Ночь. Воскресенье. Тридцать первое августа, два часа. Отдалённый московский край, северо-западная часть, пролегающая поблизости с Ленинградским шоссе. Чуть в стороне от автомобильной трассы располагается пятиэтажный дом панельной конструкции.
Скрываясь в древесной тени, к многоквартирному строению осторожно пробирается человек, облачённый в чёрное одеяние; на голове выделяется жёлтая маска; через плечо перекинута тёмная дорожная сумка. В правой руке таинственный незнакомец несёт длинный металлический шест, изготовленный из профильной трубки, имеющей размер каждой грани один сантиметр; верхней конец раздво́ен приваренной проволокой. Подойдя к хрущёвской пятиэтажке, странный тип становится под одним из открытых балконов и достаёт из носимой поклажи верёвочную лестницу, переплетённую с деревянными перекладинами. Применяя удлинённое приспособление, он зацепляет изогнутыми крюками за металлические перила. Взобраться по ней особого труда не составило, вероятно, привычное занятие явилось отнюдь не в диковинку. Оказавшись на железобетонном выступе, он достаёт гранённую монтировку и ловко подцепляет дверную створку, ведущую внутрь. Дивное дело, она поддаётся легко, как будто бы кто-то заранее (а возможно, и специально?), немного не довёл защитный стыковочный механизм.
Незваный посетитель попадает в зальную комнату, где слева располагается письменный стол; на нём виднеется простенький ноутбук, сбоку приставляется продолговатый диван, напротив устанавливается мебельная стенка, украшенная широким плазменным телевизором. Ненадолго остановившись, опасный чужак настороженно вслушивается: все вокруг спокойно, распространяется полная тишина. Становится ясно, в квартире все мирно спят. Зал оказался смежным со средней спальней. Заглянув вовнутрь, страшное чудовище видит двуспальную кровать – она находится в заправленном состоянии, внутри никого из обитателей нет. Внимательно осмотрев пустынное помещение, мрачная тень возвратилась обратно. Дальше предстояло выйти в продолжительный коридор. Он граничит сразу с несколькими отсеками: второй опочивальней, маленькой кухней и санитарным узлом. Непрошенного незнакомца больше всего интересует крохотная спальная комната. Едва в неё заглянув, он удовлетворенно кивает, обнаруживая на полутороспальной кровати одинокую милую девушку. Из мебели там ещё наблюдается: полированная тумбочка, туалетный столик с высоким зеркалом и обыкновенный комодик. Некоторое время кровожадный убийца пристально разглядывает потенциальную жертву, мирно отдыхающую и ещё даже не представляющую, что она находится не одна. Нетрудно догадаться, ею оказывается Кудрова Светлана, которая, вдоволь насидевшись в социальных сетях, устала до высшей степени и уснула крепким, почти младенческим, сном; он не несёт с собой ни печали, ни сновидений (здесь, как говорят в народе, хоть из пушек стреляй, но она навряд ли проснётся).
Вдосталь насладившись созерцанием будущей жертвы, коварный незнакомец порылся в дорожной сумке, принесённой с собой. Извлёк наружу непрозрачный скотч и ужасный хирургический скальпель. Умелым движением отрезав от липкой ленты продолговатый клочочек, он первым делом заклеил у хозяйки квартиры пухленький ротик. Её сон настолько глубок, что она ничего не почувствовала, а лишь с неохотой помотала бессознательной головой. Перевернулась на правый бок, подставив бездушному мучителю широкую спину, а невольным движением сделав за него половину зловещей «работы». Не преминув воспользоваться удобным моментом, тот резко сдёрнул со спавшей девушки тонкое одеяло, схватил за полные плечи, а затем уверенным движением довернул в неудобное положение – чтобы миленькое лицо получилось снизу. Ловко закинул пухлые руки за́ спину и соединил между собой предплечьями, грубо заломив локтевыми суставами. Именно теперь Кудрова проснулась. Сноровистый маньяк уже вовсю орудовал скотчем, без затруднений скрепляя друг с другом нетренированные запястья, не обладающие значительной силой.
Следует представить, что, поняв немыслимую опасность, Светлана попыталась пронзительно вскрикнуть; но… липкая лента, прочно склеившая алые губы, не позволила разразиться истерическим призывом о спасительной помощи. В сложившейся ситуации она смогла лишь глухо мычать и неистово извиваться полненьким туловищем; бешено колотить по кровати несвязанными ногами. Предпринятые телодвижения, направленные на немедленное спасение, ещё больше подзадоривали безжалостное чудовище, в момент бесславного истязания словно бы полностью обезумевшее. Осатаневший маньяк планомерно сковывал Кудровой любые движения. Закончив с руками, он перешёл к очаровательным ножкам. Озадачившись новой целью, жуткое страшилище повернулось назад, заломило коленные суставы и создало горемычной страдалице нестерпимые ощущения – на миг она замерла, не в силах переносить неимоверную боль, вдруг резко пронзившую нижнюю часть. Воспользовавшись достигнутым эффектом, безучастный изверг крепко связал друг с другом лодыжки. Когда с полным обездвиживанием было покончено, маниакальный садист (в клочки!) разорвал полупрозрачную ночную рубашку. Достал одноразовый шприц, а вместе с ним ампулу гормона адреналина. Заполнив продолговатую ёмкость, он нащупал на правой руке Светланы жирную вену, сильно вздувшуюся от охватившего ужаса. Почти не целясь, натренированным движением загнал иголку в обратный кровеносный сосуд. Медленно, словно бы наслаждаясь, презренный выродок ввёл в телесную оболочку бодрящее средство.
Подготовив дрожавшую мученицу, чтобы как можно дольше не «отключалась», кровожадное страшилище развернуло её, дабы лицом оказаться к лицу. До наступившего момента перепуганная хозяйка ещё пыталась хоть как-то бороться; сейчас же, едва улицезрела кошмарную маску (из-под которой смотрели безжалостные глаза, вообще бесчувственные и не знавшие состраданий) она впала в глубокий ступор, буквально парализовавший любые движения. Под гипнотическим взглядом очумевшая страдалица замерла, разглядывая исчадие ада заплаканными оча́ми, широко раскрытыми и неестественно округлившимися; полное туловище как будто заледенело, превратившись в безвольное подобие разумного человека.
Безумный терзатель достал из дорожной сумки знаменитую коробочку со швейными принадлежностями. Выбрав тонкую, но длинную иголку, воткнул в неё медную проволоку и прямо через приклеенный скотч зашил исстрадавшейся девушке ротовое отверстие. Все движения производил не спеша, точно наслаждаясь процессом, причиняющим безвольной жертве невыносимые пытки. Несмотря на нестерпимую боль, Кудрова не в состоянии была даже пошевелиться, а только с невыразимым страхом смотрела на безжалостного садиста, не в силах отвести недоумённого взгляда; единственное, она легонько мычала, терпя неестественную, страшную операцию, наполняющую молодое тело исключительно жуткими болями. И лишь неудержимые крупные слезы, будто маленькие бриллианты, скатывались по румяным и пухлым щекам, насквозь пропитывая мягкую перьевую подушку.
Пришив заклеенные губы, безмолвный изувер перешёл к основной процедуре зверского истязания. Подняв медицинский скальпель, отложенный чуть ранее в сторону, медленно разрезал кожные покровы пышного корпуса, периодически переворачивая с боку на бок, словно рисуя какую-то одному ему ведомую картину. Как и всегда, изощрённый маньяк нарушал лишь верхние слои, предусмотрительно не затрагивая мышечной ткани, что исключало обильное выделение крови, зато доставляло измученной пленнице сверхчеловеческие страдания.
Жгучая боль сковывала Светлану всё больше и больше. Вначале она не могла шевелится из-за жуткого страха, леденившего кровь и не позволявшего двигаться; но постепенно, подвергаясь нечеловеческим пыткам, стала слабнуть уже и физически, то есть практически не реагировала на происходившие с изрезанным телом страшные истязания – сознание неумолимо покидало измученный, напрочь надломленный, разум. К определенному моменту смуглая кожа оказалась исполосованной практически по всей площади, не оставляя живого места. «Искусный живорез» перешёл к конечной стадии и на́чал делать обширный надрез, подразумевавший повреждение лобной части и ставивший финальной целью снятие трофейного скальпа. Вдруг! Дьявольское внимание привлекли подозрительные, явно незапланированные, шумы. Прислушиваясь, он замер. Доли секунды потребовались, чтобы в полной мере понять, что нечаянный звук не что иное, как проворачивание в замочной скважине отпирающих ключиков. Невзирая на то что чудовищный злыдень совсем уж готовился перейти к заключительной части варварского, животного зверства, неожиданное условие быстро охладило обезумевший пыл – вернуло к суровой действительности. Не представляя в точности, кто именно заявился (родители ли девушки, полиция ли, а может, все вместе взятые?) он кинул хирургический скальпель в дорожную сумку (все остальные предметы, используемые при пытках, уже находились там, так как у прагматичного изверга завелось определённое правило – держать в руках не более одного инструмента) и, накинув её на плечо, быстрее-быстрого выскочил в продолжительный коридор. В тот же самый миг внутри загорелся электрический свет. Включил его глава семейства, внезапно, раньше срока, вернувшийся с владимирской дачи.
Кудров Дмитрий Степанович являлся мужчиной сорокасемилетнего возраста. В далёкие восьмидесятые годы ему довелось побывать в составе ограниченного контингента, базировавшегося на территории Афганской республики; срочную службу он проходил в десантно-штурмовой бригаде, где получил боевую выучку и специальную подготовку. Бывший спецназовец, он отлично владел приёмами рукопашного боя и без промаха стрелял из различного вида оружия. Сам по себе он выделялся огромным ростом и являл представителя сильного пола, в чём-то схожего с человеком-горой: широкие плечи, мощные руки, великолепно сложённый торс – всё говорило о неисчерпаемой силе. Вопреки внушительным габаритам, обаятельный мужчина имел доброжелательное лицо, несколько вытянутое вперёд, а массивной головой переходившее в «бычью» шею.
Его супруга, Нина Николаевна, представлялась дородной женщиной (лет сорока?), как и дочка, при невысоком росте имевшая внушительные формы пышного тела. Уже с субботнего вечера она мучилась необъяснимым предчувствием, тяготившим материнскую душу и предвещавшим страшную, пока неведомую, опасность; оно настолько сильно встревожило чуткое сердце, что она никак не могла найти спокойного места. Не сумев объяснить нечеловеческую тревогу, взволнованная супруга велела заботливому супружнику срочно собираться домой и выдвигаться обратной дорогой. Тот и сам испытывал некоторые сомнения, сулившие непоправимое горе, поэтому согласился с жениным мнением беспрекословно (хотя в обычной обстановке, естественно б, немного поспорил).
Вот так, не способные прояснить тревожного состояния (словно кем-то гонимые), отец и мать выехали в позднюю ночь и проделали неблизкий путь за каких-нибудь три часа. Бросив иностранный автомобиль на ближней парковке, весь оставшийся путь проделали быстрым шагом, местами переходившим на размеренный бег. Открыв входную дверь и увидев незваного гостя, больше напоминавшего выходца с того света, Кудров сначала выразил нормальный испуг, потом же безмерное удивление, моментально сменившееся неописуемым гневом. Обезличенный маньяк дёрнулся было в его массивную сторону, но, увидев внушительного мужчину (а за его широкой спиной ещё и дополнительное движение) стремительно бросился в зальное помещение, намереваясь покинуть опасное жилище тем же путём, что и чуть ранее прибыл.
Как только он повернулся спиной, бывший десантник, мгновенно отогнавший от себя побочные треволнения, достал из болоньевой куртки травматический пистолет; он находился при нём всегда, по старой привычке, укоренившейся с лихих «девяностых». Недолго прицелившись, он произвёл изрядно грохнувший выстрел. А что же чудовищный гость? Благоразумно поворачивал за спасительный угол; но выпущенная резиновая пуля всё же его настигла и, пройдя по касательной, немножечко поранила незащищённую спину.
Будто и вовсе не чувствуя боли, мерзкий подонок, застигнутый при дьявольском преступлении, продолжил стремится к балкону. После недавнего проникновения дверь оставалась открытой. Быстроногий беглец легко миновал проём, ведший к балконной площадке. В тот же самый миг Дмитрий Степанович был уже в зальной комнате и производил повторный выстрел… Печально, на этот раз, как бы бывший спецназовец не старался, он не достиг убегавшей цели, потому что ловкое чудище (словно занималось всегда?) одним махом перемахнуло через металлический поручень, одновременно бросая вниз объёмную дорожную сумку. Впоследствии, почти не касаясь ногами ступенек, расположенных на верёвочной лестнице, а только слегка придерживаясь нецепкими хватками (чтобы чуточку сгладить падение), страшилище, отображенное в человеческом облике, эффектно спрыгнуло до самого низу.
Оказавшись на твёрдой земле, расторопный незнакомец поднял упавшую ношу, а закинув её себе за плечи (чтобы защититься от пистолетных зарядов), бросился быстро бежать, ненавязчиво удаляясь от стрёмного дома. Как он и полагал, вдогонку ему прозвучали шесть хлопков небоевого оружия – две выстрелянные пули достигли назначенной цели. Ударившись в несомую поклажу, они не причинили предусмотрительному владельцу сколько-нибудь серьёзных увечий. Остальные заряды разлетелись по ближайшей округе, предоставив везучему душегубцу уйти практически безнаказанным.
Принимая во внимание упомянутые факты, возникает справедливый вопрос: а, почему Кудров, подходя к фасадной части, не заметил верёвочной лестницы, свешивавшейся с балкона, и почему он не при́нял мер, скажем, наиболее кардинальных? Ответ достаточно прост: зальная комната располагается со стороны, противоположной подъезду. Именно та существенная особенность и не дала опытному спецназовцу скоординировать решительные действия гораздо более эффективнее.
Поняв, что бездушный подонок удачливо скрылся, встревоженный мужчина вернулся назад – помчался в спальную комнату истерзанной дочери (откуда чуть ранее выходил жестокий мучитель). Подозревая об ужасных последствиях, видавший виды боец-десантник резко ворвался к Светлане – и… в то же мгновение обомлел от представившей возмущённому взору жуткой картины.
Говоря про Нину Николаевну, первой вошедшей в кошмарное помещение (где ещё совсем недавно совершалась невыносимая пытка), она как стояла, так и рухнула без сознания. Здесь, и действительно, было от чего впадать в уныние и оказываться во власти глубокого обморока: молодая девушка лежала практически голая, не подавала признаков жизни, а совсем ещё юное тело представлялось истерзанным до полной неузнаваемости (не было живого места, по которому не прошёлся бы зловещий скальпель насильника-истязателя) – всё пышное туловище, включая и лицо и конечности, оказалось нещадно исполосовано, превратившись в сплошную кровавую рану.
Не возникало и малых иллюзий, что нормальный человек способен пережить столь много телесных страданий, неимоверно жестоких и выпавших на незавидную долю. Подверженный неимоверной печали, человек, прошедший страшную афганскую бойню, схватился за поседевшую голову, опустился перед бедной дочерью на оба колена и начал немыслимо убиваться. Плакал несчастный родитель по десантной привычке молча. Хотя и обильно обливался мужскими слезами, но он лишь энергично вздрагивал могучими, большими плеча́ми; из могучей груди периодически вырывался короткий, наполненный отеческим мучением, стон.
- За что, Господи? За что нам незаслуженная беда? - причитал он между душещипательными всхлипываниями. - Что Тебе сделало добрейшее, ни в чём не повинное, существо?
В свалившейся скорби глава семейства был полностью неутешен. Нескончаемые стенания продолжались на протяжении десяти минут, пока откуда-то издалека, словно сквозь страдальческий сон, ему не почудилось, что он слышит негромкий, чуть слышимый, хрип (будто чем-то умышленно приглушенный). Странно?.. Бесчувственная жена лежала рядом, продолжая оставаться полностью недвижимой, неясный же звук исходил со стороны измученной, бедной Светланы. Вмиг стряхнув с себя эмоциональное (мешавшее) напряжение, воспрянувший мужчина решительно встал. Наклонился над изрезанной девушкой и внимательно вгляделся в безвольное тело, изуродованное нечеловеческим способом. В какой-то момент ему показалось, что исполосованная грудь вроде вздымается, подтверждая, что бессознательная мученица остаётся живой. Осознав, что милую дочку можно спасти, трясшимися руками отец закопошился в бессчётных карманах, осуществляя безрезультатный поиск мобильника. Как всегда бывает в похожих случаях, он никак не мог вспомнить, куда его спрятал. Наконец, так и не обнаружив собственное сотовое устройство, он понял, что лучше воспользоваться телефонным аппаратом безвольной супруги. Усердно порылся в жениной сумочке, находившейся неподалёку от полумёртвой хозяйки. Найдя переговорный приборчик, необходимую как живительный воздух, Дмитрий Степанович одним движением набрал экстренный номер спасительной службы и передал о страшном несчастии. Получив конкретное указание, предполагавшее дожидаться оперативного выезда, первым делом перенёс бесчувственную жену во второе спальное помещение. Нежно уложил на широкой кровати и кое-как привёл в чувство, воспользовавшись применением нашатырного спирта. Далее, убедив супругу, что милая дочка не умерла, они вдвоём, сидя в обнимку, продолжили предаваться жуткому горю и безу́держно сокруша́лись вплоть до са́мого прибытия медицинских специалистов.
