Солнечные лучи играли на шелковых занавесках, заливая комнату теплым светом.
Юля, это Евгения Михайловна. - раздался в трубке холодный и резкий голос свекрови. - Мне нужно с тобой поговорить. Я хочу приехать и помириться.
Юля застыла на месте, крепко сжимая телефон. Евгения Михайловна, властная и критичная женщина, никогда не принимавшая ее в семью, хочет помириться? Это звучало более чем удивительно. Постаравшись скрыть замешательство, Юля ответила как можно более дружелюбно:
Да, конечно, Евгения Михайловна.
Может, тебе лучше съездить на несколько дней к родителям? Я могу как-нибудь сгладить ситуацию с мамой.
Юля покачала головой, решительно сжав губы.
Нет, Григорий. Я не могу вечно убегать от твоей матери.
Во время ужина Евгения Михайловна внимательно осмотрела сервировку стола и поджала губы.
Юля, твое оформление выглядит слишком вычурным. Я бы предпочла что-то более классическое и сдержанное.
Юля почувствовала, как ее щеки вспыхнули от смущения, но она постаралась не подать виду.
Григорий, заметив напряжение, поспешил сменить тему разговора, но свекровь бесцеремонно вернулась к критике.
Юля, скажи-ка, ты все еще работаешь секретарем? Разве для жены моего сына это достойная профессия?
Да, я секретарь. Эта работа мне нравится, и я справляюсь с ней хорошо. - ответила Юля, стараясь сохранить спокойствие.
Евгения Михайловна фыркнула.
Ну что ж, раз тебя устраивает такая работа. Хотя я бы ожидала от жены моего сына большего.
Юля опустила глаза, пытаясь сдержать слезы обиды. Григорий, заметив ее состояние, крепко сжал ее руку под столом, поддерживая. Евгения Михайловна продолжала свои нападки, явно не собираясь "мириться" в ближайшее время.
Евгения Михайловна, окутанная тучами холодного величия, переступила порог квартиры Григория и Юли.
Проходите, пожалуйста, Евгения Михайловна. Мы рады вас видеть. - проговорила она, помогая свекрови снять пальто.
Евгения Михайловна окинула Юлю цепким взглядом, словно оценивая ее с ног до головы.
Здравствуй, Юля. Ты выглядишь... неплохо. - произнесла она с едва уловимым оттенком неодобрения в голосе.
Юля почувствовала, как ее щеки слегка порозовели.
Евгения Михайловна внимательно осмотрела сервировку стола и едва заметно поджала губы.
Юля, твое оформление выглядит слишком вычурным. Я бы предпочла что-то более классическое и сдержанное.
Да, я секретарь. Эта работа мне нравится, и я справляюсь с ней хорошо. - ответила Юля, стараясь сохранить спокойствие.
Евгения Михайловна фыркнула.
Ну что ж, раз тебя устраивает такая работа. Хотя я бы ожидала от жены моего сына большего.
Юля опустила глаза, пытаясь сдержать подступающие слезы обиды. Григорий, заметив ее состояние, крепко сжал ее руку под столом, пытаясь поддержать и успокоить.
Евгения Михайловна не оставляла попыток уязвить Юлю. Она принялась с придирками разбирать каждое блюдо, расставленные на столе, и высказывать свое недовольство.
Этот салат подан слишком небрежно. А вкус пюре мог бы быть гораздо лучше.
Мама, прошу тебя, не критикуй Юлю так строго. Она очень постаралась, чтобы ты чувствовала себя здесь комфортно. - сказал Григорий, стараясь говорить спокойно.
Но Евгения Михайловна, казалось, была глуха к его просьбам. Она продолжала с ядовитой усмешкой обрушивать на Юлю все новые и новые упреки.
Комфортно? Ты, должно быть, шутишь, Григорий. Разве можно чувствовать себя комфортно в доме, где хозяйка - всего лишь секретарша? Я надеялась, что ты женишься на девушке из приличной семьи, а не на какой-то провинциалке.
Юля почувствовала, как ее сердце бешено заколотилось в груди. Она не могла больше сдерживать обиду и возмущение.
Евгения Михайловна, я понимаю, что вы не одобряете мой образ жизни. Но я люблю Григория и стараюсь быть для него достойной женой. Разве это не главное? - воскликнула Юля, чувствуя, как слезы выступают на ее глазах.
Евгения Михайловна окинула ее пренебрежительным взглядом.
Ах, Юля, ты просто не понимаешь. Настоящая женщина должна уметь поддерживать статус своего мужа, создавать подобающую обстановку. А ты... ты всего лишь секретарша, которая никогда не сможет стать достойной хозяйкой в нашей семье.
Юля почувствовала, как ее охватывает дрожь. Весь её запал, все попытки сохранить спокойствие мгновенно растворились под градом уничижительных слов.
Я пыталась, Евгения Михайловна! Я изо всех сил старалась вести себя как подобает. Но вы даже не пытаетесь понять меня! Неужели я должна стать кем-то другим, чтобы вы меня приняли? - Юля едва сдерживала слезы.
Григорий, видя, как страдает его жена, решительно вмешался.
Мама, прекрати! Ты несправедлива к Юле. Она - моя жена, и я люблю её такой, какая она есть. Прошу, хватит оскорблений!
Евгения Михайловна, словно ожидавшая этой вспышки, лишь снисходительно улыбнулась.
Ах, Григорий, ты всегда был таким мягкосердечным. Но когда-нибудь ты поймешь, что я была права.
Видишь, Григорий? Она даже не умеет держать себя в руках. Что за жена из нее получится?
Григорий, охваченный гневом и болью за свою любимую, решительно встал из-за стола.
Мама, довольно! Ты зашла слишком далеко. Мне жаль, но тебе придется уйти. Я не позволю тебе так оскорблять Юлю.
Евгения Михайловна окинула сына холодным взглядом, но спорить не стала. Молча собрав вещи, она направилась к выходу. Григорий, проводив её, тут же устремился в спальню, где плакала Юля. Обняв её, он гладил её по волосам, пытаясь успокоить.
Ну, ну, моя хорошая. Всё будет хорошо, я с тобой. Эта ситуация непроста, но мы справимся. Я буду защищать тебя, слышишь? - шептал он, целуя ее влажные щеки.
Юля крепко прижималась к Григорию, все еще сотрясаясь от рыданий. Она понимала, что их отношения со свекровью так и останутся напряженными, но сейчас ей было важно лишь ощущение безопасности в объятиях любимого мужа.