46 подписчиков

Мемуары Арамиса, Глава 354

18 июня 202418 июн 2024

17 мин

Глава 354

Придя домой, де Трабюсон с гордостью выложил перед женой свой патент капитана королевской гвардии.

— Господин Кольбер лично присвоил мне это звание! — заявил он.

— Как, Дидье?! Минуя звание лейтенанта и старшего лейтенанта, ты единым махом из младшего лейтенанта стал капитаном? — удивилась мадам Оливия де Трабюсон, которая прекрасно разбиралась в воинских званиях, и не только.

— Я последовательно побывал во всех этих званиях. Господин Кольбер выдавал мне патенты на эти звания, и почти тут же их рвал, заменяя патентами на более высокое звание, — гордо сказал капитан де Трабюсон. — Твой Дидье ещё кое на что способен! И, между прочим, старший лейтенант д’Эльсорте теперь является моим подчинённым! А кроме того, лейтенант де Лорти! Они уже предупреждены и готовятся к поездке. Завтра утром мы с ними выезжаем в поход, вероятнее всего в Пиньероль.

—В Пиньероль, в такую глушь? — надула губки мадам Оливия де Трабюсон. — Я бы могла поехать с тобой, если бы тебя отправили в место поприличнее. Между прочим, твой патент младшего лейтенанта, надеюсь, никто не порвал? Его можно продать!

— Не думаю, что это правильно, — с сомнением ответил де Трабюсон.

— Подумай сам! Если коннетабль, или капитан мушкетёров, или маршал, или комендант крепости уходит в отставку, он ведь может передать свою должность сыну, или продать, — продолжала убеждать мужа мадам Оливия.

— Но я ведь не ухожу в отставку! — воскликнул Дидье.

— Ты оставляешь эту должность, не важно, потому ли, что ушёл в отставку, или потому, что получил новую должность. Старый патент тоже годится. Если у тебя его не забрали, значит, он твой. Можешь передать его сыну, или, например, мне, — подытожила мадам Оливия. — Сделай передаточную запись и зарегистрируй его.

— Тебе-то он на кой чёрт? — удивился Дидье. — Хочешь создать женский батальон? — при этих словах Дидье весело расхохотался, представив, как будут подпрыгивать на конях воительницы, обладающие такими формами, как у мадам Оливии.

— Я тоже могу скакать на коне и получать за это деньги и звания! — гордо заявила Оливия.

— Что ты можешь получить, так это хороших тумаков от меня, прямо здесь и сейчас, — ответил Дидье.

— Полегче, приятель! — шутливо запротестовала Оливия. — Смотри-ка, вот он, твой патент младшего лейтенанта. Здесь сказано, что патент даёт право на чин младшего лейтенанта, и что получателя патента зовут Дидье де Трабюсон. В качестве твоей супруги я тоже зовусь мадам Дидье де Трабюсон. Так что это патент вполне может считаться оформленным на меня!

— С той только разницей, что баб не берут в гвардию, мадам «младший лейтенант Дидье де Трабюсон»! — передразнил Дидье свою супругу.

— Ладно, ладно, я пошутила. Но я ведь могу поехать с тобой в качестве сопровождающей тебя супруги! Хотя Пиньероль – это так скучно!

— Я не собираюсь таскать за собой баб, — отрезал Дидье.

— Скажи мне милый Дидье, только скажи правду, потому что я отлично умею видеть по твоим глазам, когда ты лжешь. — произнесла мадам Оливия, беря мужа за подбородок. — Ты едешь воевать или шпионить?

— Я офицер, а не шпион, — буркнул Дидье, отводя глаза.

— Хочешь убедить меня, что фактически глава правительства интендант финансов Кольбер повышает через два звания обычных офицеров, которые проливают кровь за Короля на фронтах? — улыбнулась мадам Оливия. — Не лги мне, ты этого не умеешь. Только не мне. Кого угодно ты можешь обмануть, но не меня, нет, не надейся.

— Разумеется, я не собираюсь бежать со шпагой в атаку… — пробормотал Дидье.

— Вы, мужчины, глупцы! Вы думаете, что из офицера, привыкшего ходить строем и ездить по струнке, что равносильно тому, чтобы на нём трёхфутовыми буквами было написано «Гвардеец Короля», может получиться хороший шпион? — усмехнулась Оливия. — Ваш Кольбер ничего не смыслит в делах добывания информации, если поручает эти дела таким олухам как ты, дорогой Дидье.

— Ах ты дрянь! Это я-то – олух!? Я, между прочим, капитан королевской гвардии! — возмутился Дидье.

— Ладно, я ничего не имею против министра, который повышает моего мужа до капитана. Но я хочу тебе помочь, дурачок! — сказала Оливия таким сладким голосом, что Дидье готов был признать, что не только «дурачок», но и «олух» – это очень ласковые слова.

— Ну ладно, ладно, подумаю, – снисходительно ответил Дидье, после чего поспешил доказать Оливии, что, став капитаном, он не перестал быть её мужем.

Наутро де Трабюсон узнал, что Кольбер не может снабдить его приказом о выдаче узника крепости Пиньероль, подписанным Королем. По некоторой непонятной причине, Король перестал подписывать бумаги Кольбера не глядя. Каждую бумагу он тщательно прочитывал, и подписывал лишь в том случае, если полностью её одобрял. Очень часто он стал задавать вопросы о причинах необходимости подписания той или иной бумаги. Кольбер сообразил, что приказ об изъятии узника, который ещё не помещён туда, будет выглядеть весьма подозрительно, Король может решить, что Кольбер замыслил какой-то заговор, поэтому он ловко изъял это приказ из стопки бумаг, заготовленных для подписания, после чего сам сделал внизу приписку «Во исполнение воли Короля Франции настоящее подтверждаю: интендант финансов Жан-Батист Кольбер».

Кольбер не знал, что согласно приказу Короля, в отношении данного узника ничьи приказы, кроме приказов, подписанных лично Королем, не действительны. Но он знал, что даже приказы, подписанные лично Королём, также недействительны, если на них не стоит государственной печати, которую ставит только канцлер Сегье в присутствии Короля или по его личному указанию. Так что Кольбер отлично понимал, что бумага, которую он даст де Трабюсону, не позволит ему изъять узника из Пиньероля, но он наделся, что, быть может, де Сен-Мар не обратит внимания на это несоответствие. Или, во всяком случае, если де Трабюсон будет иметь такую бумагу, он будет более уверенно действовать, так что даже если он вернётся ни с чем, это лучше, чем полная неизвестность. Хотя бы его можно будет расспросить о том, как отреагировал на документ де Сен-Мар, и о многом другом.

Едва получив приказ, де Трабюсон в сопровождении д’Эльсорте и де Лорти выехал по следу кареты д’Артаньяна. Скрепя сердце, он разрешил мадам Оливии ехать с ними, поначалу решив объяснить двум офицерам, что прихватил её, чтобы она могла посетить сестру недалеко от Пиньероля, но в конце концов решил ничего им не объяснять. «Я для них начальник! — сказал он себе. — И мне, и им следует привыкать к тому, что моё решение не требует обоснований или объяснений, их дело – принимать мои решения подчиняться им!»

Кольбер размышлял над одним из проектов, когда к нему без доклада вошёл майор королевских гвардейцев граф де Шюзо.

— Господин Кольбер, — сказал майор после того, как гость и хозяин обменялись соответствующими приветствиями. — Ваше положение при Его Величестве в качестве генерального контролёра финансов и министра королевского двора весьма завидное, но вы не являетесь военным министром.

— Моё положение, господин майор, никак нельзя назвать положением при Его Величестве, поскольку я не фаворит и не фаворитка, а министр, — возразил Кольбер. — Моё положение, таким образом определяется не по отношению к Королю, а по отношению к правительству. Так вот, милостью Его Величества в настоящий момент я это правительство возглавляю.

— Таким образом, вы находите возможным выдавать патенты моим гвардейцам и командировать их в неизвестных направлениях с неизвестными целями, — сказал майор хотя и по-прежнему возбужденно, но уже более спокойно.

— Уточнение. Вы сказали, что я нахожу это возможным. Я отвечу, что я нахожу это необходимым, — ответил Кольбер.

— В таком случае, быть может, вы сочтете для себя возможным, или, простите, необходимым, выписывать патенты и на майора королевской гвардии? — спросил майор вновь обостряющимся тоном.

— Я не исключаю этого, — спокойно ответил Кольбер.

— Не сочтите за дерзость, но следует ли вам вмешиваться в дела королевской гвардии? — спросил майор, пытаясь говорить совершенно спокойным тоном, понимая, что проигрывает это сражение.

— Я перестану вмешиваться в это дело сразу же, как только моё вмешательство перестанет быть необходимым. — столь же спокойно ответил Кольбер. — Позвольте поинтересоваться, господин майор, где в настоящее время находятся четыре ваших гвардейца, фамилии которых: дю Буа, де Савар, де Шеро и де Фарси?

— Насколько мне известно, эти господа отбыли в распоряжение господина д’Артаньяна по особому приказу Его Величества на этот счет, — ответил майор.

— Этот приказ, насколько известно вам и мне, предписывал им оказать помощь в доставке некоторых важных посланий по адресам, известным господину д’Артаньяну, — согласился Кольбер. — Но вот в чём состоит одна небольшая загвоздка. Господин д’Артаньян, по меньшей мере вот уже полтора дня, как вернулся в Париж, если только он куда-нибудь уезжал, а этих господ с ним нет. Чем вы это объясните?

— Я наведу справки у господина д’Артаньяна о своих людях, — растерянно проговорил майор, осознавая свою промашку.

— Не находите ли вы, господин майор, что наводить справки следовало вчера, когда господин д’Артаньян появился в Лувре? — съехидничал Кольбер. — Нынче же он покинул Париж в соответствии с новым поручением Его Величества, и для того, чтобы навести справки о четырех гвардейцах, вам потребуются другие гвардейцы, которые должны будут догнать господина д’Артаньяна.

— Это всего лишь временная неясность, — ответил майор. — В конце концов, Король ведь не уточнил в этом приказе, что эти гвардейцы обязаны вернуться в гвардию одновременно с д’Артаньяном. Он мог отправить их куда-то подальше, чем ехал сам.

— Он их и отправил куда подальше! — холодно сказал Кольбер. — Возможно, вас также удивит, что, имея поручения разослать какие-то документы, господин д’Артаньян появляется и сообщает, что выполнил совсем иное поручение, состоящее в поимке некоего преступника.

— Странно это, или не странно, это не моё дело, — ответил майор. —Король даль распоряжение своему капитану мушкетёров, это меня не касается. Его Величество дал ему полномочия забрать четырёх моих гвардейцев, это тоже меня не касается. Пока они не вернулись, я считаю их прикомандированными к роте мушкетёров и перешедших в его полное распоряжение. Мне нет дела до того, по каким причинам капитану мушкетёров, возглавляющему полторы сотни отборных мушкетёров, потребовались именно гвардейцы, а не мушкетёры. Если бы это дело было нелогичным, Его Величество не подписал бы такого приказа. Если же он такой приказ подписал, это означает, что так только и следовало поступить. Если завтра Его Величество отправить повара на охоту, егеря на бал, а балетмейстера на кухню, их обязанность будет исполнять его волю, и ничьей обязанностью не будет обдумывать осмысленность такого приказа. Думать в данном случае не только бесполезно, но и вредно. Армия, в которой солдаты и офицеры обдумывают приказы, прежде, чем их исполнять, это не армия, а пародия на ваш дурацкий парламент, или как он у вас там называется.

— Для меня ничуть не странно, что офицер не желает обдумывать приказы Его Величества, — ответил Кольбер. — Это в какой-то мере и правильно. Но министр обязан думать. В этом деле есть некоторые неувязки, которые я намерен выяснить. Для этой цели, для государственной цели, заметьте, поскольку речь идёт о поимке государственного преступника, я изъял трёх гвардейцев и дал им особые полномочия для выполнения особых поручений. Как вы могли заметить, подобные действия я уже выполнял по поручению Его Величества и раньше. И они также касались поимки государственного преступника. Я действую в рамках своих полномочий, а если вам это не нравится, можете жаловаться на меня Его Величеству, но я припомню это, когда вы придёте ко мне за своим месячным жалованием. Жалобщик рискует не получить жалование в том случае, если как раз к тому времени, когда вам придёт в голову его получить, может сложиться так, что казна временно пуста. И, как оно бывает часто, поступления в казну могут оказаться едва достаточными для оплат самых срочных платежей. Так что вам с вашим жалованием придётся подождать месяц-другой. Но вы его, разумеется, получите в конце концов. Если же вы не будете мне мешать выполнять мои обязанности, я постараюсь сделать так, чтобы ко времени вашего прихода за жалованием у меня были готовы соответствующие суммы, что я и смогу подтвердить, подписав ваш орден одним простым словом: «Выдать» и поставив под ним свою подпись. У вас остались вопросы, господин майор?

«Какой наглый шантаж! — подумал майор. — Но ведь Король доверяет ему, и если я пойду жаловаться на него, вероятнее всего, Его Величество примет его сторону, даже не разбираясь в сути дела. Этот человек свалил Фуке, куда мне тягаться с ним? В конце концов что мне не хватает гвардейцев что ли?»

— Я признаю ваше право поступать так, как вы поступили, господин Кольбер, — ответил майор. — Я надеюсь, что маленькое недоразумение не ухудшит наших добрых отношений? Собственно, я лишь хотел уточнить, что если вы столь легко делаете младших лейтенантов капитанами, у вас, по-видимому, есть возможности и посодействовать тому, чтобы некоторые весьма заслуженные майоры могли бы надеяться на скорейшее получение чина подполковника.

— Безусловно, граф, — ответил Кольбер. — Вы упредили мои мысли на этот счёт. Я как раз думал о том, что вам давно уже пора стать подполковником.

— Благодарю вас, господин министр, — ответил смущённый де Шюзо.

— Когда вернутся господа дю Буа, де Савар, де Шеро и де Фарси, — продолжал Кольбер, — а они вернутся в самое ближайшее время, направьте их, пожалуйста, ко мне незамедлительно. Вы понимаете меня, надеюсь? Незамедлительно означает, что им не следует переодеваться, отдыхать, пить, спать и, тем более, общаться с кем-либо из других гвардейцев. Немедленно ко мне, с коней, в пыли, в том виде, в каком прибудут, сразу же. Промедление смерти подобно. Это дело государственной важности.

— Я вас понял, господин министр, всё будет в точности исполнено, — ответил майор, холодно, но спокойно.

— Благодарю, господин майор, — ответил Кольбер. — Я вас больше не задерживаю.

И он снова углубился в свои бумаги.

Менее чем через два часа указанные четверо гвардейцев зашли в кабинет Кольбера.

— Кто из вас господин дю Буа? — спросил Кольбер, после чего, взглянув на гвардейца, откликнувшегося на это имя, добавил, —прошу остаться здесь со мной и дать мне отчет о вашей поездке. Если мне будет что-либо не ясно, я переспрошу и попрошу пояснить в деталях, пока же для начала опишите поездку в общих чертах. Но прежде я прошу, господа де Савар, де Шеро и де Фарси, пройдите в эти кабинеты, я прошу вас подождать, когда мы окончим беседу с господином дю Буа, дойдет очередь и до вас. Прошу не обижаться, что я предлагаю каждому из вас отдельную комнату, это для вашего же блага. Я прошу вас записать кратко в чем состояла ваша поездка. Чем подробнее вы её опишете, тем меньше мы потратим времени на беседу. Вас же, господин дю Буа, я попрошу записать ваш отчет после того, как мы предварительно побеседуем устно. Господа, я вас не задерживаю, в кабинетах, предоставляемых вам, вы найдёте бумагу, перья и чернила.

Через два часа Кольбер знал о поездке д’Артаньяна всё те же, что знали и четыре гвардейца, сопровождавшие его.

«Итак, он уверил их, что ездил за какими-то дурацкими мощами, которые затем переслал настоятелю Руанского собора, который и слыхом не слыхивал о такой святыне. Он обвёл их вокруг пальца, — рассуждал Кольбер. — Они нужны были ему как охрана от моих же людей и для придания значительности своей мисси. На деле же он привёз из Пиньероля какого-то узника! Не того ли самого, которого он повёз обратно в Пиньероль? Что ж, это возможно! Он был в маске, может быть это – Фуке? Король решил что-то спросить у Фуке лично и для этого Фуке был привезён в Лувр. Вполне возможно! Его Величество очень сильно переменился с момента возвращения д’Артаньяна или чуть раньше. Объяснением этому может быть информация, которую он получил от Фуке? Д’Артаньян знал об этом, поскольку перестал скрываться. А может быть это вовсе не Фуке? Скорее всего, это тот самый человек, которого месяцем раньше он же и увёз в Пиньероль! Я так и не смог выяснить, кто это, что за человек. Этот человек не может быть господином д’Эрбле, которого в это самое время мои люди поймали. Кто же он? Герцог де Бофор? Исключено! Когда капитан его повёз в Пиньероль в первый раз, герцог де Бофор направлялся на войну в крепость Кандия во главе французских войск. Это не может быть Фуке, он уже был в Пиньероле! Это не может быть принц Конде или Конти. Кто же этот человек? Я должен его увидеть! Если де Трабюсон пристрелит его, это будет катастрофа! Но отозвать его я уже не успею. Итак, де Трабюсон пристрелит его только если д’Артаньян отпустит этого человека. Но он его не отпустит. И это не д’Эрбле. И скорее всего это не Фуке. Если он оставит его в крепости, тогда де Трабюсон с помощью моего приказа постарается забрать его и привезти в Париж, связанным, с мешком на голове. Отлично. Но Сен-Мар может не подчиниться этому приказу! И остаётся третья возможность, чёрт бы её побрал! Если д’Артаньян попробует скрыться с этим человеком, и тогда де Трабюсон пристрелит их обоих. Мне не следовало поручать де Трабюсону убивать этого узника, в этом моя ошибка! Но я же не знал, что д’Артаньян привёз этого человека из крепости Пиньероль! Я должен сам туда поехать, и я должен оказаться там раньше д’Артаньяна и раньше де Трабюсона! Возможно ли это? Отпустит ли меня Король? Невозможно. Что ж, остаётся ждать здесь, в Париже, новостей оттуда».

В этот момент в кабинет Кольбера вошел секретарь и доложил:

— Господин министр, к вам просится по срочному делу некий Огюст де Трабюсон.

— Огюст де Трабюсон? — удивился Кольбер. — Пусть войдёт.

— Ваше Сиятельство, я – сын капитана Дидье де Трабюсона, — представился молодой человек.

— Ах, вот оно что? Прекрасно, юноша, — ответил Кольбер, ничего не понимая в происходящем. — Что же вам угодно?

— Меня послала моя матушка. Она сказала мне: «Сынок, господин Кольбер посылает твоего отца по срочному и важному делу. Ты должен пойти и отдать господину Кольберу двух голубей и эту записку»

С этими словами молодой человек выложил на стол министра лист бумаги.

— А голуби остались там, в приёмной, в клетках, господин Министр, — сообщил юноша.

Кольбер развернул записку и прочитал следующее:

«Господин министр, я посылаю вам способ быстрой доставки сообщений, которому мой муж научился на службе у одного господина. Эти голуби могут доставить моему мужу срочные письма от вас. Один голубь привезён из Лиона, другой – из Гренобля. У голубя из Лиона на лапке привязана красная нитка, у голубя из Гренобля – синяя. Если господин министр пожелает отправить какие-то уточнения к приказам, которые получил капитан де Трабюсон, тогда господину министру достаточно привязать небольшую бумажку с инструкциями к лапе одного из голубей. Эти голуби приучены возвращаться в свою голубятню кратчайшим путём. Выполняя поручение господина министра, капитан де Трабюсон взял двух голубей из Парижа, из голубятни, которая известна моему сыну, Огюсту де Трабюсону. Если эти голуби принесут какое-нибудь письмо от моего мужа, мой сынок немедленно доставит его вам, господин министр. Остаюсь преданная вам мадам Оливия де Трабюсон».

Кольбер с восхищением посмотрел на записку, потом на юношу, доставившего её и спросил:

— Месье де Трабюсон-младший! Я очень рад с вами познакомиться. Позвольте спросить, почему же ваша матушка не пришла с таким важным сообщением ко мне сама?

— Она обрядилась в мужской костюм, села на коня и поехала вместе с моим отцом, господин министр, — ответил юноша.

Кольбер стремительно встал и вышел в приемную. Там на полу своей приёмной он увидел две клетки с голубями. Тогда, указав на де Трабюсона-младшего, он сказал секретарю:

— Люсьен! Этого юношу вы будете пускать ко мне в любое время дня и ночи без доклада и без задержки!

Затем вернулся в свой кабинет, выдвинул ящик стола, в котором лежали несколько десятков кошельков с деньгами, выбрал наименьший из них, приоткрыл двумя пальцами, чтобы убедиться, что в нём не золото, а серебро, после чего беспечным движением руки извлёк этот кошель из стола и вручил де Трабюсону-младшему.

— Когда ваш отец и ваша мудрейшая матушка вернутся, выполнив порученное им обоим задание, я прошу их пожаловать ко мне с отчетом, — сказал он юноше. — Как только будут новости, сообщите их мне без малейшей задержки, в котором бы часу это ни произошло.

После ухода юноши Кольбер сел за стол, взял перо и небольшой лист тонкой бумаги и стал писать убористым почерком в его уголке:

«Узника, которого препровождает д’Артаньян, отбить и живым доставить в Париж, исключив общение с кем-либо. Капитана д’Артаньяна позволяю убить. К».

Вырезав исписанный фрагмент из листа бумаги, Кольбер позвонил в колокольчик. Вошедшему секретарю он сказал:

— Люсьен, принесите мне голубя с красной ниткой на лапке.

(Продолжение следует)

Полностью «Мемуары Арамиса» вы можете найти тут

https://litsovet.ru/books/979343-memuary-aramisa-kniga-1

https://litsovet.ru/books/979376-memuary-aramisa-kniga-2

https://litsovet.ru/books/980135-memuary-aramisa-kniga-3

https://litsovet.ru/books/981152-memuary-aramisa-kniga-4

https://litsovet.ru/books/981631-memuary-aramisa-kniga-5

https://litsovet.ru/books/983912-memuary-aramisa-kniga-6