Доступные в сети рассказы Маркеса, как разрозненные, так и собранные под одной обложкой, исчисляются тремя десятками, не больше. Как известно, автор «Ста лет одиночества» выпустил при жизни около шести сборников новелл, все они переведены на русский и изданы в полном объеме, однако, тем, кто читает электронные варианты книг, придется довольствоваться теми тридцатью рассказами, которые есть в сети. Где-то за четыре дня проглотив малую прозу Маркеса, под конец стал чувствовать некоторое перенасыщение стилевыми специями. То, что этот автор пишет потрясающе, ясно уже из его романов, однако, и при чтении сборника рассказов, многие из которых расширяют вселенную Макондо (лучший из них – «День после субботы», возможно, наиболее совершенный образец малой прозы Маркеса), не устаешь удивляться, как он владеет словом.
В частности рассказ «Последнее путешествие корабля-призрака» представляет собой одно виртуозно написанное предложение, а это было задолго до «Водонапорной башни» Пелевина. Порой Маркес соревнуется с Джойсом («Диалог с зеркалом»), где герой также, как и Блум, ест свиную почку. Тем не менее, в этом сборнике рассказов разных лет заметен водораздел между ранними новеллами, написанными скупо, под Хемингуэя (как и повести «Недобрый час» или «Полковнику никто не пишет»), и зрелыми, в которых правит бал самый, что ни на есть магический реализм. Здесь есть истории случайных встреч, и повествования от лица мертвецов, и мрачные рассказы о всеобщем увядании и разложении в духе «Ста лет одиночества» и «Осени патриарха». Собственно новеллы Маркеса можно и не читать, все уже сказано в его романах, чтение малой прозы – чистое наслаждение, за которым не стоит никаких иных целей, ни педагогических, ни моральных, ни эстетических. Безусловно, сам Маркес наслаждался самим процессом письма, это касается и романов, и новелл.
Допустим рассказ «Глаза голубой собаки» очень напоминает Кортасара, это некая история чистой любви, рождающейся из мимолетных впечатлений. Удивительно то, что, несмотря на мрачное содержание его текстов, Маркес не нагоняет депрессию, скорее он дает почувствовать читателю обаяние литературного волшебства, которому подвластны сами стихии мира, а главное – одиночество творца на Олимпе славы. Трудно сказать, что так чарует русского читателя при знакомстве с книгами Маркеса, вероятно, статичность циклического времени, тяжкий груз вечного возвращения. Читать этого прозаика долго – все равно, что вызвать у себя тошноту от перенасыщения мастерски приготовленными блюдами. Так тот же Хемингуэй или Лев Толстой – это хлеб литературы в то время как Маркес – это сложно организованное и приготовленное экзотическое блюдо. По этой причине оно поначалу вызывает гастрономический восторг, а потом приедается.
Так Селин, как острый перец, легко вызывает язву мозга, Маркес в этом отношении куда как приятнее: им насыщаешься, это сытное блюдо, но невозможно есть его всю жизнь. Так на моей полке стоит сборник малой прозы Дмитрия Липскерова, из которого я прочитал лишь первую повесть. Вот уж пример, как не надо писать, тем более подражая Маркесу, ибо это подражание невозможно в принципе. Липскеров, также как и Маркес, делает содержанием своей прозы переплетение смерти и любви в каждодневном умирании, зараженном жаждой счастья, но получается как-то по-эпигонски беспомощная графомания. Там, где фантазия Маркеса органична и никогда не выходит за рамки хотя бы приблизительного правдоподобия (читая его, мы будто привыкаем ко всем этим монологам уже умерших людей), у Липскерова она безудержна, более того он порой пытается писать псевдопоэтическим языком, часто применяя инверсию в предложениях. Маркесу повезло с переводчиками, тонко чувствующими его прозу, в результате ни один из его текстов не был загублен топорным переводом, в том числе и рассказы. Липскеров же выглядит именно неудавшимся переводом с маркесовского языка, но об этом позднее, когда дочитаю этот злосчастный сборник под пижонским названием «Пальцы для Кэролайн».