Моя бабушка, Арина Васильевна вышла замуж не по любви, по принуждению. Семья мужа была состоятельной, имела хороший дом, бахчу, пашню. Родились дети, всего было 13, выжило четверо: три дочери и сын. Всё это было в прошлой жизни. После революции мужа её, моего деда Ивана Ивановича Букина, признали середняком. Семья переехала. Тогда все снимались с насиженных мест. После 1937 года бабушка стала вдовой, хотя известие о смерти мужа получила значительно позже. Всё это я знаю со слов моих родных.
Я помню дом бабушки Арины Васильевны. Стоял он на окраине города. На все четыре стороны раскинулась разросшаяся деревня, дома за высокими сплошными деревянными заборами, со скамейками у ворот. К бабушкиному дому нужно было идти мимо деревянных домов со ставнями, украшенными узорчатой резьбой. Вдоль грунтовой дороги проложены дощатые тротуары. А где их не было после дождей можно было потерять обувь в жидкой вязкой глине, я и завязла однажды, утопив сапог на улице Красной.
Бабушка не любила что-либо рассказывать о прошлом, приговаривала: «Жили в лесу, молились колесу, тележного скрипу боялись». Дом довольно большой, трехкомнатный, со створчатыми дверями, добротный. К дому вела длинная тропинка, заросшая травкой-муравкой, между соседскими участками. Около дома небольшой огородик. На навозной гряде бабушка выращивала огурцы, высаживала весной семена под стеклышко, на ночь набрасывала сверху ватники, а по осени долго лежали желтые семенники на подоконнике. Томаты почему-то дозаривались в валенках. Был у бабушки огромный, как подсолнух, ало-красный георгин. А еще мне нравилось рвать головки мака и высыпать маковые зернышки в рот, было вкусно. Во дворе, сзади большого дома мостился крохотный домишко-хибарка сестры Евдокии. Почему-то сёстры жили раздельно.
Запомнился большой, высокий сундук, на нем можно было спать двоим. Иногда бабушка открывала его, начинала перекладывать вещи, доставала пожелтевший от времени, белый (от старости пожелтевший) кружевной зонтик, такой причудливый, красивый, необычный. Раза два в маленькой комнате дома при затворенных ставнях она на столе выкладывала столбиками монетки-кругляшки, а мне было и невдомек, зачем и что это за денежки? Уже позже, после какой-то передачи на ТВ о Гохране я поняла, что это были царские золотые монеты, остатки былого благополучия.
Жила бабушка скромно. По выходным приводили ей внуков, нас было трое. Чай пили с сахаром вприкуску, от желтоватых крупных, как камни, комков сахара щипчиками откалывались крохотные кусочки. Лакомства были: хлеб с маслом, посыпанный сахаром (был и сахар-песок) или хлеб с натертой чесноком корочкой, посыпанный солью. Пенсия у бабушки была мизерная, даже по тем временам: что-то около 9 рублей.
Стала постарше я и гораздо реже бывала у бабушки. Потом она, поменяв дом, перебралась в двухкомнатную квартиру. Комнаты были смежно-проходные, а квартира зимой очень холодной, это уж я узнала на своём опыте, потому что бабушка после удара слегла, и мы с мамой и младшей сестрой переехали к ней. Никому не пожелаю такой участи, плохо было всем! Бабушке - хуже всех, потому, что она лежала парализованная четыре года. Порой она плакала, просила дать что-нибудь, мочи нет жить. Я иногда сидела рядом, просила что-нибудь рассказать о прошлом, но оно словно было под запретом. Мне было плохо, к нам никто не ходил из моих подруг, а иногда ночью приходилось бежать в аптеку за кислородом. Маме - плохо потому что не было в те времена ни специальных кроватей, ни памперсов, ничего для ухода за лежачей больной.
Сейчас я старше бабушки, которая умерла в возрасте 72 лет. Все, что я о ней знаю, уместилось в двух листах текста. Мне горько это сознавать. Нужно больше говорить внукам о прожитой жизни, чтобы было им что вспомнить и рассказать своим детям.
Делитесь своим мнением в комментариях, смотрите сюжеты на канале Людмилы Филаткиной: https://www.youtube.com/channel/UCsiexG1QLrw30VV2OS_Y9qg
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации.
