Всякое искусство создается на продажу. Думать иначе, значит, быть наивным простаком. "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать" - утверждал Наше Всё. И знал, что говорил. Тот, кто твердит, что художник, оставаясь голодным и холодным, должен творить бессмертные шедевры, а потом бесплатно скачивает из Интернета фильм, книгу или картинку - циничный негодяй. Даже нейросеть работает за электричество, что уж говорить о человеке. В системе отношений - поэт и царь, поэт и купец, поэт и церковь, поэт и народ первая половина является творцом, а вторая - заказчиком. Всегда. И иначе не бывает.
Заказ может быть прямым, когда купец, церковный иерарх, государственная структура предлагает творцу создать произведение на определенную тему в определенные сроки за определенную сумму, или косвенным, так называемый соцзаказ, когда творец знает, что его творение будет востребовано, а следовательно - оплачено. Именно этот тип заказа и создает у художника иллюзию творческой свободы, прямо скажем - необходимую для самоуважения. История человечества знает только один случай, когда государство выступало в роли единого заказчика по всем направлениям искусства. И первой страной, система управления которой выступила в этом качестве, стал Союз Советских Социалистических Республик (1922-1991).
Главное отличие СССР от иных государств заключалось в том, что многое приходилось делать с нуля, не имея возможности опереться на опыт предыдущей общественно-политической формации. Что-то удалось сделать, что-то нет, приходилось идти на грандиозные, не имеющие или почти не имеющие аналогов в мировой практике эксперименты. Одним из таких экспериментов стало государственное управление культурой в целом и книгоизданием в частности. Впервые в истории книгоиздание стало исключительно государственным. Правда, не сразу. В короткий период действия НЭП в Союзе существовали частные издательства, выпускавшие, например, романы Эдгара Райса Берроуза (1875-1950).
Итак, мы знаем, что основным заказчиком для творцов, в частности - писателей-фантастов - в СССР выступало государство. Давайте посмотрим, как развивались эти отношения и можно ли считать эксперимент по управлению искусством для советской фантастики удавшимся? Сейчас часто, в том числе и по моей инициативе, поднимается вопрос - отличалась ли советская фантастика от несоветской? А если - да, то чем именно? Оставим в стороне идеологию, посмотрим с точки зрения именно взаимоотношений заказчика и исполнителя. Не знаю, заказывали ли когда-нибудь советским фантастам произведения напрямую, полагаю, что в 90% случаев, заказ был все же опосредованным. Возможно иногда, редактор журнала мог сказать автору, а напишите-ка, батенька, рассказец на такую-то тему, но и только.
В большинстве случаев, автор должен был руководствоваться своим чутьем, если хотите, нюхом на конъюнктуру - я, кстати, ничего плохого в этом не вижу. Тем не менее, техническое задание, неявно - а порою и явно сформулированное в газетных и журнальных статьях - мы сейчас можем восстановить. Во-первых, советская фантастика должна быть гуманистичной, во-вторых, интернационалистской, в-третьих, прогрессивной, в-четвертых, материалистической. Это пожалуй все, что требовал единый заказчик от советских фантастов, во всем прочем, оставляя простор для воображения. Другой вопрос, что помимо общих параметров, существовали еще и дух эпохи, запрос читательской массы и общие задачи, поставленные партией перед народом.
В двадцатые годы ХХ века советское искусство было пронизано романтикой революционной борьбы. Издательства выпускали поэзию и прозу, посвященные отгремевшей Октябрьской революции и Гражданской войне, в театрах шли соответствующие спектакли, а на экранах - фильмы. Фантастическая литература замахивалась на большее - на революцию мировую, а то и межпланетную. Перечислю лишь некоторые книги того времени: "Аэлита" (1924), "Гиперболоид инженера Гарина" (1927) Алексея Николаевича Толстого (1883-1945), "Месс Менд" (1924) Мариэтты Сергеевны Шагинян (1888-1982), "Трест Д.Е." (1923) Ильи Григорьевича Эренбурга (1891-1967). В этих книгах социализм побеждал в глобальном масштабе и читатель верил, что так и будет.
Вместе с тем, тогдашний советский читатель испытывал острый интерес к космическим и земным приключениям и потому появились такие книги, как "Пылающие бездны" (1924), первая советская космическая опера, написанная театральным актером Николаем Ивановичем Мухановым (1882-1942), "Межпланетный путешественник" (1924) Виктора Алексеевича Гончарова (1900-1929). На этот же период приходится все раннее творчество Александра Романовича Беляева (1884-1942) - первого советского профессионального фантаста. Были советскому читателю представлены и первые советские утопии - романы Якова Марковича Окунева (1882-1932) "Грядущий мир" (1923), "Следующий мир" (1930) Эммануила Симховича Зеликовича (1896-?), "Через тысячу лет" (1927) Вадима Дмитриевича Никольского (1886-1938) - на тот момент единственного советского писателя, чьи произведения публиковались в американских фантастических журналов.
В тридцатых годах конъюнктура изменилась, хотя общие параметры госзаказа сохранились. Мечты о мировой революции остались в прошлом. Появился запрос на отражение в искусстве индустриализации и научно-технической модернизации страны, что не могло не сказаться и на фантастике. Именно в эти годы появились такие романы Александра Беляева, как "Прыжок в ничто" (1933), "Воздушный корабль" (1934), "Чудесное око" (1935), "Звезда КЭЦ" (1936), "Лаборатория Дубльвэ" (1938), "Под небом Арктики" (1939). Григорий Борисович Адамов (1886-1945) написал роман "Победители недр" (1938). На исходе тридцатых советская фантастика не могла обойти темы грядущей войны. Адамов в 1939 году выпустил роман "Тайна двух океанов", Петр Андреевич Павленко (1899-1951) "На востоке" (1936), Николай Николаевич Шпанов (1896-1961) повесть "Первый удар" (1939), сыгравшей заметную роль в предвоенных умонастроениях советских людей.
В конце сороковых, в начале пятидесятых, когда страна не только восстанавливалась после Великой Отечественной войны, но и создавала прорывные технологии, конъюнктура изменилась вновь. Трудно сказать, было ли это подлинным читательским запросом или все-таки - диктовалось необходимостью "звать молодежь во ВТУЗы", но целое десятилетие советскую фантастику занимали темы, так называемого "ближнего прицела", произведения которого, как правило, были посвящены открытиям и изобретениям, имеющим народнохозяйственное значение. Ведущими авторами этого направления стали Владимир Иванович Немцов (1907-1994), автор таких произведений, как "Семь цветов радуги" (1950), "Осколок солнца" (1955), "Последний полустанок" (1959), Виктор Степанович Сапарин (1905-1970), автор научно-фантастических повестей и рассказов, собранных в сборники "Удивительное путешествие" (1949), "Новая планета" (1950), "Однорогая жирафа" (1958), "Суд над Танталусом" (1962).
В эпоху позднего СССР было принято пренебрежительно относиться к фантастике ближнего прицела, но единственное, по крайней мере, в советской литературе, описание многофункционального портативного средства связи, имеющего доступ в информационную сеть, способного фотографировать, получать и отправлять сообщения, а также использоваться для просмотра телевизионных передач с возможностью комментировать содержание увиденного, описано Виктором Сапариным в рассказе "Последний извозчик" (1958). Кстати, рассказ посвящен переходу с пилотируемой на беспилотную авиацию. В конце пятидесятых советская фантастика вновь изменилась. Начался штурм космоса и у общества появился запрос не только на космические приключения, но и на масштабные полотна будущего.
Советские люди, которые строили новые города, возводили плотины гидроэлектростанций, запускали в космос ракеты и спускали на воду атомоходы, разумеется, хотели знать к чему приведут их усилия. Только фантастика могла дать ответ. Не удивительно, что роман Ивана Антоновича Ефремова (1907-1972) "Туманность Андромеды" (1957) читатели приняли с восторгом. В нем было все - и приключения в далеком космосе и рассказ об устройстве общества будущего и само будущее, показанное в разных аспектах - технологии, образование, искусство, наука. Ефремов даже не обошел тему изгоев - людей по тем или иным причинам не вписавшихся в социум. Писателя упрекали в том, что он не отразил в своем романе роль рабочего класса и КПСС, но мне кажется народу в его произведениях нравилось в том числе и это. Знамя подхватили другие авторы Георгий Сергеевич Мартынов (1906-1983) в романах "Гость из бездны" (1962), "Гианэя" (1971). Аркадий Натанович Стругацкий (1925-1991) и Борис Натанович Стругацкий (1933-2012) в повестях "Возвращение. Полдень-22 век" (1962), "Стажеры" (1962) и в других.
Новая конъюнктура заключалась в том, чтобы советская фантастика не только больше рассказывала о будущем и космических полетах, но и в том, чтобы стать более полноценной в художественном плане. И если о космосе писали ранние Стругацкие - "Страна Багровых туч (1959), "Путь на Амальтею" (1960), вышеупомянутые "Стажеры"; Георгий Мартынов "Звездоплаватели" (1955-1960); Александр Петрович Казанцев (1906-2002) в повестях "Планета бурь" (1959) и "Лунная дорога" (1960); Владимир Дмитриевич Михайлов (1929-2008), повести "Особая необходимость" (1962), "Спутник "Шаг вперед" (1964); Ольга Николаевна Ларионова (1935-2023) повесть "Вахта "Арамиса"; Александр Лаврентьевич Колпаков (1922-1995) в романе "Гриада" (1960) и многие другие - то запрос на литературное качество оказалось удовлетворить несколько сложнее.
Направление поисков сформулировали Братья Стругацкие в финальной фразе повести "Стажеры" - "Главное на Земле". Разумеется, это не означало отказ от космического антуража, скорее - это был призыв говорить о людях и человеческих проблемах, где бы они ни находились и в каком обличии ни представали. Надо сказать, что многие советские фантасты либо услышали этот призыв, либо изначально ему следовали. Например, такие писатели, как Вадим Сергеевич Шефнер (1915-2002) дебютировавший в фантастике печально-юмористической утопией "Девушка у обрыва, или Записки Ковригина" (1964), а впоследствии создавший целый ряд сатирико-фантастических повестей и роман "Лачуга должника" (1982), и Илья Иосифович Варшавский (1908-1974), творчество которого целиком и полностью посвящено сатирическому переосмыслению месту человека в мире и обществе. В эти же годы в литературу пришел Кир Булычев (Игорь Всеволодович Можейко; 1934-2003), которому было суждено стать одним из самых популярных советских фантастов благодаря именно человечности его героев.
Семидесятые годы как раз ознаменовались углублением советской фантастики в человеческие и социальные проблемы. И, что весьма любопытно, тон в ней стали задавать не московские и ленинградские писатели, как это было прежде, а - уральские, сибирские и дальневосточные. Приведу несколько имен: Владислав Петрович Крапивин (1938-2020), Сергей Иванович Павлов (1935-2019), Михаил Петрович Михеев (1911-1993), Юрий Гавриилович Тупицын (1925-2011), Геннадий Мартович Прашкевич (1941), Евгений Яковлевич Гуляковский (1934-2017), Вячеслав Алексеевич Назаров (1935-1977), Семен Васильевич Слепынин (1924-2001). Союзные республики тоже не остались в стороне. Получили признание такие их уроженцы, как Владимир Иванович Савченко (1933-2005), Олесь (Александр Павлович) Бердник (1926-2003), Василий Васильевич Головачев (1948), Евгений Львович Войскунский (1922-2020) и его соавтор Исай Борисович Лукодьянов (1913-1984), Генрих Альтов (Генрих Саулович Альтшуллер; 1926-1998) и другие.
В период своего расцвета, советская фантастика отличалась и сюжетным и идейно-тематическим разнообразием, а также высоким литературно-художественным уровнем. Появление в печати переводов зарубежных авторов, не только позволило читателю сравнивать произведения советских и несоветских писателей, но и подстегнуло наших фантастов к тому, чтобы писать красочнее, увлекательнее и разнообразнее. Появились произведения с элементами боевика (повести и романы Головачева и Гуляковского), фэнтези (повести Владислава Крапивина), космической оперы ("Люди как боги" (1966-1977) Сергея Александровича Снегова (Козерюка; 1910-1994). Такие писатели, как Кир Булычев, Евгений Серафимович Велтистов (1934-1989), Анатолий Иванович Машковский (1925-2008), Владислав Крапивин и Кир Булычев создали десятки научно-фантастических и сказочных книг для детей. И хотя детская фантастика создавалась в СССР и в прошлом, именно с шестидесятые по восьмидесятые годы она переживала настоящий бум.
В эпоху так называемых Перестройки и Гласности конъюнктура, увы, опять изменилась. Как и в прежние эпохи, советские фантасты чутко реагировали на перемену в умонастроениях общества. С одной стороны это пошло нашей фантастике на пользу, заметно, расширилась линейка тем, стало возможно задавать острые вопросы, а с другой - эпоха выбила у писателей почву из-под ног. Основная тема - будущее - стала в лучшем случае необязательным фоном. Грядущее перестало интересовать советских фантастов, им хотелось поквитаться с прошлым. Вышел роман Братьев Стругацких "Град обреченный" (1989), который, как они утверждали, писался в стол на протяжении семидесятых. Герой романа советский астроном Воронин проходит ряд метаморфоз - от мусорщика, до советника по науке диктатора Гейгера. В другом романе "Отягощенные злом, или Сорок лет спустя", Стругацкие попытались построить своего рода теодицею, мало совместимую с советской НФ. И все это воспринималось читателями с восторгом и читалось взахлеб.
Советская фантастика, как самобытное литературное явление, умерла раньше страны, в которой она создавалась. Постсоветские исследователи, такие как Кир Булычев в монографии "Падчерица эпохи" (2003) и Всеволод Александрович Ревич (1929-1997) в книге "Перекресток утопий: судьбы фантастики на фоне судеб страны" (1998) пытались представить историю советской фантастики как некий крестный путь. Дескать, отечественные мечтатели, под гнетом директив ЦК КПСС и под неусыпным присмотром спецслужб, дрожа от страха, или кропали идейно выдержанную и скучную муть или изощрялись в эзоповом языке, не вынимая фиги из кармана. На самом деле советская фантастика на редкость бедна, например, запрещенными текстами. Я с трудом могу вспомнить только один - повесть Яна Леопольдовича Ларри (1900-1977) "Небесный гость", которую создатель "Необыкновенных приключений Карика и Вали" (1937) адресовал лично Иосифу Виссарионовичу Сталину (1878-1953). В основном все написанное либо сразу публиковалось, либо придерживалось самими авторами из разных соображений. Отвечая на вопрос, заданный в заголовке, скажу, что эксперимент, скорее всего, удался. Действительно на протяжении более семидесяти лет существовала фантастическая литература, не похожая ни на какую другую в мире. Со всеми ее плюсами и минусами.
