У историков есть термин «монашеская колонизация России». В XIV веке и позднее подвижники шли в безлюдные места, селились в лесах для уединенной молитвы. К ним сходились ученики, строились монастыри. Миряне, привлеченные благодатью новых обителей, строили рядом с ними свои жилища, так возникали посады, города – и пустые прежде места на окраинах Руси становились ее органичной частью. Если там жили языческие племена и народы, приобщались к культуре православной страны и они – мирно, без насилия. Так, не огнем и мечом и не стремлением к наживе, прирастала Россия, а поиском Бога, чистоты и свободы духа. Сегодня в нашей стране появилась новая «пустыня» – обезлюдевшие места, где еще полвека назад стояли деревни и села. Кое-где на этих местах сохранились храмы. Может быть, эти храмы и есть семя возрождения русской глубинки?
Мы сидим на лавочке перед храмом Архангела Михаила, венчающим собой небольшой холм. Вокруг – простор полей и лесов, почти неезженый проселок… и полное безлюдье. Даже не верится, что каких-то 40 лет назад здесь кипела жизнь: дышало и трудилось село Зарубинки, а по церковным праздникам съезжался на службы народ. Мой собеседник – иеромонах Феодосий, настоятель храма и духовник небольшой монашеской общинки, собравшейся вокруг него.
Из истории храма
– Сто лет назад здесь был центр деревни: школа, почта, сады, дома, – рассказывает батюшка. – В Зарубинках проживало около 1500 человек. В приход храма Архангела Михаила входило несколько деревень. Он был открыт почти все годы советской власти: какое-то время от Смоленска до Витебска было всего две действующих церкви, и одна из них – наша. Хотя, конечно, гонения были и здесь. Первого настоятеля, построившего храм, отца Иоанна, расстреляли. В конце 1930-х сняли и невесть куда увезли колокола, разобрали колокольню, которую было видно за 20 километров. Я застал людей, которые помнили ее: им было за 90 лет, когда мы начали возрождать храм.
Потом – запрещали красить внутренние церковные стены в светлые цвета, заставляли добавлять в известку сажу, чтобы в храме было темно и мрачно. Когда я приехал, стены были окрашены черной эмалью, нам пришлось приложить немало усилий, чтобы отбить ее. А про 1980-е годы старожилы вспоминают, что в колхозе им не препятствовали ходить в церковь: видимо, в то время руководство было более лояльным, и храм становился центром бурной и радостной жизни. До сих пор к нам приезжает много людей, которых здесь крестили, приводили на службы ребятишками. Но скончался последний настоятель, отец Виктор, а нового назначить не позволили. Церковь Архангела Михаила приписали к Казанскому храму в Каспле, и стали здесь служить дважды в год – на престольные праздники. Потом опустело и село: кто уехал в город, кто отошел в вечность. Дома разобрали и вывезли, остались одни фундаменты.
– Как же вышло, что храм вновь возрождается?
– Видимо, таков Промысл Божий. Недаром в строительстве этого храма участвовали и святой праведный Иоанн Кронштадтский, и Царь-мученик Николай Александрович, – отмолили. И людям он был нужен: когда я впервые приехал сюда, скамья, на которой мы с вами сидим, уже стояла здесь. Ее поставили, когда храм был закрыт – потому что были те, кто приезжал сюда: посидеть, помолиться, подумать, полюбоваться простором. И получить от Господа утешение и помощь.
– Как вы начали служить в Зарубинках?
– Я служил в Сафоново, это тоже Смоленская область. Так случилось, что пришлось переводиться, а поскольку свободных приходов на тот момент не было, я собирался перебраться на служение в Беларусь, где родился. Получил благословение священноначалия, уже даже вещи собрал. Но… документы мои где-то затерялись. Я два месяца прождал, но так и не попал туда, куда думал. Про Зарубинки я тогда даже не слышал. И вдруг меня вызвал наш митрополит и попросил остаться в епархии, предложив посмотреть этот храм. Владыка сказал: «Батюшка, съездите, посмотрите, там очень нужен священник, храм красивый, большой, но около 30 лет стоит закрытым…». И пообещал, если не понравится, дать другой приход.
Мы с ближайшими прихожанами, можно сказать, духовными друзьями, сели в машину и поехали в Зарубинки. Это произошло 8 марта 2018 года, еще лежал глубокий снег. Приехали и увидели эту красоту. И как можно было его не взять? Второй храм я даже не поехал смотреть: первый – от Бога, первое благословение владыки.
Также нам пожертвовали облачения, плащаницу, книги. Первое время было очень тяжело, особенно зимой. Служили почти без прихожан. По сути, весь ремонт, который удалось сделать, сделан нашими руками – отца Владимира, сейчас он уже священник, а начинал прихожанином, и моими. Мы почти никого не нанимали, поскольку не было средств. По ходу учились, как делать стропила, как крыть крышу. Вынесли несколько тонн мусора с чердаков, где жили птицы. Ведрами спускали вниз помет, палки, перья… Слава Богу!
Зарождение монашеской обители
– А как получилось, что при храме собирается монашеская община?
– Я не думал, что в Зарубинках будет монастырь. Но со временем возникла мысль, что надо как-то обеспечить, чтобы здесь была жизнь, люди. Потому что мы можем отреставрировать храм, в него будут приезжать из Смоленска, из окрестных деревень – но потом он опять опустеет, потому что священнику с семьей здесь жить очень тяжело: ближайшая школа в 15 километрах, магазина нет… Не каждая спутница жизни захочет поехать в такую местность. Поэтому я предложил владыке создать здесь скит, и он благословил.
У меня к тому времени были помощницы, которые хотели принять монашество: кто-то свечи продавал, кто-то полы мыл в храме. Поэтому у нас сразу появилось пять сестер, ждут поступления в общину еще три. Прошлой весной совершили первые постриги: монахиня Михаила и три инокини – Марфа, Нина и Фекла. Сестры несут послушание на кухне, в храме, коровнике и молочном цеху. Я по мере возможностей помогаю им.
Каждый в общине при своем послушании, а главное послушание – это служба. У нас такой устав, что все сестры обязаны быть на богослужении. Труд важен, но молитва – не менее. У монаха два крыла, два весла: молитва и труд. Если одно не будет действовать – нас станет сносить в сторону, плыть прямо не получится. Поэтому у нас есть время и труду, и молитве, и отдыху.
– Хозяйство дает возможность жить в этой глуши?
– И жить, и понемножку зарабатывать на ремонт храма. У нас с сестрами 8 коров, куры, поросята, пасека, сад. Мы выкопали пруд, запустили в него карпов. Делаем сыры, лепим пельмени, готовим сырники, тушенку, колбасы на продажу – все натуральное, людям очень нравится. Я занимаюсь хозяйством, животными, освоил сыроделие.
– Сколько людей бывает на богослужениях в вашем храме?
– Зимой мы часто молимся одни: сестры и я. Летом по воскресеньям бывает человек 20–25. У нас два престольных праздника. В день иконы Пресвятой Богородицы «Одигитрия», 10 августа, собирается 200–300 человек. Это очень древний обычай – особо чтить этот образ именно в Зарубинках. Люди приезжают из Москвы, Петербурга, Беларуси и, конечно, из Смоленска. В день Архангела Михаила и на Пасху у нас собирается человек по 100.
– Какой у вас распорядок?
– Зимой литургия раза 3–4 в неделю, а летом – каждый день. Ежедневно совершаем утреннее правило, полунощницу, часы, вечерню, утреню, монашеское правило. В будни, когда нет приезжих, службы начинаем по-разному: то в 7, то в 8 утра – как управимся со скотом. Стараемся жить по монастырскому уставу.
Кроме меня, у нас теперь есть еще два священника и диакон. Отец Владимир, помимо служения, трудится на строительстве, а иерей Виталий и диакон Александр в будни работают в миру. Отец Виталий преподает математику и информатику, а отец Александр – врач. В выходные они совершают служение: отец Александр – в Зарубинках, а отец Виталий – на нашем небольшом подворье, храме-часовне Великомученика Георгия Победоносца в г. Рудня. У отца Владимира, нашего второго священника, замечательная супруга: они приняли решение, что ее зарплаты хватит им на пропитание, а он послужит Господу на возрождении храма и служении в нем. Конечно, когда есть такая возможность, я стараюсь дать отцам, сколько возможно, – хотя бы на бензин.
Храм строили святые
– Вы упомянули, что в строительстве храма Архангела Михаила участвовали Царь-мученик Николай и праведный Иоанн Кронштадтский. Расскажите, пожалуйста, его историю.
– Наш храм построили в начале ХХ века, в 1905–1913 годах, так что скоро ему исполнится 120 лет. До этого церкви в Зарубинках не было, ближайшая находилась в селе Иньково. Это был старинный, XVII века, деревянный храм. Он обветшал и был разобран. А поскольку Зарубинки на тот момент были более развитым населенным пунктом, строить новую церковь решили здесь. Из старой сюда перенесли иконы, утварь, плащаницу. Храм решили сделать большим: 42 метра в длину и 22 в ширину, высота его центрального купола составляет 35 метров, а колокольня у нас была пятиярусная, 42 метра.
За благословением на строительство настоятель, отец Иоанн, поехал к святому праведному Иоанну Кронштадтскому. «Всероссийский батюшка» не только благословил, но и дал денег на фундамент – его пожертвование стало первым вкладом в строительство. Большую помощь оказал и Государь Николай Александрович II. Сохранились сведения, что он пожаловал 1000 золотых рублей, причем не просто на храм, а на то, чтобы построить в Зарубинках кирпичный завод – благо, здесь очень хорошая глина. На месте карьера теперь находится живописное озеро.
Из местного кирпича и построили церковь – нашу и еще одну, храм Казанской иконы Божией Матери в селе Каспля. Кстати, в Каспле добывали гранит и делали из него мощные блоки – из них и сложили фундамент нашего храма, такого я больше нигде не видел. Вот так основательно, практично подошли к строительству. Местные жители тоже приняли самое активное участие в сборе: они все вместе решили жертвовать по рублю с домохозяйства в год – это была немалая сумма, пока будет строиться храм. Конечно, люди зажиточные жертвовали и больше. На храм пошло 600 000 кирпичей.
Зарубины прошлого
– Куда же делось красивое старинное убранство храма?
– Когда он остался без священника, все разворовали. Супруга последнего настоятеля рассказывала, что за 1987 год церковь грабили 7 раз. Воры забегали, хватали икону и бежали прочь. Она – старенькая, больная – ничем не могла помешать им, а батюшка и вовсе лежал парализованным после инсульта. Он пролежал так два года и в 1989-м скончался. Они жили в домике возле храма. Многие старожилы их помнят. Когда я приехал в 2018-м году, храм находился в плачевном состоянии: он был просто пустым. Не было ни икон, ни утвари, только скопившийся за много лет мусор.
– На стенах храма я вижу мазки цемента – словно замазывали какие-то выбоины. Что это?
– Следы от пуль и снарядов. Во время Великой Отечественной войны здесь шли ожесточенные бои. Поскольку храм Архангела Михаила находится на возвышенности, по-военному – на высоте, он стал их эпицентром. Мы находили здесь и линзы от пуль, и даже немецкие монеты 1941 года выпуска.
Следы от обстрелов кое-где очень большие, эти «раны» и замазаны цементом. Кстати, вероятно, храм в те годы спасло то, что перед войной у него разобрали колокольню: если бы она была, то наверняка стала бы огневой точкой, с нее было бы удобно обстреливать округу. А значит, церковное здание снесли бы с лица земли. Эти места политы кровью наших солдат и в 1941-м, и в 1812-м году. Недалеко от нас есть памятник героям войны с французами. Мы планируем поставить рядом с ним поклонный крест.
Чтобы Ангелы не скорбели
– Что бы вы сказали тем, кто сомневается, стоит ли восстанавливать храмы в глухих селах?
– В каждом храме есть престол, на котором совершалась самая великая Тайна на Земле – тайна Божественной Евхаристии. По преданию, у церковного престола стоит Ангел-Хранитель храма и скорбит, если на нем не служится литургия. Поэтому хотелось бы, чтобы даже в разрушенных, поруганных храмах хотя бы раз в году совершалось богослужение, и их Ангелы радовались бы вместе с нами. Возрождение святынь – это возрождение наших душ, нашей страны, наших жизней. Пусть в церкви молится 2, 3 человека – но Господь сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). А у нас, к счастью, уже и службы регулярные, и людей не двое-трое.
А главное, монастырь молится за весь мир, ночью и днем. Здесь совершается молитва за воинов, за мир, за благодетелей, за почивших… У Бога нет мертвых, у Него все живы – и в молитве мы обретаем единство с теми поколениями людей, которые жили в этих опустевших ныне – может быть, на время? – селах. Возрождая храм, возрождаемся и мы сами. На Божественной литургии держится мир. Пока совершается литургия – мир стоит. А здесь, на западном рубеже России, в наше непростое время молитва особенно нужна.
– У вас случались чудеса?
– Первое чудо произошло, когда нам надо было приобрести штукатурку и шпатлевку для ремонта в Одигитриевском приделе, а средств не было даже на бензин. Я сидел на этой лавочке и думал, что делать. Молился: «Господи, нам так нужно, что же делать?» И буквально на следующий день к нам приехала женщина из Смоленска и говорит: «Батюшка, чем вам помочь?» Я попросил штукатурные материалы. Она сама съездила в город и привезла нам необходимое. Я возрадовался: «Господи, Ты меня услышал!»
Далее – окна: 32 окна, высотой по 3 метра каждое. Я подсчитал, что если ставить по одному окну за полгода, мы их заменим за 16 лет. Но нашлись люди, благодаря которым мы сделали это за 2 года. Разве это не чудо?
Последнее чудо – это когда благодаря Фонду Архангела Михаила мы приобрели кресты на купола. Мы не знали, куда обратиться за помощью. Фонд взялся помочь, рассказал о нас, люди со всей России стали жертвовать – и за полгода собралась необходимая сумма. А сейчас мы потихоньку делаем новые купола для храма, и Фонд собирает средства на крышу для четверика – центральной части храма. Ее очень важно заменить, потому что кровля обветшала, и когда дует сильный ветер, она даже приподнимается, грозит сорваться. Чудес очень много, то, что мы живем, – это уже чудо! Я сердечно благодарю всех, кто помог нашему храму, и кто еще будет помогать!
Монахиня Михаила: «Все, чего бы хотелось женщине, я получила, теперь Господь привел меня в монастырь»
Мы побеседовали и с монахиней Михаилой, старшей сестрой общинки. Немолодая женщина улыбается тихой доброй улыбкой. Я спрашиваю, как она пришла к монашеству.
– Все происходит постепенно. Я не думала о монашестве, но когда умер муж, стала посещать храм, потом отправилась в паломничество на Соловки. Я просто ходила по острову – и испытывала такое ощущение, какого до тех пор у меня никогда не было. Потом стала помогать за свечным ящиком в храме города Рудня, где я жила. Зародилось желание поступить в монастырь, но думала, что в моем возрасте едва ли примут. Думала, буду жить в миру, рядом с храмом, как Бог дает. Но вот – Господь привел в монастырь! В миру у меня все замечательно: я всю жизнь проработала воспитателем, как хотела. У меня есть сын, внучка, они меня навещают. Все, чего бы хотелось женщине, я там получила, а теперь Господь меня привел в монастырь.
– Вы как-то были связаны с Зарубинками до того, как стать здесь монахиней?
– Моя мама родом из деревни, которая находилась в 4 километрах от Зарубинок. В этом храме я впервые в жизни причащалась, когда мне было 6 лет. Мы приезжали на лето, и прабабушка водила нас в церковь, мы стояли на службах. Помнится, идя в храм, мы переходили речку. Обувь и нарядную одежду несли с собой, а здесь мыли ножки, одевались и заходили в храм. В нем была икона Усекновения главы Иоанна Предтечи. Я почему-то все время стояла около нее, она меня словно притягивала.
Помню коленопреклоненные молитвы на Троицу. Мы, дети, начинали отвлекаться, смотреть по сторонам, переглядываться, а прабабушка нас налево-направо пригибала к земле. У храма по праздникам проводились ярмарки, собиралось множество народу: взрослые, дети. На Пасху играли крашеными яйцами, было веселье. У нас в колхозе в храм ходить не запрещали, у нас все открыто посещали службы: и дедушка, и бабушка. Это было в 1980-е годы. Храм был ухоженный, иконы накрыты рушниками, народу был полный храм.
Беседовала Алина Сергейчук
Материал был впервые опубликован на Православие.ру
Больше узнать о возрождении храма Архангела Михаила в д. Зарубинки и помочь ему Вы можете здесь
#Фонд Архангела Михаила
#Зарубинки
#Николай Второй
#Иоанн Кронштадтский
#Царь Мученик
#Храм Архангела Михаила
#Интервью со священником
#Настоятель
