Не меньше полумесяца прошло с того момента, как я прочитал в приложении «Америка» к газете «Эль Паис» интервью журналистки Карлы Глории Коломе с известным кубинским экономистом Кармело Месой-Лаго, проживающим в США. О ситуации на острове красноречиво говорит заголовок публикации: «Кармело Меса-Лаго: «Сегодняшняя Куба – это катастрофа».
Намерению поделиться с вами переводом данной статьи помешали одномоментно сошедшиеся черная полоса в моих бытовых делах, чемпионат Европы по футболу и никуда не ушедшие обязанности по семье и дому.
Возможно, тема Кубы – не самая интересная для большинства людей, привечающих своим благосклонным вниманием статьи и посты Старпера. Сегодняшнее отношение наших сограждан к делам Острова Свободы разительно отличается от периода 60-х – 80-х годов прошлого века. Тем не менее, среди подписчиков есть люди, жизнь которых, как и моя, так или иначе в какой-то момент была связана с Кубой. Вот для них я и решил выбрать это интервью-обзор современной кубинской экономической жизни, чтобы вернуться к публикациям, прерванным мной на необычно долгое время.
Возраст Кармело Меса-Лаго приближается к 90-летию, он проживает в Питтсбурге, где ему нравится всё, кроме местной зимы. Меса-Лаго является почетным профессором Питтсбургского университета. До написания своей последней книги он пообещал жене и двум дочерям, что больше ничего в своей жизни писать не будет. Данное обещание не было исполнено. «В течение месяца я ничего не писал и подумал, что схожу с ума», - так комментирует он историю со своим обещанием.
В 1961 году в 23-летнем возрасте, Меса-Лаго эмигрировал с Кубы в Испанию. Затем он перебрался США. В этой стране он является членом Национальной академии социального обеспечения, Академии наук Латинской Америки. Кроме того, он профессор нескольких университетов различных стран мира и автор десятков книг.
Вопрос. Какие моменты, с точки зрения экономики, можно, по вашему мнению, назвать худшим и лучшим для Кубы?
Ответ. Худшим моментом является нынешний. В некоторых своих аспектах кризис девяностых годов был тяжелее, но в совокупности сегодняшний кризис его превосходит. А лучшим моментом были восьмидесятые годы, особенно их первая половина, когда СССР субсидировал кубинскую экономику. По моим подсчетам, с 1960 по 1990 год СССР оказал Кубе помощь в размере 65 млрд. долларов. Из этого объема две трети осуществлялись в виде субсидирования цен. Советский Союз покупал кубинский сахар по цене, в семь раз превышавшей мировую рыночную. Никель он покупал на 50% дороже цены мирового рынка, а нефть продавал ниже установившегося в мире предела. Когда СССР прекратил свое существование, это стало для Кубы жестоким ударом.
В. Чем текущий кризис отличается от прочих? Почему Вы говорите, что сейчас наши дела обстоят реально хуже?
О. У меня есть несколько причин утверждать, что данный кризис хуже. Во-первых, кризису девяностых предшествовал самый лучший для Кубы период. Страна была на уровне, намного превосходившем тот, что имеется сейчас. Воспользовавшись официальной информацией кубинского правительства, я провел подсчет средней величины роста или падения экономики в промежутке 2019-2023 годов, и он выявил уменьшение среднегодового показателя почти на 2%.
Вторая причина связана с тем, что мы называем валовой суммой накопления капитала. В 1989 году сумма упала на 25%, а в последний год, за который у нас имеются цифры, снизилась на 16%. Также важен показатель промышленного производства. В 2022 году его падение составило 54%. Таким образом, промышленное производство в 2022 году оказалось меньше половины имевшегося в 1989 году. По сельскому хозяйству мои расчеты показывают, что с 2016 по 2022 год происходило годовое снижение производства в среднем на 7,3%. В девяностых годах такого не было.
И я считаю, что хуже всего была ситуация с инфляцией, она не поддается никакому сравнению. Если рассмотреть все годы кризиса, то самыми тяжелыми были 1992 и 1993-й. Опираясь на правительственные цифры, можно говорить о почти 1000% в 2022 году. Во всех оценках зарубежных экономистов фигурируют трехзначные цифры: 700%, 500%. Так что это наивысшая инфляция из тех, что когда-либо имели место. Если не брать Венесуэлу, Куба имеет самую высокую инфляцию во всей Латинской Америке, которая входит в число самых высоких в мире.
В. Я родилась в девяностые годы, никогда не жила в бескризисной стране. Всё, что мне перепало в жизни, это то, что мы видим вокруг. Можно ли выделить какой-либо период после распада СССР, когда на Кубе было хорошо?
О. Нет, хорошего не было, но было лучше, чем сейчас. С начала XXI века Чавес приступает к поставкам на Кубу нефти, заканчивает строительство нефтеперерабатывающего завода в Сьенфуэгосе. Часть присылаемой и перерабатываемой нефти возвращается Венесуэле, а остальное Куба продает на мировом рынке. Именно такой порядок существовал и в отношениях с СССР. Кроме того, имелась скрытая субсидия в форме обмена нефти на врачей. Зарплата кубинского медика в семь раз превышает средний заработок его венесуэльского коллеги. В случае с СССР субсидия реализовывалась за счет цены импорта. Здесь субсидия основывается на переоценке значимости профессионалов здравоохранения, посылаемых Кубой. Это в определенной мере помогало в решении ситуации, но достигнуть прежних уровней экономики уже оказывалось невозможным. В начале 2006-го и в 2007-м году Куба имела довольны высокие темпы роста. Затем в 2009-2013 годах произошло падение, и экономика оказалась в застое. С 2019 года началось новое падение, которое продолжается до сих пор.
В. Чем был вызван поворотный пункт 2019 года?
О. Правительство Кубы связывает его с эмбарго. В 2016 году к власти пришел Трамп, и Куба говорит: хорошо, всё это из-за Трампа. Крайние правые говорят, что это вина коммунизма, а я считаю, что такой ответ является очень упрощенным. Действует определенная комбинация факторов, однако я думаю, что наибольшую роль играет экономическая система. Прими во внимание, что реформы Рауля Кастро были остановлены где-то в районе 2016 года.
По мне, одной из основных причин, проявившихся в течение всего периода Революции, было то, что Куба не производит достаточного количества экспорта для оплаты импорта. Поэтому возникает торговый товарный дефицит. Данный дефицит должен каким-то образом оплачиваться, и оплата осуществляется в форме зависимости от другого государства. Вначале им был Советский Союз, а потом Венесуэла. Это делает неустойчивой экономическую систему. Когда уходит партнер-покровитель или субсидиатор, приходит кризис. Так, у нас имеется кризис девяностых из-за прекращения существования СССР, а в случае с Венесуэлой – гуманитарный, экономический, политический и социальный кризис, который – пусть помощь этой страны и продолжается – связан с тем, что она сейчас поставляет половину той нефти, которая поступала раньше.
В. Вы упомянули экономические реформы во время правления Рауля Кастро. Некоторые люди считают, что в последнее время это был один из наших лучших этапов. Почему произошел откат?
О. По моему мнению, Рауль никогда не имел такой власти, как Фидель. Фидель стоял над всеми секторами. Раулю приходилось приспосабливаться, потому что существовал сектор ортодоксов, выступавший против реформ. И получалось, что Рауль проводил реформу, а эта другая группа старалась саботировать её. Я считаю, что направление его мер было верным, но они были очень медленными, полными препятствий, высоких налогов, проверок. Они должны были быть более быстрыми и более глубокими.
В. В том, что касается открытия частного сектора, которое запустило правительство в качестве инъекции в экономику, считаете ли Вы, что оно может дать задний ход в вопросе частной собственности?
О. Во время кризиса девяностых Фидель предпринял целый ряд реформ – и среди них открытие индивидуального предпринимательства, - но также ввел в практику крестьянские рынки, доллар, позволил семьям посылать переводы, развивал туризм. Это привело к тому, что в 1994 году остановилось падение и началось восстановление, которое оказалось частичным, потому что уже никогда не удалось достичь уровней, существовавших в 1989 году. Фидель с неохотой вводил эти реформы, он никогда не был их сторонником и обращался к ним, чтобы спасти ситуацию. Потом пришла помощь Чавеса, и все было аннулировано, за исключением туризма, который продолжает развиваться, потому что представляет собой важное средство, не подрывающее контроль со стороны государства, ибо является в основном государственным. Впоследствии, при реформах Рауля, произошло то же самое. В случае с Кубой всегда существует вероятность заднего хода, если только ситуация не предстает чрезвычайно отчаянной.
В. Существует много споров вокруг малых и средних предприятий. Например, дочь Че Алейда Гевара предупреждает об опасности частного сектора. А из Майами такие политики, как Мария Эльвира Саласар, говорят, что частный сектор – это миф. Следует ли вновь толковать о приходе капитализма на Кубу?
В. Коммунистическая партия говорит, что частный сектор – это троянский конь, используемый империализмом в попытке разрушить Революцию. «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью, в которой содержатся преувеличения, и я тебе приведу два или три примера. Они говорят, что с 2021 года, когда начали утверждаться МСП, в частном секторе появилось 10 200 новых рабочих мест, а также то, что в 2023 году как в частном, так и в государственном секторе импорт составил по 1 миллиарду долларов в каждом. Я взял статистический ежегодник Кубы и посмотрел, каким был импорт в предыдущем, 2022, году. Он равнялся 2 170 млн. долларам. То есть, указываемая ими для 2023 года величина на 8% ниже, чем в предыдущем году. Тут не рост, тут снижение импорта. Не только в величинах объема, денег, стоимости, но и в том, что на этот импорт покупаешь меньше из-за роста цен на продукты питания. Это искажение действительности. Данную цифру дало правительство, но правительство не говорит, что она ниже, чем годом раньше.
Если сравнить 2023 год с 2013-м, то снижение составило 62%. То есть, стоимость экспорта в 2023 году на 62% ниже, чем в 2013 году. А если сравнить с 1989 годом, снижение составило 67%. Это значит, что, несмотря на МСП, импорт сокращается не только по объему, но и по покупательной способности. Мне представляют это как свидетельство чего-то успешного, но цифры говорят об обратном. Кроме того, сообщается, что частный сектор предоставляет половину всех рабочих мест, но это не так. Исходя из данных 2023 года, на его долю приходится треть всех рабочих мест.
В. Наблюдается процветание МСП в той самой стране, где происходят протесты из-за голода. Ощущаете ли Вы, что на Кубе с каждым разом всё ярче проявляются различия между социальными классами? При этом нам всегда говорили, что на Кубе классов нет.
О. Определенно. На Кубе у тебя есть два класса: один – получающий переводы, но 60%, согласно официальным данным, переводов не получает. Есть часть населения, которая может делать покупки по высочайшим ценам. Есть те, кто работает на государство за мизерную плату. Если некто связан с МСП или получает деньги из-за рубежа, с ним всё в порядке, он может покупать. Прочие голодают. Это общество равноправия закончилось, но правительство о таком не говорит.
В. Есть «достижения Революции», которыми всегда кичилось правительство: здравоохранение, образование, социальное равенство.... Что осталось от этих символов сегодня?
О. Я считаю, что социальное развитие Кубы было выше, чем экономическое развитие, а это проблема с точки зрения финансирования. Если ты не получаешь субсидий, ты не можешь функционировать. Показатели девяностых ставили Кубу на первые места по части равенства, здравоохранения, пенсий. По жилью – нет, такого никогда не было. Сегодняшняя Куба не имеет ничего общего со страной восьмидесятых. Происходящее сегодня – это катастрофа. Революция предприняла шаги, чтобы дать народу образование, здравоохранение, пенсии, особенно на селе, но это уже не имеет ничего общего сегодняшней жизнью. Для меня это трагедия. Когда умер Фидель Кастро, первое, что я подумал было: как грустно, что этот человек, который столько сделал и который мог сделать столько другого, ушел связанным с системой, которая провалилась во всем мире и прикончила страну. Потому что всё, на что ни посмотришь – жилье, здравоохранение, образование – всё закончилось.
В. В обстановке нынешнего кризиса правительство сместило министра экономики, объявило о пакете экономических изменений на новый год, с которым потом затормозило… Какой дорогой, по Вашему мнению, должна бы была пойти Куба?
О. Сложнее ожидать выбора шведской модели, опирающейся на демократию, чем китайско-вьетнамской модели рыночного социализма, потому что та не заключает в себе никакой политической проблемы. Перед написанием своей книги я три года занимался исследованиями. Удивительным для меня стал тот факт, что в вопросе социальной защищенности Китай и Вьетнам стоят выше Кубы. Речь идет о двух странах, принадлежавших к числу самых слаборазвитых в мире. В Китае был голод, люди умирали миллионами, а сейчас Китай почти полностью самообеспечивается продовольствием. Вьетнам не только обеспечивает себя, но и отправляет продовольствие на экспорт. Он второй экспортер риса в мире. Однако данная модель предполагает существенные изменения. Если бы реформы Рауля Кастро не наталкивались на препятствия и осуществлялись быстрее, возможно, удалось бы прийти к этому.
В. Как Вы считаете, почему правительство не пошло по этому пути?
О. Ортодоксальный сектор на Кубе очень силен, и существует Группа управления бизнесом (Gaesa), которая не хочет терять свою монополию. Если ты меняешь план на децентрализованный, а решения вместо того, чтобы идти сверху, начинают приниматься и спускаться предпринимателями, частным сектором при важной роли рынка, то делегирование экономической власти предполагает определенное делегирование политической власти. У этой группы есть опасения, что если начать проводить реформы, то классический снежный ком станет неостановимым. Я не могу это доказать, но таково единственное рациональное объяснение, которое я способен дать.