Остросюжетный русско-грузинско-турецкий сериал о похождениях Guest Relations в легендарном «Джустике». Окончание
Краткое содержание предыдущих серий: события в отеле-монстре «Джустике» и турецком Окурджаларе все больше смахивают на театр абсурда. Грузинский блондин Биджо передает через Сашу, что ни он, ни «братишка» Гела не намерены возобновлять общение. Пиратка Нади рыдает ночью на пустом пляже и мысленно желает «звездному эльфу» счастья. Кульминация трагикомедии происходит ночью в ресторане Биттешона, где собираются все ее персонажи. Ваша непокорная, в шоке наблюдая Бабюра, Биджо и Гелу за одним столом, выволакивает Шрека на разговор и влепляет ему пощечину.
Окончание четвертой серии. Удивляться нечему — это Турция!
Первая серия. Начало
Первая серия. Окончание
Вторая серия. Начало
Вторая серия. Окончание
Третья серия
Четвертая серия. Начало
«Мой звездный эльфийский мальчик!
Он один и раздавлен, запугал тебя, но НЕ МЕНЯ.
Он НИЧТО и ни на что не способен.
Ты МОГ БЫ САМ со мной поговорить, не прячась ни за чью спину — это было бы честно.
Такого БЕГСТВА я не ожидала и не заслужила.
Тебе со мной могло бы быть ЕЩЕ ЛУЧШЕ.
Но ни у кого НЕ БУДЕТ ПОВОДА упрекнуть меня в недостойном или навязчивом поведении.
…поймешь все потом.
Нади»
— пишет эмоционально опустошенная пиратка с больной головой наутро после выяснения отношений со Шреком, которые закончились пощечиной врагу.
Часть V. Элиза
А накануне в роковую ночь...
Бабюр с горящей от моей руки щекой вернулся в ресторан Биттешона, где продолжали застолье Гия и Элиза. Последняя встала, подошла ко мне и рассказала те сцены нашей трагикомедии, которые не знала даже я:
— Он сейчас сидит и откровенно наслаждается тем, что тебе плохо. А в ту ночь он приехал на своей пердипёполке, подошел к Биджо с перочинным ножиком и потребовал: «Веди мне сюда Гелу!». Тот, естественно, никого не привел, а я тебе советую послать этого Бахыткомпота на три буквы!
— Уже! — ответила я и, смеясь от ее эпитетов в адрес Шрека, изложила Элизе всю историю, скрытую часть которой она знала лучше меня.
Роскошная блондинка вручила мне сигарету (я же не курю..?), выслушала, высказала все, что думает о «Бахыткомпоте» и выразила полную и безоговорочную поддержку моей позиции.
Так я обрела нового харизматичного и сильного друга. Спасибо «Джустику».
***
То лето в «Зеленом городке» мощно повлияло на великолепную москвичку, мать двоих детей, жену преуспевающего армянина и знатную тусовщицу Элизу.
Она приехала в «Джустик» на месяц, и так уж было угодно судьбе — познакомилась с симпатичным грузинчиком Гией, кузеном «эльфийского мальчика». Щедрая и великодушная, она одаривала юного «хоббита» всем, чем только может влюбленная породистая женщина одаривать смазливого жиголоватого юношу. «Джустик» унес и ее на волне порочного энергообмена. У Элизы появились жаркие воспоминания о Пляже Любви и Печали, прикосновениях волшебного молодого существа, морском бризе на раскаленной коже и прочная подсадка на эндорфины любви.
Гия, невысокого роста парень с хорошими пропорциями и развитой мускулатурой, жгучими черными глазами и выразительными бровями, порядком подходил броской авантюристке Элизе с ее пшеничной копной густых волос и бирюзовым соблазном взгляда.
Она с свела с ума половину отельного персонала, появляясь в главном ресторане «Клеопатра» на ужине в роскошных платьях и с элегантными прическами. Она несла себя, как особа царской крови среди беспредельного разгула харь мета-Мещанбурга. При этом в Элизе бурлила энергия неувядающей молодости: москвичка, как фейерверк, создавала атмосферу праздника даже там, где было темно и холодно.
Все в ней безупречно: лицо, вкус, стать и внутренний огонь. Шеф аниматоров грузин-бабник Андро заискивающе расшаркивался перед ней и, глотая слюну, смотрел вслед. Заправляющий фотобизнесом «Зеленого городка» высокий, видный турок Али был влюблен в Элизу и никому не позволял приближаться к ней. Про Гию он не знал.
А она отдалась тому без остатка! Когда Элиза вернулась в Москву, она пересылала мне деньги, чтобы я купила и подарила Гие смартфон от ее имени. Мы часами разговаривали в фейсбуке обо всей этой заварушке, про Гию, про Гелу, про наше, про женское. Потом Хоббит просил у нее денег. Она давала ему их, следуя предательской эндорфиновой зависимости. Откат абстиненции всегда занимает какое-то время… Мне ли не знать?
Ее «Джустик» случился с ней, как и со мной. Тот сезон стал «самым-самым» и для Элизы, преданного адепта отеля-монстра. Она возвращается туда регулярно. Слушает отголоски минувшего торжественного крещендо страсти на Пляже Любви и Печали. Сидит вечерами у вечно поддатого Биттешона. Ищет невидимый золотой поток Секса Жизни в чернильном зное Анталии.
Она любит «Джустик». И тот платит ей взаимностью.
Часть VI. Чем кончаются курортные романы
Я только там, где звук дрожит у губ желанной пристани,
И где глаза твои-стрижи, и где глаза твои-стрижи
Скользят по небу пристально...
(с) Севара (из Биттешоновской подборки)
Утром я обратилась к старому доброму методу любовного послания и накатала записку Геле. Приблизиться, схватить за руку и высказаться открыто не хватало смелости. Вся она ушла на разборку с Бабюром.
Откровенно говоря, то была уже третья редакция письма, но первые две переслать не удалось. Третью же совершенно случайно и, на успех особо не надеясь, адресату доставила Саша, заступив на ночную смену на рецепции. Она позвонила мне в час ночи и радостно сообщила, что письмо в нужных руках, он взял конверт и даже сказал «Спасибо».
Простое и незамысловатое содержание служило цели повернуть пару тумблеров в голове Гелы.
Удалось? Нет.
Наступило время затяжного взаимного бойкота. Биджо, как зачинщик этой линии, никак не ожидал, что с ним перестанет разговаривать и Саша. Так мы и ходили друг мимо друга, словно чужие, подчеркнуто отворачиваясь, когда были рядом, но не спускающие друг с друга глаз с далекого расстояния.
Нереализованные желания приходилось сублимировать. «Вулкан», неосторожно разбуженный в моей груди, продолжал извергаться. Я записала для Биттешона три диска русских песен. Мной руководила та же страсть, хотелось, чтобы гордые мальчишки слушали русский рок, сидя в тени волшебного сада по ночам.
Перестала ли я бывать у Биттешона? Напротив. Тот стал моим другом и услужливой «жилеткой», понимающим, как море. Он поведал мне всю подоплеку грузинско-турецкой войны, утирал мои слезы, задарма кормил и поил «Эфесом» и, конечно, искренне сопереживал вашей непокорной.
— Аби, пойди скажи им, кто тебе записал все эти песни, — в бессильном отчаянии просила я, когда из другого угла ресторана Биджо и Гела восклицали: «Вау!», заслышав непривычные в турецкой Анталии звуки качественного олдскульного «Наутилуса», «Кино» или «ДДТ».
Биттешон покорно шел во «вражеский лагерь», а потом приносил ответ такого содержания: «Аби, но я не люблю ее».
Я сиживала и в одиночку в параллельном мире его сада, превратившемся в могилу дружбы и страсти. Передо мной тлел огонек керосиновой лампы, создавая ауру таинственной опасности; медленно грелся янтарный напиток в бутылке коричневого стекла, а ветер с моря дышал в лицо вчерашним экстазом поцелуев горячего паяца. В груди теснились проглоченные слова, и душно-мягко прижимала к своей груди Королева Фрустрация.
В долгих беседах с Ибрахимом аби я узнала, что Биджо откровенно признался ему, как испугался Бабюра с ножом в руке.
Как омерзительно я почувствовала себя тогда: страх и трусость — вот что овладело бравыми кавказцами! Ничего, кроме горькой усмешки, не вызвала реакция Гелы, когда я вошла на кухню Биттешона в красном платье и на каблуках (в те дни я заимела привычку выглядеть на все сто), и он резко нырнул под витрину-холодильник. Боялся встретиться со мной. Боялся преследований.
Свежее налитое яблоко восхищения и дружбы медленно сгнило и почернело в процессе развенчания героев разложения.
— Мальчики они еще маленькие, — грустно молвила Саша, и добавить к этому было нечего.
Часть VII. Враг разбит — мы взяли флаг!
Сашку крайне возмутило «средневековое» поведение «братьев-акробатьев». Она стояла горой за меня и за свободу отношений между взрослыми людьми, а также за полное право женщины самой выбирать себе партнера.
Сколько же было пережито вместе в те дни? Сколько копьев поломано и щитов — перебито? «Тургеневская барышня» Александра, смутившая тем летом покой юного симпатяги-беллбоя Сельмани, была достойной пиратской подругой.
Она стоила того, чтобы рискнуть с ней, срывая «вражеский» флаг с пальмы в ресторане Биттешона.
***
А ведь муромчанка «прикоснулась» ко мне задолго до нашего знакомства. Саша читала первую версию моего блога в «Живом Журнале»!
— Я помню, тогда тааак испугалась, — шокировано рассказала подруга. — Такие ужасы были расписаны про ложмааан…
В неописуемый восторг-шок ее поверг факт знакомства с автором того «страшного» блога.
«Джустик» добрался до нас в России и свел в одной точке.
***
Пролетела первая декада июля, и сезон в турецкой Анталии успел налиться сладкой спелостью. Вирус безумия, впрыснутый в жилы клыками «Джустика», по-прежнему гулял в крови. Нас с Сашей ждало свободное от работы утро, и мы решили гульнуть.
В середине ночи мы оказались в темном саду Биттешона, ресторан спал, и эфир вокруг потрескивал тишиной.
— Саша! Смотри в оба! Я лезу наверх! — прошептала я заговорщицки и взобралась на спинку лавки, что примыкала к высокому и шершавому стволу пальмы.
— Нади, ты там осторожнее, — испуганно отвечала подруга, справедливо переживая за хмельную пиратку, но зорко высматривала во мраке потенциальную опасность.
Я добралась до шпагата, привязанного к пальме. С ехидным смешком, по-детски злорадствуя, я отвязала веревку и стянула с нее флаг Грузии, а потом аккуратно закрепила шпагат. Как будто так и было.
Потрясая захваченным флагом врага, мы, опьяненные эйфорией больше, чем алкоголем, бежали по Пляжу Любви и Печали! Мы победили! Мы жили и творили эту жизнь и чувствовали каждую секунду оголенными душами.
Белый флаг с красными крестами — ему не место в волшебном ресторане Биттешона!
Им не место в социальном пиратстве! Но пасаран!
Пришло облегчение. Рассвет мы встретили на пустом побережье. Первые золотые лучи солнца нашли меня дрейфующей на поверхности моря. Я лежала на спине и смотрела в высокое небо Анталии, а в груди ширился шар вдохновения.
То было освобождение! То была победа!
Часть VIII. Погасшая зажигалка и эффект «Джустика»
We both know I'm not what you need..!
(c) Whitney Houston
Нужно было совсем чуть-чуть подтолкнуть, чтобы сбросить героя с пьедестала, который сама же и возвела.
Из далекой Москвы я получала новости, одна скандальнее другой. «Качественная» леди Элиза через Гию Хоббита узнала, что томный «эльф» так зависел от слова «братишки» Биджо из-за марихуаны, которую упрямый блондин доставал по своим каналам и угощал аниматора бесплатно. О да! Молодое поголовье парней в Окурджаларе закуривается травой! Тот же харизматичный бармен Рыфкы, тот же техник Малыш Кадри. И наш Гела Зажигалка не был исключением.
Так объяснилась «двойственность» его натуры.
Потом выяснилось, что у него две «официальных» девушки, и каждая узнала о существовании другой. Падение в мои объятия не было для «звездного мальчика» единственным и в череде курортных романов. Гела вообще особо не выбирал и брал то, что предлагали. Взамен давал то, что просили.
Так разбилась вдребезги легенда о его стойкой грузинской принципиальности.
До своего отъезда из «Джустика» он ходил мимо, как пыльным мешком стукнутый, украдкой посматривал на меня. Иногда, вынужденный рабочей необходимостью, приходил и забирал подарки для гостей-именинников. Я обливала его холодным презрением и молча вручала призы. Он удалялся, помятый и пришибленный.
Когда пришло его время покинуть кров «Зеленого городка», я была на смене и восседала за столом guest relations в лобби, как впередсмотрящий на мачте корабля. Прежде чем «сойти по трапу на берег», он притормозил возле меня. Краем глаза я увидела, что он поднял на меня взгляд. Хотел проститься.
Но я не повернулась к нему.
«Повернулась» я лишь через полгода, когда приехала в Тбилиси и встретилась там с Гией, его другом Лери и Гелой. Набравшим вес и остригшим коротко «шелк графитовых волос». Бойкот сняли в шумном застолье под коньяк «Ивериони», и экс-Зажигалка, взобравшись на стул, толкал страстные тосты за любовь… свою любовь к Паулине.
***
Сезон разлагался. Расстались Иванна и Мариф. Она тоже пережила свою боль у Биттешона — одна и стойко. Распалось притяжение Саши и беллбоя Сельмани. Их история была так похожа на мой короткий эксперимент с Кудряшом, но…
«Джустик» устал и постепенно готовился к спячке, и энергопоток, чудесным образом рожденный Идеей Секса, рассасывался. Пикап как система изжил себя до следующей весны.
Бумеранг возмездия расшибал затылок каждого. Это закон. Бабюра Шрека выгнали из «Ядель рентакара». Да еще и избили хорошенько. Я не знаю, почему и за что, но когда я однажды встретила его на Алара Гранд Базаре, он уже не пылал прежней удалью. Куда-то испарилась грозная харизма.
Мой единственный тем летом настоящий роман — роман с «Джустилиано Хотэл» — длился долгих девять месяцев. «Джустик» пророс в меня насквозь. Свел с ума. Подарил незабываемое знойное приключение и навсегда изменил.
Стихийно возникшее завихрение в размеренном течении жизни — вот чем стал отель-монстр.
Он то невероятно-безумно-красочно-взрывное, что хочется вспоминать снова и снова. Пока дышу.