Дисклеймер: я не литературовед и не литературный критик. Этот текст - не рецензия. Все, написанное ниже, - мое личное мнение, и если оно вас травмирует... мне очень жаль!
(Нет. Эту вашу проблему вы должны решать не со мной).
«Страна багровых туч» - первое крупное произведение Стругацких. И самое нелюбимое ими, судя по этим дивным цитатам:
Аркадий Стругацкий:
«„Страна багровых туч“ — вещь, с нашей точки зрения, очень беспомощная… но даже в ней отказываться не от чего».
Борис Стругацкий:
«Я … по-настоящему не люблю одну нашу книгу, самую первую, „Страну багровых туч“. Для своего времени — это было явление, наверное, даже прогрессивное. Но сейчас она мне кажется безнадёжно устаревшей».
«Наш первый ребенок. Беспомощный, неуклюжий и нелюбимый».
«Пусть повесть эта остается в фантастике как некий уродливый памятник целой эпохе со всеми ее манерами — с ее горячечным энтузиазмом и восторженной глупостью; с ее искренней жаждой добра при полном непонимании, что же это такое — добро; с ее неистовой готовностью к самопожертвованию; с ее жестокостью, идеологической слепотой и классическим Оруэлловским двоемыслием. Ибо это было время злобного добра, жизнеутверждающих убийств, «фанфарного безмолвия и многодумного безмыслия».
Книжку я прочитала, вступив в один камерный книжный клуб - книжные клубы меня интересуют, как явление.
И хотя я безнадежно отставала от со-читательниц, к третьей части вовлеклась. Прониклась историей! И оценила талант авторов, которых нежно люблю - но за другие произведения.
Повесть неровная. То, что ее писали двое, причем по очереди, - отлично чувствуется. В первой части полным-полно технических подробностей, которые бессмысленно и бесполезно проскальзывают мимо сознания гуманитария. При этом очень много вопросов к здравому смыслу! (Да-да, спустя 60 с лишним лет - легко говорить, я в курсе).
А вот окончание куда более живое и яркое. Читатель наконец-то научается различать героев между собой.
«Книги для технической интеллигенции»
Именно этот мимолётный отзыв Екатерины Шульман о Стругацких я вспомнила, когда начала читать «Страну багровых туч». Очень много технических подробностей!
Венера - вторая по порядку от Солнца планета. Среднее расстояние от Солнца 0,723 астрономической единицы = 108 млн. км… Полный оборот вокруг Солнца В. совершает в 224 дня 16 часов 49 мин. 8 сек. Средняя скорость движения по орбите 35 км/сек… В. - самая близкая к нам планета. При прохождении между Землей и Солнцем ее расстояние от Земли может составлять 39 млн. км…
Одна из фундаментальных проблем этой идеи - отражение излучения - не поддавалась практической разработке. Для создания фотонной тяги требуются интенсивности излучения порядка миллионов килокалорий на квадратный сантиметр поверхности отражателя в секунду, и никакие материалы не выдерживали даже кратковременного воздействия температур в сотни тысяч градусов, возникающих при этом. Беспилотные модели сгорали дотла, не успев израсходовать и сотой доли горючего.
И так далее и тому подобное и до того момента, когда за дело берется второй автор и (слава богу) все эти детали исчезают.
Структура
Я утомилась ждать, когда герои наконец полетят в космос! Вот вам фантастика про Венеру, в которой герой раскатывает по тундре в танке-транспортере. По моим внутренним ощущениям первую половину книги экипаж занимается подготовкой к полету. На самом деле примерно треть. И больше Стругацкие такой ход никогда не использовали.
А вот последний фрагмент, когда герои возвращаются на корабль, напротив, движется очень динамично. Стекла хоть отбавляй.
Какой там тест Бехдель!
В тексте как бы есть женщины, но их нет. Единственная, кому хотя бы была доверена в тексте прямая речь, - это межпланетница Вера. Да и той права иметь собственное мнение не давали. Герой повести Краюхин обрывает ее довольно резко:
—... Вот Вера Николаевна выражает свою радость по поводу того, что "Хиус" дает ей возможность носиться по пространству куда угодно и как угодно, тешить ее крылатую душу. Так. В этом она, по-видимому, и видит истинное назначение "хозяина пространства".
— Я совсем не это хотела сказать… — растерянно проговорила Вера Николаевна.
— Надеюсь, что не это…
Но Вера хотя бы появляется в сюжете. И хотя бы пару фраз произносит, в отличие от остальных «героинь», которые возникают только в воспоминаниях. В сюжете присутствует семеро мужчин самого цветущего возраста...
... но даже в критические моменты они почему-то думают о других мужчинах...
Я бы, кстати, поняла, если б на первом месте у героев были бы такие понятия, как государство, народ и/или остро необходимый по сюжету уран. Все-таки это советская героическая фантастика. Повесть к тому же дважды переписывалась в угоду цензорам. Но нет!
Мужское братство оказывается ценнее, чем семья, детишки и всё советское государство, вместе взятое. Они нас любят.
Особенно удивляет, конечно, поведение Юрковского, когда пострадавший Дауге (см. цитату на втором слайде в галерее выше) вспоминает Машу, с которой у него явно непростые отношения. Юрковский - родной брат Маши. Маша совершенно точно не виновата, что Дауге ранен, что он бредит и почти сошел с ума (по сюжету он постоянно общается с давно погибшим пилотом Богданом).
Как же реагирует родной брат женщины на то, что больной друг вспоминает его сестру, причем это явно приносит другу - в его сумеречном состоянии - радость?
«Убью, сволочь, подлая баба».
Мда.
Никто не переживает, что на экспедицию как-то повлияют отношения внутри экипажа. А они, прямо скажем, не слишком простые. Сейчас бы у Ермакова выявили ПТСР и ни к какому полету не допустили. Да и Юрковский не посмел бы так явно демонстрировать свою неприязнь к Быкову.
А вот влюбленность Дауге в сестру Машу почему-то ужасно Юрковского беспокоит:
- Нет, и мое! И не потому, что она моя сестра. Это дело всех - и Краюхина, и каждого из наших ребят, в том числе и твоего краснорожего пустынника. Там, куда мы идем, жизнь всех будет зависеть от каждого. Мы должны быть абсолютно уверены друг в друге, а теперь я думаю: хватит ли у тебя в таком состоянии цепкости, воли к жизни? Не подведешь ли ты нас, Григорий Дауге?
На их месте я бы беспокоилась, что кто-то из членов экипажа однажды перестреляет всех остальных с криком «ну, за телятину» или «ну, за печенье» (которое Ермаков не дает есть штурману Крутикову).
У Маши хотя бы имя есть в сюжете. А вот имя подруги главного героя мы не узнаем - она останется «учительницей из Ашхабада».
Еще одна интересная деталь по поводу женщин в космосе:
Жена Ермакова была первым человеком, высадившимся на естественном спутнике Венеры. И там произошло какое-то несчастье. Никто об этом не знает ничего толком - какое-то столкновение между членами экипажа. С тех пор женщин перестали брать в дальние межпланетные рейсы, а Ермаков целиком посвятил себя штурму Венеры.
Переводим на русский: отважные межпланетники, судя по этому абзацу, банально передрались из-за бабы. Но пускать в дальние рейсы перестали именно женщин. Не перепутайте, кто виноват. Наверняка она в короткой юбке прям по спутнику ходила!
Здравый смысл детектед
Да-да, я знаю: у нас за плечами опыт чтения такого количества космической фантастики, какой Стругацким и не снился на момент написания повести в 1957 году.
Но очень много деталей коробит. Почему возле смертельно опасного места, где находится реактор, нет никаких предупредительных табличек? А вместо этого натянута нелепая сетка, которую Быков и рвет на своем «Мальчике» (танк-транспортер) в начале повести?
На Венере уже и так погибло несколько экспедиций, но сборы новой совершаются в какой-то лихорадочной спешке. Людей не жалко - бабы новых нарожают.
Среди шестерых членов экспедиции нет, судя по всему, никого с минимальным медицинским образованием. Об этом даже речь не идет. Выдали таблетки от радиации - и держитесь там как-нибудь, друзья! Главное, установите маяки. И ведь в первом варианте повести было еще больше трупов (там хоть кто-нибудь выжил изначально?).
Очень жизнеутверждающее произведение для юношества, что еще сказать. (Повесть была издана в «Детгиз», старейшем российском издательстве, выпускающем литературу для детей). Не знаю, как тут не понять советских цензоров - именно они настояли, чтобы выжило побольше межпланетников «Хиуса»...
А режим? Что за повернутость на режиме и почему вдруг недоеденный кусок мяса может повлиять на судьбу экспедиции?
Нет никаких правил поведения в космосе, никаких протоколов, никакого порядка. Нового члена экипажа кидают в невесомость, как в воду с причала, и даже хуже...
Отношения между членами экипажа
Вы скажете: понятия «психологический комфорт» еще не существовало. И очень жаль, что не существовало, потому что трудно читать про то, как люди глупо унижают друг друга. И речь идет вовсе не про пару «Быков-Юрковский». Тут сразу можно было понять: если в начале произведения двое противостоят, то к концу они и жизнь друг другу спасут, и лучшими друзьями станут.
Вот эти все подколки, которые у некоторых читателей выступают - как я поняла - символом Большой Мужской Дружбы... Ну такое! (Приведу один пример, который поймет тот, кто повесть читал даже с умеренной внимательностью - «специалист по пустыням»).
Читать, как Ермаков заставляет Дауге доедать кусок мяса (уже упоминала выше) - неприятно. (И как Краюхин обрывает штурмана Веру, и слишком много других эпизодов). Стругацкие прекрасно понимают, что герой унижен. И передают эту эмоцию пламенеющими ушами злосчастного геолога. А что еще может испытывать один взрослый мужик, когда его другой взрослый мужик заставляет доедать телятину?..
...любой опытный человек может привести вам десяток примеров того, к каким печальным результатам приводили иногда малейшие нарушения режима.
К каким? К каким?
Увы, ответа на этот вопрос не будет.
Отдельный минус - за скрытность. Нелепой выглядит сцена в первой трети, где Быков, не разобравшись, разбивает Юрковскому (которого он не узнал в спецкостюме) нос.
Погодите-погодите.
То есть у вас человек уже некоторое время пробыл на базе, он активно занимается подготовкой - и вы вообще ничего ему не показали, не объяснили??? Вот тут у нас, Алексей Петрович, реактор. Не ходи сюда! (Про таблички я уже выше говорила - как-то элементарно подписать заграждение?). А вот такие у нас спецкостюмы, ты, если что, не пугайся.
Не, никакого введения для новичков, никаких экскурсий. Спецкостюм Быкову показывают уже после истории с разбитым носом.
То же самое будет происходить и в космосе. «Смешная» история про то, как в другом полете новичка отправляют в туалет, никак не предупредив о правилах поведения в невесомости (а потом дезинфицируют коридор), - вообще за гранью добра и зла. Вместо того, чтобы проинструктировать нового человека, экипаж дружно хихикает, когда этот самый новичок попадает в нелепые ситуации.
Это не путешествие, не приключение - это война
Пугающе серьезная книга - только неясно, благодаря цензуре, или вопреки. Если забыть про космическую составляющую, это история точно не про открытия и приключения. И сами герои больше всего похожи на колхозников революционеров начала века и внешностью, и характером. Например, Краюхин - грузный, лысый, с золотыми зубами. Что касается Быкова - писатели много раз подчеркивают его некрасивость («обожженное солнцем лицо, туфлеобразный нос и рыжие жесткие волосы», дословно из текста). А вот красавец Юрковский, напротив, долгое время подается как герой не совсем положительный (пижон).
Вот эта грубость в отношениях, о которой я написала выше, бесконечные подколки и унижения со стороны тех, кто старше в иерархии, а так же тех, кому ты по каким-то причинам не нравишься (то есть чуть ли не всех) - это, конечно, тоже не от хорошей жизни. Так ведут себя люди, которые хорошего ничего и не видели. Более того, они и от будущего ничего хорошего не ждут.
И ведут они себя не как геологи-романтики, не как отважные мореплаватели, покоряющие новые просторы, - нет. Они воины, революционеры и даже мстители:
Я тебе скажу, зачем он летит: он летит мстить и покорять - беспощадно и навсегда. Так я себе это представляю… Он и жизнь, и смерть посвятил Венере.
- Укрощать и покорять, - повторил он, - беспощадно и навсегда! Для Ермакова Венера - это упрямое, злое олицетворение всех враждебных человеку сил стихии.
Вот и вооружение берут с собой, как на войну (дальше в тексте будут еще и атомные мины):
Быков молча отобрал восемь новеньких карабинов, несколько десятков ручных гранат, лучевые пистолеты, финские ножи в светло-желтых кожаных чехлах.
Никаких гуманистических тенденций нет и в помине. Как-то там познакомиться с инопланетной жизнью? А вдруг они разумны? Нет, зачем. Нам нужен их уран и мы его возьмем. А любые угрозы просто расстреляем или закидаем атомными минами...
Никаких выводов не будет: о книге все отлично сказали сами авторы в начале текста. Нет, это не означает, что я считаю, что книгу надо сжечь или запретить. Нет, я не считаю, что на старую фантастическую повесть для юношества нужно теперь молиться. Да, я в курсе про исторический контекст.
Из интересного: после книги прослушала подкаст с историком космонавтики Романом Белоусовым (подкаст легко найти поиском). Увы! Для уровня исследований 50-х годов прошлого века экспедиция описана достаточно реалистично, но в реальности мы не можем создать аппарат, который продержался бы на поверхности Венеры больше ЧЕТЫРЕХ ЧАСОВ: температура там близка к 500 градусам. А уж про высадку людей на Венеру и говорить нечего.
Кстати, события, которые описываются в «Стране багровых туч», приходятся примерно на 1991 год. Но с 80-х годов прошлого века зонды на Венеру не запускали.
UPD Забыла главное! На Венере, вероятно, есть жизнь (это тоже по мотивам подкаста с историком космонавтики). Но вот основана она совсем на других принципах.
UPD 2: Многие называют примечания в этом тексте критикой. Это не так. Я прекрасно понимаю (повторю) всё про эпоху. Возможно, вы правы: «в приложении современных лекал к давно почившим в истории событиям мало смысла» (с). Нет, я не считаю современную норму критерием ценности литературного произведения, потому что ну кто я - и кто Стругацкие? Любой мой писк просто смешон в сравнении с этой величиной.
Для чего тогда это все? Даже если вы подписались, чтобы кинуть в меня немного (или много) нелицеприятных слов, это не значит, что прочитанное не заставит вас задуматься. (Я знаю по себе). Да, (в некоторых случаях) я удалю ваши комментарии, а вас забаню и забуду. Но вы будете думать над всем сказанным выше.
Я в вас верю: вы однажды поймете, что я хотела сказать вам на самом деле.