Василий уже видел его, этот свет в конце тоннеля, о котором так много слышал и читал. Он даже ощущал тепло, исходящее от этого света и разливающееся по... Телу? Нет, он не чувствовал тела. Не было боли, которая стала его частым спутником в последнее время, не было слабости в ногах. Только лёгкость и тепло, согревающее душу. Василий устремился к этому свету, манившему его, и вдруг - бац. Как будто кто-то дверь закрыл перед самым его носом. Полная тьма и ни одного, самого маленького лучика. В панике он стал метаться из стороны в сторону, вытянув руки и пытаясь найти выход и вдруг оступился и полетел куда-то, не то вниз, не то вверх. В ушах зазвенели женские голоса, спорящие и бранящиеся и через миг Василий открыл глаза. В больничной палате.
Какое разочарование! Господи, ну почему, за что?! Где он успел так нагрешить?! Василию и так-то не хотелось возвращаться, а уж в такую реальность, тем паче. Все три его бывшие, Аля, Маша и Вера, стояли у окна и спорили, даже скорее ругались меж собой. От каждой из них Василий ушёл в своё время по собственной инициативе. И по одной единственной причине, ни одна из них не была его судьбой. Такой, чтоб на всю жизнь, раз и навсегда. И тем не менее, каждой из бывших после развода он продолжал уделять внимание по мере возможности. Цветы там, подарки ко дню рождения и к празднику. Иногда, когда позволяло время, приглашал кого-либо из них в театр. Просто так, без обязательств, для поддержания хороших отношений. Ну и чтобы женщины не чувствовали себя покинутыми. Такой вот он ответственный человек. Даже наверное гиперответственный. Вот если бы хоть у одной вдруг появился мужчина, Василий бы тут же отступил. Но так, как этого не происходило, он продолжал чувствовать ответственность за них, своих бывших и старался не исчезать из их жизни надолго. Видимо, перестарался. Теперь они ему даже умереть спокойно не дают.
— О чём спор? — Василий спросил негромко, но его тут же услышали.
— Васенька, очнулся! — первой к нему подскочила Маша — Вот хорошо, сейчас кушать будем, котлетки.
— Какие котлетки? — Аля отодвинула мощным плечом хрупкую товарку — Зелень вот, шпинат, огурцы. Здоровое питание, залог здоровья.
— Какая к чёрту зелень? — Вера поправила на носу очки и протиснулись между кроватью и женщинами — Так и до диареи недалеко. Бульон, только бульон, из домашней курицы.
Она примостилась на узенький краешек кровати и достала из сумки термос.
— Вот, Васечка, сейчас мы покушаем. Курочку сама выбирала, на рынке. Ты же знаешь, я в этом кое-что смыслю.
Налила из термоса в пластиковую тарелку и поднесла ложку Василию. Тот хлебнул, поморщился и отвернулся.
— Не хочу.
— Ну как же, Васечка, — пропищала Вера и зачерпнула следующую ложку — Кушать надо, иначе не поправишься.
— Правильно. — поддержала женщину Маша — Давай, Васенька, ешь. А после выписки я тебя к себе заберу, ухаживать буду.
— Нет. — тут же возразила Вера — Васечка после больнички ко мне поедет. У меня квартира больше. И удобнее. Первый этаж, всегда погулять можно.
— Хватит спорить, девочки! — громко прервала обеих Аля — Василий поедет ко мне и точка. Какие из вас сиделки? Ни поднять, ни перевернуть.
Василий увернулся от очередной ложки и застонал. Женщины вмиг всполошились.
— Вася, болит?
— Где болит?
— Врача позвать?
— Ничего не болит! — громко и довольно грубо оборвал их кудахтанье Василий — Уходите все, надоели!
Вера сдёрнула с переносицы очки и, часто часто моргая, начала протирать их. Маша обиженно сжала губы. И только Аля, сдвинув на секунду брови, тут же взяла себя в руки и скомандовала:
— Идёмте, девочки! Больному отдых нужен. Что мы, в самом деле.
После того, как дверь палаты закрылась, Василий попытался уснуть, очень надеясь снова увидеть тот свет и почувствовать то тепло. Но нет, сон никак не шёл, сколько он ни старался. Чёртовы бабы, ни поспать, ни умереть с ними, вообще никакой свободы. С этим нужно что-то делать, и желательно поскорее.
В приёмные часы следующего дня, в первой городской больнице возле одной из палат дикие вопли трёх женщин подняли на ноги всех без исключения пациентов, включая лежачих.
— Где?! Вася?! Где?!
—Он что, умер?! Господи, Васечка умер!!!
— Цыц, дура! Какой умер, его к выписке готовили!
Аля, Маша и Вера метались из стороны в сторону, вновь и вновь заглядывая в палату, как будто Василий мог незаметно проскользнуть мимо них или, как минимум, материализоваться.
Поняв наконец, что в палате Василий уже не появится, женщины, сметая всё и всех на своём пути, помчались к лечащему врачу.
— Пациент из седьмой выписался сегодня утром. — успокоил посетительниц доктор.
— Как выписался? Куда? — Вера привычным движением сдёрнула и начала протирать очки — Он не мог.
— Почему не мог? — удивился врач — Мог. И выписался. А куда, вам лучше знать, милые дамы.
Все трое вышли из кабинета озадаченным и, посовещавшись, отправились к Василию домой. Не менее получаса они звонили, потом стучали в дверь кулаками, и даже ногами. Оставили попытки только когда соседка пригрозила вызвать полицию.
У подъезда женщины снова держали совет, а потом всей компанией поехали к Василию на работу. Ну а там им сообщили, что Федотов уволился буквально этим утром, по состоянию здоровья. Сказал, что медики рекомендовали ему морской воздух и он намерен последовать рекомендациям незамедлительно.
Выйдя на улицу, Маша, Вера и Аля постояли с минуту и понуро разбрелись в разные стороны, даже не попрощавшись друг с другом.
* * *
Василий загорал на лежаке, подставив спину южному солнцу и наслаждался свободой. Ему больше не нужен был свет в конце тоннеля, настолько счастливым он себя наконец почувствовал. Оказывается, свобода даёт человеку непередаваемое, просто ни с чем не сравнимое ощущение счастья. Всё, решено, больше никаких женщин.
И тут совершенно неожиданно перед глазами Василия появились очаровательнейшие ножки. В следующий миг их обладательница присела и взгляд мужчины невольно упёрся в ещё одну, не менее прекрасную, часть тела.
— Мужчина, — произнесла хозяйка всего этого великолепия — что Вы делаете сегодня вечером?
— Абсолютно ничего. Свободен, как молодой орёл в небе.— машинально ответил Василий и тут же пожалел об этом.
Вот зачем он это ляпнул? Даже не успел как следует свободой насладиться. И опять влип, однозначно, с его то извращённым чувством ответственности.
Но теперь уж ничего не поделаешь, назвался груздем, полезай в кузов. В конце концов, попытка не пытка, пусть даже четвертая. А вдруг на сей раз это судьба. Тот самый свет в конце тоннеля.
