Смерть родного батюшки оставила молодую девицу Мод в просторном поместье, с полдюжиной прислуги и огромным состоянием перед лицом тогдашних законов, которые написали искушённые мужчины. А именно, девушка, не достигшая совершеннолетия, остаётся под опекой лица, в данном случае родного брата усопшего, указанного в завещании. Дядя Силас, человек с длинной, имеющий цвет и запах гниющего трупа, репутацией, сразу обнажает свои намерения относительно наследства. Он и рад бы заграбастать его полностью, но легально это можно сделать только с согласия двух поверенных, которые присматривают за Мод, попутно деньгами, и, теперь уже, дядюшкой Силасом. Есть два законных способа прибрать к рукам кровные брата, и обоими корыстолюбивец не побрезгует воспользоваться.
Фильм представляет мрачную иллюстрацию квинтэссенции всевозможных страхов молодой не замужней женщины перед лицом меркантильных опекунов. Тут, словно в кунсткамере, где показывают представление паноптикума, демонстрируют номера, один ужасней другого. Предельно подлые поступки дяди и кузена с кузиной, выраженные в невольных прикосновениях, насмешках и прямых угрозах. Ночные вторжения в спальню девушки, заговор с поверенными, обвинения в помешательстве, запертые двери, запрет на прогулки, рисование и чтение. В общем. создание условий для полной дискредитации честной леди и максимального её порабощения.
Мод не глупа, скорее всего, в папашу, ибо по заверениям Силаса, мама являла собой субтильно-жалкое зрелище и была «слаба». Девушка «бросает кости», принимает столь жёсткие условия дуэли и ступает до конца. На её фоне кузены смотрятся подростками, не смотря на претензии её руки и украшения. Мод и дядю остужает одним только взглядом. Но всех их вместе ей одной не одолеть, для этого придётся призвать в помощники терпение, лицемерие и храбрость.
Можно подумать, что картину сняли в угоду продвинутой публики. Историями двухсотлетней давности проще аргументировать позицию порочности газлайтинга (абъюзинга, любой другой формы подавления воли и личного пространства в семье). Мол, и тогда, в середине 19 века, такое практиковалось, сильные дамы давали отпор, защищая доброе имя. Так и есть, но при просмотре именно Наша ложь о спекулятивности помыслов создателей можно подумать в последнюю очередь.
Кино снято традиционно, натуральные пейзажи и интерьеры, чопорные наряды темных цветов, дурацкие завитушки на ушах дам. Всё это через камеру с плеча, мрачные свет и тени, лишь иногда оживляются, в саду, в окружении зелени, неба и солнца. Ужин обязательно при большом количестве свечей, свет которых нагнетает красно-жёлтыми оттенками и без того тревожный дух. Лаконичные детали (серебренный сервиз, а не фарфоровый) лишь подчёркивают традиции того времени.
Важным элементом фильма служит отражение тонкостей восприятия самими героями и окружающими каждого движения, всякого жеста. Если ты затронул даму за талию, ты выказал внимание, и если она не дала понять, хотя бы взглядом, что это непозволительно, молва вправе разойтись в фантазиях на тему скорой свадьбы. В таком случае девушке практически невозможно отговориться от брака. Или рассуждения корыстного доктора, одного из поверенных, и Силаса, в присутствии Мод, на предмет лечения женщин от истерии холодными водами, когда субъект предполагаемой экзекуции ничего не может сделать со столь вопиющими домыслами.
Наша ложь прекрасная, наполненная мороком готической эпохи, картинка, которую интересно разглядывать. Она привлекает своей простотой, и тем, что каждый сможет в ней находить раз от раза что-то новое. Ко всему прочему, сочувствию героине и отвращения от её родственников, добавляет впечатлений игра всех артистов.