больнице даже кислорода не хватило! По сварщикам кислородные баллоны искали"...,- плакала в трубке фельдшер.
В тот же вечер я поехала к своей подруге. Уже домой. Она лежала в гр..обу в той самой белой блузке и плиссированной белой юбке. Была похожа на невесту.
--Лен, а ты знаешь, что маленьких детей хор..онят в детских колясках, а молодых незамужних девушек в свадебных платьях?, - спрашивала меня однажды Алёнка.
-- Нет, не знаю. Меня это как-то не интересовало. Я боюсь всего, что связано со см..ертью,- отвечала я.
--Вот представь - в красивом гр..обу лежит молодая, красивая невеста! Это же так красиво и трогательно!
Давным-давно состоялся этот разговор и всплыл в моей памяти у аленкиного гр..оба. "Да, красиво,- думала я, - но ни фига не трогательно! Какая глупая сме..рть! Бессмысленная! Зачем? Зачем, Алёнка, ты это сделала?! Почему побежала домой на обед? Почему не пришла ко мне? Поговорили бы, успокоила бы я тебя как-нибудь. "
В день похорон лил противный дождь. Народу было очень много. С алёнкиной работы пришла только одна Аллочка. За гро..бом мы шли рядом, она мне и рассказала события того злополучного понедельника, когда у Алёнки была передача кассы.
"Всё было как обычно. Опечатали сейф, Аленка составила и сдала отчет. По отчету одна сумма на остатке, а, когда открыли и пересчитали деньги в сейфе - не получилось. Получилось, что в сейфе не хватает целых 150-ти тысяч! Ну, понятно, что ошибка, либо в пересчете денег, либо с бумагами в отчете, но Шапокляк будто ждала этого! Сразу начала кричать своим скрипучим голосом на Алёнку:
--Ты - воровка! Ты тащила деньги из кассы! Хо-о-дит вся из себя - юбка - не юбка у нее, блузка за тридцать тыщ! Стрижки в город ездит делать, шмотье каждый месяц берет! Откуда у тебя деньги на такие покупки?! У тебя зарплата 15 тыщ! Наглая и бессовестная! Воровка!
Всё это случилось уже перед обедом. Алёнка выскочила из бухгалтерии, как ошпаренная. Побежала домой на обед. На обеде она выпила тот злополучный флакон с непонятной жидкостью. Ей стало больно, в груди зажгло, она сама вызвала себе скорую.
А после обеда наша дорогая бухгалтерия нашла потерю. Не было никакой недостачи. Сейф был забит деньгами. Когда наличку пересчитывали, ошиблись. Ошиблись три раза! Три раза до обеда эту чертову наличку пересчитывали! Как в мороке - не видели, что на одной пачке написана сумма на 150 тысяч меньше, чем было денег в пачке! Одни считали, другие писали, как в наваждении каком-то. Мадам одна деньги в пачке пересчитала, а сумму назвала ту, что была написана на пачке. Всё тогда делалось вручную. Когда первый раз всё пересчитывается, и что-то идет не так, сразу начинается волнение и нервозность, теряется внимание, начинается паника.
А после обеда все успокоились, всё еще раз проверили, пересчитали и нашли свою ошибку. Деньги есть. Алёнки больше нет!
Кто-то, хотя бы, извинился? Нет. Даже на похороны не пришли.
Алёнка снилась мне почти каждую ночь в течение года. Я с ней болтала, смеялась, как с живой.
Самый яркий сон видела про нее моя мама. Увидев Алёнку, моя мама спросила: "Алёнушка! Алёнушка, зачем ты это сделала?!"
"Теть Лиз, здесь хорошо! Я здесь замуж вышла!",- ответила Аленка.
П.С. Случилось так, что после алёнкиной см..ерти в моей жизни начались крутые перемены.
В ноябре моя мать выгнала меня из дома.
В январе 1994-го ушла с работы в администрации. Не нравилось мне там, коллектив особенно!
Жила три месяца у замужней подруги, пока нашла съемное жилье. В селе это сделать даже сейчас трудно.
Ездила по нашей области и соседней на газике - торговала посудой. Убегала от бандитов, разговаривала с бандитами. 90-е же были.
Но это всё потом.
П.П.С. История Аленки не придумана. Не придумана, начиная с рассказа про ее приданое и заканчивая сном моей мамы. Это все правда. Изменены только имена и диалоги, конечно, повторены не слово в слово.
Будет послесловие. Позже. Трудно это всё писать, всё заново переживаешь будто.