Мой взлет по карьерной лестнице можно назвать стремительным — в 35 лет я была уже заведующей хирургического отделения. За плечами огромное количество операций и все с положительной динамикой. Я боготворила свою работу.
После нескольких неудачных попыток ЭКО и ухода из семьи мужа — это было все, что у меня осталось. Это было мое детище и я вкладывалась в работу без остатка. Иногда до изнеможения.
В тот вечер меня выдернули из дома. Воскресный вечер, я только приняла душ, вернувшись из дачного поселка. Легкая усталость и радость от проделанной работы наполняли меня. Телефонный звонок вырвал из эйфории.
Произошла страшная авария, много пострадавших. Специалистов не хватало — выходной.
На столе лежала молодая женщина, примерно моя ровесница. Была большая кровопотеря. Плюс у нее оказалось больное сердце — случился инфаркт.
На ватных ногах я вышла из операционной. Эта первая трагедия подкосила меня. Первая потеря. Стресс и огромное чувство вины. Не смогла. Не спасла. Чувство бессилия и беспомощности перед трагедией лишили сил.
На следующий день я навела справки о женщине.
У нее осталась 10-летняя дочь. Так мучительно больно было, что девочка стала сиротой. Я так мечтала о ребенке, а здесь девочка потеряла мать. Молодая женщина, у которой могло бы быть все впереди.
— Ну, почему так? — раз за разом задавала я себе вопрос и не находила ответа. — Возомнила себя чуть ли не богом — ни одной потери пациента за годы работы. А тут. Так может мне и не место в кабинете заведующей?
Апатия и депрессия от случившегося накрыла меня. Дополнением стало заявление родственников в прокуратуру на проверку. Это окончательно выбило из колеи.
В тот вечер, вернувшись домой, я впервые напилась. До потери памяти. Утром обнаружила на столе почти пустую бутылку коньяка. Вечером все повторилось. И так до окончания разбирательства.
И хотя в моих действиях не обнаружили нарушений: большая внутренняя кровопотеря, плюс инфаркт — стресс и алкоголь сделали свое дело.
Руки дрожали даже при виде скальпеля. Тут бы к психотерапевту обратиться, но я нашла своего сорокоградусного спасителя.
Коллеги (из близких) пытались меня остановить. Даже пару раз забирали из баров (пила там, пока еще нужна была компания). А потом и компания стала лишней — садилась перед зеркалом и вела беседы с хорошим человеком.
А утром. Во рту сушняк и вокруг амбре из дикого перегара. В голове звенит и пустота. Ни единой мысли и желания идти на работу. Вроде бы быстрее погасить этот жар. Добрела до холодильника в надежде холодного попить сока. Не оказалось. Зато на месте сока важно стояла бутылка шампанского.
Холодная жидкость гасила жар внутри. Пузырьки приятно щекотали небо. Один бокал. Потом второй. Остановилась, когда уже половины бутылки не было.
За руль не сядешь. Наверное, вчерашняя смесь с шампанским сделала свое дело. Захотелось прилечь. Всего лишь на пару минут.
Когда проснулась, часы на телефоне показывали двенадцать. 7 пропущенных вызовов и один от главврача. Тогда мне было сделано последнее «китайское» предупреждение. Тогда еще помню какой-то стыд испытывала. Но недолго. До вечера. До первого стакана.
— Это надо же. Отчитывал, как школьницу, — наливая очередную стопочку коньяка раззадоривала я себя. — Как так может быть? Три месяца назад еще все было прекрасно. Семья, дикое желание забеременеть, успешная карьера. А теперь. Быстрее бы закончился рабочий день и до магазина со стеклотарой.
Дальнейшее помню слабо. Помню только, что показалось мало. Пошла снова за добавкой. У подъезда на скамейках сидел эскорт из бабок-пенсионерок. Эти даже не потрудились скрывать свое пренебрежение и осуждение. Пока застегивала куртку, одна из них сказала:
— Допилась. Не врач, а синюга. Вовремя Андрюша от нее сбежал, — и повернувшись в мою сторону, смачно сплюнула.
Хотя мне тогда уже было плевать на чужое мнение и все-таки, прикупив заветную жидкость, домой не пошла. Наверное, так и очутилась в парке. Проснулась утром. Прямо на скамейке. Кошелек с телефоном испарились. Ключей тоже не было. Под головой пакет с пустой бутылкой. На щеке присохшая морковь из вчерашнего салата, которым, очевидно, вчера пыталась закусить без вилки.
На работу снова опоздала. Пока дверь взломали да себя привела в порядок, не один час прошел. В больнице даже санитарки с осуждением смотрели на меня.
А через 5 минут вызвали к главврачу:
— Все, что могу сделать для вас: уволить по собственному, а не по статье.
А дальше, все как в тумане. Пила. А сколько? Не знаю какое сегодня число. Кажется, что прошло совсем мало времени. Недавно это было, а то, что уже несколько месяцев пронеслось за это время — как-то ускользнуло от меня.
Мать приезжала, пробовала достучаться до сознания. Где тут достучишься. Слушать — слушаю, а в голове: быстрее бы ушла и здоровье бежать «поправить» немного. Это сильнее меня уже. Накрывает так, что плевать на всех и все: мнение, мать, окружающих. Главное успеть, добежать.
До магазина. До унитаза, когда уже спиртное назад прет из организма. И вот, что самое страшное: плохо, рвет, трясет. А желание выпить зашкаливает. Лишает воли, сил, разума. Сопротивляться ему нет уже сил. Это сильнее тебя.
Здесь уже не ты контролируешь выпитое, а спиртное тебя: иди за новой дозой. Без нее для тебя не наступит новый день. А то, что он может вовсе не наступить — остатки мозга это уже не воспринимают. Да и сама чувствую: больше на овощ похожа. Безвольное, бездумное существо. Хотя нет: еще первое время заботилась, чтобы утром было, чем похмелиться. Это уже теперь: сколько принесла домой — столько и должна приговорить.
В тот день на «природу захотелось», а может просто уже ноги не держали, с купленной дозой присела на скамейке. А дальше… Видно такие, как я, попросили поделиться. Но я не из трусливого десятка. Правда, закончилось все печально.
С сотрясением мозга, со сломанными ребрами, синим и отекшим, почти не видно глаз лицом, привезли в соседнее отделение в мою же больницу. Раньше с уважением Натальей Васильевной называли. А теперь даже санитарка, баба Нюра говорит:
— Ну, ты Наташа и докатилась. Мы же тебя сразу за бомжиху приняли. Допилась девка: из заведующей отделения до бомжихи, оказывается, один шаг.
Хлестнула так, что даже через мое помутневшее сознание дошло: а ведь прошло всего лишь полгода. Нет и 36 еще. А дальше что? Какая жизнь меня ждет? В какой подворотне или лесополосе будет мой конец?
Коллеги навещать приходили. Умом понимаю: больше посмотреть на меня и мое падение в пропасть. Наверное, это и спасло тогда. Вернуло к реальности и действительности.
****
Прошло три месяца. Теперь лечусь в клинике. Прохожу реабилитацию. Даже из таких запоев можно выйти. Столько людей рядом, которые смогли вернуться к нормальной жизни. Вернусь и я. Теперь знаю это на 100%.
Написала, потому что точно знаю: можно корить себя за неудачную операцию; окружающих за то, что не поняли и не поддержали. Весь мир. Но во всем этом, что случилось со мной, виновата только я. Никто другой. Значит и исправить ситуацию только самой под силу. Надо просто захотеть. Жить, снова видеть рассветы и закаты. Смысл в жизни.
А если не можете сами — идите к психотерапевту и наркологу. Эти двое точно вам помогут.
