Художников. Тем более, они с радостью это воспринимают, если живые. Любят ли это искусствоведы, я не знаю. Наверно, нет. Художники всё-таки самовыражаются (очень часто – не понятно для других, и им интересно, чтоб их кто-то растолковывал, тем более, если в их творчестве большую роль играет подсознание, которое бессловесно). А искусствоведение – наука. С идеалом истины. Тут подсознание такой роли не играет. И, если автор амбициозен, ему интересно, чтоб его мысли подтверждали, а не копались, пусть и в интересах истины.
Кира Долинина, вдохновительница множества моих разысканий, наговорив много плохого о Пластове, в конце решила смазать отрицательное впечатление от её статьи и написала:
«В целом же, глядя на метры и метры этой тяжелой, перенасыщенной цветом и краской живописи, понимаешь, что главный урок выживания Пластову дало барокко – искусство смешения несмешиваемого, искусство двойного и тройного дна, многословное и многофигурное, дозволяющее художнику быть низким в лести и высоким в лирике» (http://loveread.ec/read_book.php?id=100990&p=72).
Хоть я не считаю, что она верно охарактеризовала идеал Пластова (Пластов не идеалом руководствовался – тот всегда исторический, по типу один из 6-ти, в т.ч. и барокко, как один из), Пластов внеисторическую радость жизни воспевал… Так вот, хоть она идеал его неверно определила, последние слова у неё отдают глубиной, и мне захотелось о них «вслух» подумать. В чём низка лесть? В картине, охаянной Долининой,
лесть может быть только Сталину, тут изображённому. А известно было, что Сталин интересуется искусством, и был шанс, что он своё изображение тут будет рассматривать.
Это, по-моему, единственное место во всём творчестве, где у Пластова могла иметь место лесть. Долинина просто из-за прорвавшейся злобы о лести заговорила.
Но, предположим, она права. В чём может быть лесть, во-первых? В чём низость её станем разбираться потом.
Ну, в удачливости руководителя страны. Наконец, урожайный год и колхозники заработали столько, сколько никогда не зарабатывали. Ну, подпёрта удача, да, организационными мерами. – Можно подозревать, что одна из них зрима на картине – зерноуборочный комбайн «Сталинец».
Ну действительные слова Сталина приведены: «Жить стало лучше, жить стало веселее». И они не зряшные. Правда, по отношению к стахановскому движению и сказаны на 2 года раньше. Но при урожайном 1937-м явно к месту.
«1937 - СССР по годовому производству зерноуборочных комбайнов вышел на 1-е место в мире - 44 тыс. единиц против 29 тыс. в США» (Английская википедия).
Ну, это всё – лесть в адрес Сталина: «изовыразить» лишний раз действительные достижения вождя и страны.
Теперь в чём может быть её низость?
Я простодушный человек, никогда не льстил никому и чувствую в принципе затруднение даже придумать, как мне себя унизить в такой роли.
Перегибами, что ли? Невероятным богатством колхозников, что ли? Например, могли ли быть в 37-м году у колхозницы уже не модные, правда, но фарфоровые бусы?
Или никелированный нож, вон, я вижу? И поднос… А мельхиоровый самовар? А цветастые платки? А венский стул? А кувшин из цветного стекла?
Если я сомневаюсь, что это – перегибы, то, может, это и не перегибы. А просто Долининой надо было выразиться красиво, она и выразилась. Формула-то идеостиля барокко требует противоречия (например, у Рубенса триумф в…
казни), это она усвоила, и я подтверждаю. Вот она и прогнула Пластова под эту формулу. Вряд ли, мол, засекут.
Или всё-таки перегиб у Пластова в количестве запасной еды?
Особенно количество бубликов удивляет. И ведь за ними надо было ехать в город, покупать… Или тогда это такая сласть была? Или это намёк, что деньгами колхозники могли от богатства даже и сорить?
А может, низость в лести Сталину это нарисовать его, низкорослого (152 см), смотрящим на людей сверху вниз? И не с трибуны мавзолея, а просто…
Я очень не хочу показаться предвзятым к Кире Долининой…
28 июня 2024 г.