Остросюжетный русско-грузинско-турецкий сериал о похождениях Guest Relations в легендарном «Джустике». Продолжение
Краткое содержание предыдущих серий: «Джустик», живой отель-монстр, вытягивает из жертв все силы, изредка подбрасывая им «сладкую косточку» — яркий курортный романчик. Безумная авантюристка Нади становится заложницей этого энергообмена. Жертвуя безопасностью и отношениями со щедрым псевдомафиози Бабюром Шреком, она бросается в объятия «фэнтезийного создания» аниматора Гелы Зажигалки. Шрек выслеживает неверную девицу в ресторане Биттешона и внезапно как из-под земли вырастает перед парочкой, поймав их с поличным.
Третья серия. Турция объявляет Грузии войну
Первая серия. Начало
Первая серия. Окончание
Вторая серия. Начало
Вторая серия. Окончание
Место действия: Пляж Любви и Печали.
Действующие лица: те же, то бишь пиратка Нади и «темный эльф Тбилиси» Гела.
Камера воображения фокусируется на сладкой парочке, укрытой покрывалом фиолетовой ночи Анталии…
— Ты потрясающе пахнешь! — шепчет бедовая авантюристка, втягивая пьянящий аромат позолоченной кожи Гелы.
— Странно, мне никогда не говорили об этом…
— Отдайся мне…
— Я и так тебя отдался. Делай со мной, что хочешь...
И она делает, взрываясь вулканом от его слов, опьяняющих сильнее, чем сладкий ром, глубже, чем карамельный коньяк, полнее, чем все вина Грузии...
Часть I. Нападение «рогатого» турка
Часом ранее...
Войдя в сад Биттешона, Бабюр Шрек сел за стол напротив Гелы и резко выкрикнул:
— Встал и пошел отсюда!
В покрасневших от гнева глазах турка горела вся злоба мира.
Я, как истинная пиратка, бросилась в бой, памятуя о том, что лучшая защита — это нападение:
— Что ты себе позволяешь?! Ты что творишь? — и, обращаясь к Геле: — Ты никуда не уйдешь.
«Эльф» и не думал отступать. Очень мягко, словно родитель успокаивает ребенка, он произнес:
— Ben türk değilim ben gürcü. Türkçe az,* — и сообщил, что позовет товарища, который все переведет.
— I give you two minutes!** — выпалил обманутый псевдо-«альфа».
Гела встал и, позвав за собой, направился в жилище ребят-фотографов, снимающих квартиру прямо над рестораном. По дороге он задал мне всего два вопроса: «Знаешь его?» и «Давно ты его знаешь?».
Тот факт, что я встала и пошла за Гелой, а не осталась с Бабюром, расставил все местам. Когда мы вернулись втроем с фотографом-турком Огузом, Шрек уже покидал ресторан, садясь на скутер. Его аккуратно выпроваживал Биттешон, приговаривая: «Девушка тебя не хочет».
Огуз все же спросил:
— Ты что-то хотел, брат?
— Нет, ничего я не хотел, брат, — ответил Шрек, похожий на пса с поджатым хвостом.
— Все кончено! — провозгласила я страшным голосом, ткнув пальцем в лицо Бабюру.
Обошлось без кровопролития. Враждующие стороны разошлись, трофей достался Грузии.
***
Казалось, беда миновала.
На Пляже Любви и Печали Гела еще некоторое время горел праведным гневом и восклицал, что у них порядки совсем другие и что в Грузии ты должен ответить за каждое свое слово.
— Да я пойду найду его завтра! — кипятился «эльф», показывая зубы. — Ха! «Даю тебе две минуты»!
В груди шевельнулся осколок ледяной сосульки.
— Никуда ты не пойдешь, а встанешь, как обычно, и будешь прыгать, скакать, веселить людей и радоваться жизни.
Наконец страсти улеглись. Закрыв тему, мы занялись друг другом.
И не зря же эндорфины заполняют мозг во время стресса вслед за адреналином: то был неописуемый восторг!
Он жадно целовал меня, и поцелуям не было числа: глубоким, и коротким, дразнящим, долгим, сводящим с ума, и мягким, одними губами, быстрым-быстрым, как крылья бабочки.
Я гладила губами его горло, шею, подбородок, Гела хрипло дышал,
запрокидывая голову, и стонал, когда мои губы опускались ниже, не зная ни вины, ни наказания... То была победа, дорогие мои, — весь он между моими губами, потерявший себя в экстазе.
Еще лучше было просто лежать на спине в финале сладостной битвы, его рука у меня под головой, смотреть на звезды, слушать странные истории про то, как он играл с друзьями в игру «Меч и магия», про то, что в Грузии ни разу не пригласил девушку на свидание и что завтра на дискотеке придется рулить на микшере до двух ночи вместо DJ Хакана...
«Эльфийский мальчик» стал собой, уставшим шутом с растекшимся гримом, каждый день отдающимся на растерзание толпы, а потом собирающим обрывки себя в тяжелом утреннем похмелье.
***
Было той последней ночью между нами что-то приятное и доверительное, так похожее на дружбу.
Наутро я выгребала песок из своей постели, и воспоминания заставляли меня закрывать глаза от удовольствия.
Часть II. Подарки не отдарки? А в Турции?
В пятницу, наутро после роковой ночи, я отправилась в салон красоты к знакомой грузинке Сулико. По пути заглянула в офис «Ядель рентакар».
Шрек бродил с поникшей головой под палящим июньским солнцем.
— Ты преследуешь меня? Ты за мной следил? — без предисловий я бросилась в бой.
— Почему? Почему ты так со мной поступила? Почему ты сразу не
сказала, что не хочешь меня? Почему обманула?
Этого я и сама не знала. Наверное, боялась открыться.
Бабюр сказал, что не хочет меня терять. Потом, видя мое сопротивление, он выдал с мерзкой улыбочкой на лице:
— Тогда верни мне все, что я тебе подарил.
Вухххх! — повисла небезызвестная «мертвая тишина»! Словно заглушку в мозг вставили.
— Война только началась, — ехидно процедил он сквозь зубы, и пена пузырилась у него на губах.
— Какая война? Война ЗА ЧТО? — я не верила ушам.
— Да я найду его, сейчас же мне вытащат его из отеля..!
— Никуда ты не пойдешь и ничего делать не будешь! Я тебе все верну, все! Ты же дашь слово, что ничего не сделаешь!
Я совершила ошибку. Показала свой страх и поставила Гелу под удар.
— Слово-то я дам, но я могу его нарушить, — с издевкой холодно ответил Бабюр.
Отвратительная мелочность в выражении его лица потрясла меня до глубины души.
В тот же день я вручила ему четыре пакета шмотья. Это доставило мне удовольствие.
«А ты думал, я продамся за цацки?»
И плотину Шрека прорвало!
— Все там? И ожерелье? — исходил на говно турок.
— Все! И трусы, и бюстгальтеры! И ты обещаешь, что ничего не сделаешь!
— Да еще немного, и я его вытащу из отеля!
Я не верила своим ушам — передо мной был уж не тот сильный и уверенный в себе «мачо». Нет, тут кипел дерьмом мелочный и слабый тип, переживающий за зря подаренные побрякушки.
***
Мужчина, так гордо заявивший о своей щедрости, в критической ситуации превратился в существо с хвостом между ног.
Часть III. Отношение турецкой жандармерии к иностранцам
Вечером того же дня арендатор бутика одежды Кезо (безответно вздыхающий по вашей непокорной) паническим тоном нашептал мне на ухо:
— Бабюр ищет Гелу, он видел вас, он его изобьет.
— Ничего он не сделает! — но осколок сосульки кольнул сердце.
— Гела иностранец, Бабюр ему проблемы с полицией устроит. Я
сказал, что Гела работает в другом отеле.
Слова Кезо поселили новую колонию страхов и сомнений в душе — я не знала, что предпринять. Берлога «Джустика» стала единственным безопасным местом для Зажигалки. Хвала туризму!
Вечером на смене между резервацией a'la carte ресторанов и встречей новых туристов я перемалывала в голове возможные сценарии развития событий, истощилась, но смогла придумать лишь «разведку в тылу врага».
Ночью, переодевшись после работы, я покинула ложман и на полусогнутых крадучись побрела по затихшим владениям спящего «Джустика». Отель мерно дышал, неясные шорохи пугали и настораживали. Везде мне мерещился Шрек с разбитыми кулаками.
Я исследовала территорию в поисках возможной опасности для «эльфийского мальчика», как заправский детектив. Мрак, павший на «Зеленый городок», будоражил кровь. Вспомнились детские игры в сыщиков.
Я немного посидела в засаде в густых кустах за ржавой трибуной подле футбольного поля. Не дыша я наблюдала ресторан Биттешона.
Ничего страшного в ту ночь не произошло.
Оно случилось на следующий день.
***
Когда я была на смене, Биджо Белоснежка прошел мимо стола гест рилейшенз и не поздоровался.
Кишки моментально скрутились в узел. «Тревога, черт тебя дери!» — заорали миндалины мозга.
Ближе к ночи зло проснулось: мне позвонил Бабюр.
— Мне так неудобно, я не знаю, что я натворил, зачем я у тебя все забрал? Я пью днем и очень плохо себя чувствую. Пожалуйста, давай поговорим еще раз, иначе я сойду с ума, — умолял Шрек.
— Ты понимаешь, что ты запугиваешь меня? Ты угрожаешь! Я тебя боюсь! Где гарантия, что когда я подойду, ты ничего не сделаешь?
— Не бойся. Как я могу тебе что-то сделать? Давай встретимся, иначе я
не отстану — приеду в отель.
Я согласилась поговорить на следующий день.
***
Вечером мы с гагаузкой Иванной пришли в ресторан Биттешона. Там нас встретил приятель богатырши азербайджанец Мариф.
Он резко убил весь настрой, сообщив:
— Внутри сидят Биджо и твой бывший дьявол, беседуют.
Меня охватило пламя гнева: «Да как он смеет лезть и вмешиваться в жизнь каждого из нас? Кто он такой? Муж? Брат? Сват?!»
Мы убрались из ресторана на Пляж Любви и Печали, где Мариф еще долго «лечил» меня на тему «неправильных поступков», а Иванна флегматично пила пиво и в основном молчала.
Утром я развернула белый флаг переговоров и явилась на встречу с Бабюром. То, что он рассказал, погрузило меня в пучины ужаса.
— Оказывается, я знаю Биджо, он друг Кезо, – с ухмылкой поведал Шрек, — мы просто развлекались, веселились, смеялись, потом поехали на диско...
— Диско..? — «Тревога красного уровня!» — И что, ты ему ничего не рассказал?
— Я сказал, что люблю эту девушку.
— И..?!
— И все.
— То есть вы не рассуждали долго на эту тему?
— Нет, мы просто развлекались.
Бабюр помолчал, а потом признался:
— Я же искал его, позвонил Кезо, просил мне его вытащить, а тот соврал, что он уехал в Конаклы. Я и в жандармерию звонил...
— !!!
— Спросил, что мне будет, если я его изобью. Они ответили: «Ничего ему не сломай, потом вези к нам, а мы выбросим его за границы страны».
Кровь отхлынула от лица, глаза как-то странно и горячо увлажнились. Вдали у моря едва слышно чмокнула отрыжка отеля-монстра.
Подлый Бабюр еще долго унижался и просил второй шанс, уверял, что не может меня забыть, предлагал изредка ПРОСТО видеться, навязывал снова весь тот хлам, что отнял, и всячески проявлял свою слабость. Получив окончательное «нет», дал совет:
— Не появляйся на моем пути.
— Да и ты не заходи в тот ресторан.
— Я буду. Это моя страна, если хочешь — ты не приходи.
— И я буду туда ходить — это место встреч нашей группы. И ты не будешь лезть к нам.
— 80 процентов, что нет.
Я вернулась в «Зеленый городок», где последние пару дней не хотелось никого видеть.
Отсиживаясь с нетбуком в пустом a'la carte ресторане Оттоман, за столиком под лозой в мини-зоопарке или в потайном местечке под раскидистым деревом за трибуной футбольного поля, я тосковала по грузинскому аниматору.
Часть IV. Двадцатипроцентная месть
Через два дня...
— Как ты посмел?! Что ты творишь? Зачем ты испортил мне с ними отношения? Если у тебя есть хоть капля гордости, просто оставь всех в покое..! — орала я в трубку, борясь с желанием вылить на голову врага чан с кипящей смолой.
— Ааа! Они с тобой не разговаривают! Как и ты со мной! Как я плачу, так и ты плачь! Я не ем — и ты не ешь! Я еще сыграю с тобой в такииие игры! Ты еще узнаешь, как играть в игры!
***
Да, Шрек не пожадничал для себя и на полную катушку использовал оставленные на месть 20 процентов.
«Два веселых гуся», два наших брата-акробата Биджо и Гела упрямо избегали встреч.
Я почему-то боялась подойти к «эльфу». Улучив удобный момент в середине дня, я приблизилась к палатке фотографов, где сидел Белоснежка, и сказала:
— Биджо, надо поговорить. Что случилось?
— Ничего не случилось. Я сам к тебе подойду и скажу, когда можно будет поговорить.
Оп! Поворот!
— Я что-то тебе сделала?
— Нет, ничего не сделала, но я не буду сейчас разговаривать.
Непонимание росло:
— Окей, я ничего не поняла, но, как захочешь поговорить, я здесь.
Мы расстались, и то было лишь начало.
С мыслью: «Что этот урод себе позволяет? Что он наговорил Биджо такого, что тот весь покрылся инеем?!» я разблокировала номер Бабюра и в гневе набросилась на виновника моих бед:
— Что ты наговорил Биджо? Что происходит? Что ты творишь?
— Да ничего я не сказал! Пожалуйста, давай увидимся, прошу, просто поговорим! Нади! Мне плохо! Я не могу без тебя! Я все исправлю! Я скажу им! Я все верну, если ты все вернешь!
Состоялась еще одна встреча враждующих сторон, на которой я узнала, что Шрек запретил мальчикам говорить со мной. А потом снова разрешил. Мстительный турок играл с ними, как кошка с мышкой: то прижмет, то отпустит.
Ситуация походила на театр абсурда, дикую фантасмагорию с гротескными персонажами. Подумать только: мальчикам запретили со мной общаться — они послушались, прижав ушки.
***
…Горячим знойным полднем я плавилась в колеблющемся мареве в pool-баре «Приют греха» и смотрела, как Гела, одетый в черный костюм демона, с трезубцем в руке комментирует бросок шара в бочче. В «Джустике» кипела жизнь! Словно назло симфония радостного лета гремела нарастающим крещендо, отель-монстр, нажравшийся энергией под завязку, щедро стрелял ею теперь в ошалевших постояльцев.
Я уже потеряла счет выпитым стаканам минералки, когда ко мне подошел худой и сутулый Биджо с фотокамерой наперевес и в темных очках.
— Привет, есть пара минут?
— Ты же видишь, что я сижу. Да, есть.
— Мы решили, что не будем общаться и что так будет лучше.
— Почему? Какого черта? Я знаю, что он с тобой говорил, запретил, потом разрешил, а вы ведетесь..?
— Мы не ведемся, просто это правильно. Решай с ним свою проблему сама.
Мне не хотелось верить в серьезность его слов, я упорно натягивала на глаза шоры и изо всех цеплялась за соломинку:
— Он мне никто, он меня хочет, я его — нет. Так бывает…
— Да, так бывает.
— Сегодня коньячная вечеринка, у Саши выходной.
— Нет, я не приду, нет времени. Коньячок я могу отдать, но пить не буду… Никогда.
«Плакал мой французский Курвуазье — но не опущусь же я до уровня говнюка Бабюра!».
От разговора с Белоснежкой в душе остался мутный осадок. Что-то не давало мне покоя, я нагнала белобрысого упрямца и задала главный вопрос:
— Ты наплел что-то и Геле?
— Гела к тебе никогда не подойдет, потому что я так решил, а он будет слушаться брата, я знаю, как лучше. Нам не нужны проблемы. И ты оставь его в покое…
— Я его и так не преследую…
— Вот и хорошо. Давайте и дальше будем спокойно работать, как раньше.
Холод, сочащийся из жидко-голубых в белых ресницах глаз твердолобого барашка Биджо, медленно замораживал мое мятежное сердце, мозг не справлялся с объемами информации.
Вот бы проснуться и обнаружить, что то был всего лишь ночной кошмар!
Мальчики заигрались в глупые мужские игры, жертвами которых всегда становятся женщины. Я чувствовала себя несправедливо наказанной, поставленной в угол недосказанностей и догадок.
Я не видела и подводной части айсберга.
Продолжение следует...
* ломан. турецк. — Я не турок, я грузин. Слабый турецкий.
** англ. — Я даю тебе две минуты!