Они стояли около проходной и ждали такси. До этого прятались в каморке электрика. Пили. Начальник, по уши занятый работой, не сумел их застукать. Но в конце дня они, видимо, приняли на грудь достаточно «смелой воды», поэтому особо не прятались: громко говорили, хихикали – радовались так кстати упавшему на карточку авансу. Праздник был в разгаре.
Они – это наш электрик Гоша и его подруга жизни Оксана. Молодые еще, по сороковнику обоим. Но лица такие, будто Гошу и Оксану поили вином насильно каждый божий день. Испитые, опухшие лица, заплывшие глаза, неряшливость и несвежесть облика, сальные волосы. А у Гоши пузо свисает, неприкрытое футболкой.
На Гошу наплевать. Таких товарищей пруд пруди в нашей глубинке. «Отбросы миллениума» – так их величают. Кто-то угадал, сумел устроиться, кто-то выгодно вложился. Кто-то работал, не покладая рук, почуяв нефтяной подъем. А кто-то предпочитал плыть по течению, а точнее, болтаться, как кое-что в проруби. Гоша, например, пил. Пил в техникуме, пил в армии, пил после армии, пил до женитьбы и после. Ему нравилось, это был его выбор. А выбор человека – святое.
Первая жена Иришка, на первый взгляд, не особого ума и красоты деваха, сообразила: это путь в никуда. Дочка растет, и что теперь – на папашу вечно пьяного ей всю жизнь любоваться? А самой Иришке – вечно у разбитого корыта сидеть, среди облезлых обоев и въевшегося в стены перегарного смрада? Нетушки, увольте! Ирка быстренько собрала манатки и вернулась к маме, несмотря на ее плач: «Как же ты без мужика будешь с ребенком на руках!»
А прекрасно. Через год вышла замуж за немудреного мужичка, принявшего дочку Иркину, как родную. И живут себе в довольствии и достатке, на пару в огороде ковыряются, мурлыча простенькие песенки. Дочка подарила им внуков. Счастливы. Никто не пропал, как вышло, без Гоши.
Он тоже не пропал. Потыкался к разным одиноким женщинам, да был отправлен этими женщинами восвояси. Не то сейчас время, чтобы держать в своей чистенькой и светленькой квартирке этакое чучело. Статус «замужем», «не замужем» сейчас ничего не говорит и ничего не решает. Гоша не расстраивался и жил один. И думал: «Хорошо! Никто не пилит, никто не ноет, никто не мешает пить!»
С ним все понятно. А вот Оксана как рядом с Гошей очутилась? Оксана, гордость школы и даже города? Студентка, комсомолка, красавица? Но по испитому лицу становится понятно, как. Одна беда…
Матросова Галя, диспетчер, ее узнала с трудом. Сдержанно поздоровалась. Оксана тоже была учтива. Выкурив еще одну сигарету «на дорожку», уселась в подъехавший автомобиль (шикануть решили) и уехала вместе со своим Гошей. Галя покачала головой: рвань. Завтра Гоша непременно явится с великого бодуна. И как ему все сходит с рук? И за что, собственно, ему платят неплохую зарплату? Несправедливо все как-то…
А ведь Галя завидовала Оксане. Даже, чего греха таить, плохого ей желала. С самого детства. У Гальки четверки и тройки в дневнике, у Ксюши – круглые пятерочки. У Гали папы не было, а у Ксюши был прекрасный папа. А у папы был огромный автобус. И на этом автобусе Ксюшин папа возил весь класс то в поход, то на экскурсию в Ленинград. И на гармошке играл Ксюшин папа. И костер разводил, и умел варить картошку с тушенкой в ведре, и пел, и танцевал, и участвовал в веселых стартах.
Мамы в классе обожали Ксюшиного папу и жутко завидовали Ксюшиной маме.
- Везет… Ни кожи, ни рожи, а такого мужика себе отхватила, - говорила Галина мама Сашиной маме за «рюмочкой чая». Сашина мама иногда приходила к ним в гости «потрендеть». Галю отправляли спать и «трендели». Галя нечаянно подслушала их разговор, когда в туалет ходила.
Сашина мама потом начала чего-то Галиной маме шептать, и они шепотом засмеялись.
- Да ладно!
- Я говорю!
У Гали загорелись уши. Она тихонько пробралась в свою кровать и долго не могла уснуть от обиды: даже собственной маме не повезло. А она уж всяко красивее, чем мама Ксюши. Намного красивее! Но у них нет никакого папы. И не было никогда.
Потом Галя выросла. И Ксюша выросла. Началась пора влюбленностей и нервотрепки по поводу экзаменов. Ксюша уехала в тот самый Ленинград, то есть, в Санкт-Петербург, поступать в универ. И поступила играючи. Отец ее прекратил водить автобус, а стал перегонять иномарки из Норвегии в Россию. Соответственно, и благополучие их семьи возросло. Ксюшина «моль бледная» - мамаша ходила по городу в мехах и в фирменной косметике. А мать Гали возила тряпкой по полу родной средней школы, потому что ее сократили с работы.
Новый год того времени очень хорошо запомнился, точнее, стол: винегрет, одна селедина, гренки из черного хлеба, намазанные маслом с селедочной икрой, шикарный холодец из куриных окорочков и пирожки с капустой! Это был шикарный стол, Галина мама умудрилась на жалкие копейки сотворить праздничный обед! И так, что оставшиеся деньги можно было тянуть полмесяца! Галя радовалась, как ребенок, мандариновым долькам шоколадному батончику, аккуратно разрезанному на ровные кусочки! Классный Новый год!
Пока тетя Света, Сашкина мать, не спустилась к ним и не утащила обеих в гости (мол, моль пригласила к себе по старой памяти). И вот там, в гостях у «бледной моли» был настоящий Новый Год! С елкой, с роскошным столом, заставленным яствами, с самой хозяйкой в шелках и золоте, с музыкой, льющейся из «панасоника». И вообще…
Галя тогда учтиво поздоровалась со взрослыми и Оксаной, приехавшей на праздник. И, Бог мой, какая тогда была Оксана. Высокая, тоненькая, в голубых джинсах-мальвинах, в умопомрачительной кофточке, в кудряшках «спиралькой», ах! Взгляд умело подкрашенных глаз равнодушно скользнул по Галиным штопаным-перештопаным колготкам с лайкрой. Гале хотелось испариться.
Она посмотрела на мать и тетю Свету. Подружки жадно поедали бутерброды с икрой. Папа Оксаны, насмешливо взглянув на гостей, налил им обеим по стакану коньяка и крикнул:
- Штрафную, девушки!
«Девушки» завизжали притворно, замахали руками и… выпили! Выпили все до капли и сразу опьянели. И потом открыто клеились к отцу Ксюши, не обращая внимания на его жену. Галя покраснела до самых кончиков ушей: Бледная моль вовсе не выглядела бледной молью. Она, стряхнув пепел с длинной сигареты, небрежно фыркнула и обратилась к какой-то нарядной даме:
- Вечно у Сережи случаются приступы благотворительности. Напоил дурочек и радуется. Погоди, он им еще сумки соберет на бедность. Господи, какое убожество…
Галя сидела за столом и умирала от унижения: сытые, ухоженные гости «бледной моли» откровенно издевались над «дурочками». А те даже не замечали этого, смеялись, хохотали… Ну прямо как Таня и Валя из «Иронии судьбы», комичные тетки, смешные и глуповатые.
Оксана в красивой позе, нога на ногу, изящная рука лежит на подлокотнике мягкого кресла, тоненький браслет на запястье поблескивает, отражая сверкающую елочную мишуру. Ей надоело «шоу», устроенное отцом, и она легко поднялась.
- Мамочка, ну я пойду. Скоро полночь, девочки меня потеряли.
Бледная моль улыбнулась самой сердечной улыбкой.
- Ксюня, может, захватишь с собой Галину? Ну что она тут среди нас делать будет?
Оксана перевела ленивый взгляд на Галю.
- Ну… там ее никто не знает… Ну хорошо. Галя, пойдешь со мной на вечер?
Галя вопросительно взглянула на «моль». Но та пожала плечами и на секунду прикрыла атласные веки (у мамы они уже не такие атласные, и в складочках – катышки от теней для век). Качнулись серьги на мочках маленьких ушек.
- Не волнуйся. Мы присмотрим за мамой и Светланой. И доставим домой. Пусть отдыхают. Ты, Галя, позвони, когда погуляете на славу. Чтобы ничего такого… Хорошо?
- Хорошо.
Когда Галина и Оксана вышли на ядреный морозный воздух, Оксана отошла от нее на шаг и скучливо спросила об учебе.
Говорить не хотелось. Хвастаться нечем. Швейный техникум – не бог весть, какое достижение. И идти к друзьям Оксаны не хотелось. Вот совсем. Что там будет – мягкий свет, нарядные девочки, мажорные мальчики, хорошая музыка, лейблы на джинсе и разговоры о шмотках. И может случится так же, как и с мамой – над Галей начнут откровенно стебаться. Это же так весело, так сладко. Нет.
Галина вдруг направилась к родному двору.
- Куда ты? – спросила Оксана.
- Домой. Мне нечего делать на вашей тусовке. Не тот уровень, - отрывисто бросила Галина.
Оксана пожала плечами совсем по-матерински.
- Как хочешь. Мне все равно.
Они разошлись в разные стороны на долгих десять лет.
Автор: Анна Лебедева