Москвоведу любителю ли, профессионалу, без архивных данных никуда. Слишком много путаницы на общедоступных сайтах. Один неправильно понял и написал, сотня других растиражировала. А уж тому, кто по-настоящему заинтересовался Историей, и подавно.
Интервью с архивистом Николаем Дмитриевичем Курносовым получилось на удивление интересным и продолжительным. Сегодня я опубликую его третью часть и еще одна ждет нас впереди.
Первые части можно прочитать по ссылкам ниже:
(Все фото в статье и комментарии к ним предоставлены Николаем Дмитриевичем.)
Итак, приступим.
- Николай Дмитриевич, а могли бы вы немного подробнее рассказать о том, как документы попадают в архивы?
Ну, о том, что в советское время все организации были обязаны периодически сдавать своё делопроизводство в соответствующие архивы, я уже говорил. Однако, в 1991 году в стране случилась мирная революция, и все эти нормативные документы приказали долго жить.
Бывший начальник Главного архивного управления РФ Сергей Мироненко вспоминал, что когда 23 августа 1991 года толпа москвичей захватила здание Центрального Комитета КПСС, он и ещё несколько человек из Верховного Совета РСФСР срочно приехали туда. И что они там увидели: во всех кабинетах и даже в коридорах валялись документы толстым слоем сантиметров в десять. И по ним ходили москвичи, поднимали с пола бумаги, разглядывали их. Некоторые уже сунули несколько папок себе за пазуху…
- И кто же повыбрасывал все эти бумаги из сейфов на пол? Там же наверняка были и секретные материалы?
Ну, наверное, те, кто трудился в этих кабинетах. Работники ЦК.
- Зачем они это сделали?
Чтобы невозможно было разобраться в событиях последних недель и на основании каких-то компрометирующих материалов применить к работникам партаппарата репрессивные меры.
Ведь только что закончилась крахом попытка ГКЧП совершить госпереворот, и многие люди, поддержавшие путчистов, искренне боялись за свою жизнь – настолько была накалена ситуация в городе.
- И все эти валявшиеся на полу документы уничтожили?
Нет, конечно.
Всё было сделано очень организованно и оперативно. С помощью милиции и солдат из дивизии Дзержинского посторонних людей из здания выдворили, все бумаги собрали в специальные мешки и перевезли в государственные архивы. Это было сделано и в здании ЦК, и в здании МГК КПСС, они на Старой площади располагались рядышком.
Я лично видел эти сотни мешков с документами, которые стояли во всех коридорах бывшего московского партархива на Международной улице. И несколько лет специально сформированная группа наиболее опытных ветеранов этого архива, знавших структуру партийного аппарата и его делопроизводство, разбирали эти миллионы листов.
Раскладывали их по хронологии, по принадлежности к тому или иному отделу, по темам. Формировали из разрозненных документов полноценные дела.
Эта работа заняла лет десять, не меньше. Но зато сейчас можно сказать, что все восстановлено процентов, наверное, на 95. И деятельность горкома можно достаточно аутентично изучать исследователям. Я лично в то время, когда это все происходило, работал здесь заместителем начальника отдела комплектования московского партархива, который стал называться «Центральным архивом общественных движений Москвы (ЦАОДМ)».
- Потрясающие события происходили в то время... Но, если такая могущественная и громадная партия попыталась сокрыть свою деятельность от посторонних глаз таким вот образом, то наверняка и более мелкие организации не горели желанием, чтобы их документы хранились где-то еще, кроме их собственных сейфов?
Верно.
Когда запретили КПСС (и даже за пару лет до того), возникло огромное количество самых разных больших и малых партий, союзов и общественных движений. Государству они не подчинялись и ничего никому сдавать не обязаны. Да их лидеры и понятия не имели ни о каком делопроизводстве или хранении своей документации.
Анархия была полнейшая!
Но архивисты-то – профессионалы. Они сразу поняли, что если ничего не предпринимать, то через пять лет не останется никаких свидетельств о деятельности этих десятков (если не сотен) партий и союзов. Хорошо, если организация большая, типа ЛДПР. А если крошечная, в несколько сот человек?
И вот нам, сотрудникам отдела комплектования архива общественных движений, приходилось налаживать контакты с лидерами этих новых партий, убеждать их, что нужно обязательно сохранить своё документальное наследие для истории, помогать создавать там делопроизводство и так далее.
Очень многие с трудом шли на контакт. Особенно левые партии типа «Общенародного фронта трудящихся», «Российской коммунистической рабочей партии» и десятков аналогичных.
Ещё сложнее было с анархистами и лимоновцами – те вообще шарахались от нас, как черт от ладана, узнав, что имеют дело с работниками ГОСУДАРСТВЕННОГО архива.
Ага, государственный – значит, как-то связан с аппаратом репрессий:
«Мы вам сегодня списки наших членов передадим – а завтра их всех по этом спискам к стенке поставят? А ну пошли прочь, ничего вы от нас не получите!»
В общем, это была работа, совершенно не предусмотренная никакими нормами, никакими инструкциями и никакими регламентами. Всё – исключительно на доверительных отношениях. На уважении друг ко другу.
- То есть, что-то все-таки удавалось выцарапать и заархивировать? Не все в итоге пропало?
Конечно, не все!
И то, что в результате в государственных архивах отложились хоть какие-то документальные свидетельства этой бурной общественной жизни 90-х годов – заслуга работников комплектования, которые дневали и ночевали в своих партиях, сидели на их съездах и партконференциях, учили партийцев правильно оформлять свои документы.
Могу с уверенностью сказать, что именно в городском архиве таких документов сейчас имеется больше, чем в общероссийском РГАСПИ. И их состав более разнообразен и репрезентативен. Причем, не только в отношении традиционных документов на бумажной основе. То же самое можно сказать и про звукозаписи с многочисленных партийных съездов и заседаний исполкомов и политсоветов этих новых партий.
- Но звукозаписи, наверное, это как бы не основной исторический источник?
Ошибаетесь!
Звукозаписи – это вообще порой единственный исторический источник для изучения деятельности таких молодых партий. Ибо какие документальные свидетельства остаются, например, от заседания политсовета, условно скажем, «Партии прогресса»?
Список участников, круг обсуждаемых вопросов, кто выступал, и резюме. И все!!!
А вся сложнейшая внутренняя кухня: с кем будем дружить в преддверии выборов в Думу; каким родственным партиям в том или ином регионе отдадим свои голоса, а от каких попросим их; почему этого кандидата мы обязательно станем поддерживать, а вот этого – гнать поганой метлой (вон, оказывается, какой на него пришел из Питера компромат); кто из олигархов сколько денег нам выделил на предвыборную кампанию и так далее.
Ничего этого документально на таких рабочих совещаниях не фиксировалось, хотя бы потому, что стенографисток в подобных партиях по их бедности не предусмотрено.
Зато остались магнитофонные записи всех этих Исполкомов и Политсоветов. И они тоже, слава Богу, поступили в архив в количестве нескольких сотен кассет за многие годы.
- Но если там имеются такие подробности, характеризующие всю закулисную политику, как же, допустим, условная либеральная «Партия прогресса» не боится отдавать такие аудиозаписи в чужие руки?
Ну, во-первых, в этих межпартийных сговорах ничего нового нет. Это делают абсолютно все партии. В каком-то регионе их позиции очень сильны – и на выборах «прогрессисты» могут прихватить с собой пару депутатов из родственных партий. А где-то – наоборот, сильны другие партии, которые взамен включат в свой список парочку «прогрессистов».
Кроме того, партии передают свои материалы в архивы ведь не просто так. Они накладывают определённые ограничения на допуск посторонних людей к своим архивным фондам.
Некоторые полностью закрывают документы на несколько десятков лет. Другие ограничивают доступ к подобным рабочим совещаниям. Третьи не допускают к своим документам никого без своего предварительного знакомства с исследователем: кто он, откуда, зачем интересуется деятельностью данной партии, какого рода статья будет написана и где опубликована.
В общем, здесь «хозяин – барин», и препонов может быть поставлено много.
И эти препоны предлагают партиям сами архивисты – так они снимают пелену недоверия к себе. Они говорят лидерам партий: «Самое главное, чтобы ваши документы не пропали, сохранились для истории. Поэтому ограничивайте доступ к ним как хотите, лишь бы бумаги уцелели. А в государственном хранилище они уцелеют стопроцентно».
...Здесь мы снова прервем дозволенные речи. А в четвертой, заключительной части интервью побеседуем о том, как сам Николай Дмитриевич попал в архивные работники. И, что важно, о том, как простому человеку попасть в архив и найти интересующие его материалы.
Не переключайтесь!
* * *
Мои дорогие подписчики и случайные гости «Тайного фотографа»! Большая и искренняя благодарность каждому из вас, кто дочитал рассказ до конца.
У меня к вам большая просьба: подумайте, кому из ваших друзей была бы интересна моя страничка, кому вы могли бы ее порекомендовать? Давайте вместе увеличим число единомышленников, кто любит гулять по Москве, изучать историю ее улиц и обсуждать эти истории друг с другом.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!