- Дар, ты знал, что тут доступ к системе предлагается сделать такой, что и все клиники в Казани тоже будет видно? - Лиля устремляет на меня вопросительный взгляд, чистый и настолько рабочий, что меня слепит желание её придушить.
Мне самому так вдруг её хочется, что я искренне не понимаю, почему не хочет она…
- Да, знаю. В этом и смысл - объединить, - отвечаю гораздо резче, чем требует ситуация, но змейка даже не замечает.
- Ну, не зна-а-аю, - тянет задумчиво, хмурясь, - У нас в Москве, всё-таки, диспансеризация столичных жителей, верно? Зачем нам, чтобы они знали, что у нас в регионах творится? Может, лучше ограниченный доступ сделаем, а? Я могу прямо сейчас служебку айтишникам написать. Надо? Технически, вообще, без проблем. На работе не скажется…
- Насколько я помню, МосГорЗдрава была идея, - вспоминаю я.
- Да, ты подумай над этим, - бормочет Лиля, что-то печатая, - Ну что? Писать?
- Валяй, - киваю, закидывая руки за голову и устремляя на неё жадный внимательный взгляд.
- Ага, - как будто не замечает моего настроя.
Небрежно скидывает кроссовки и забирается с ногами в просторное кресло бизнеса. Скрещивает ноги по-турецки, являя мне и миру белые низкие носочки, обтягивающие узкие ступни. Вновь прикусывает губу, устремляя сосредоточенные глаза на экран ноутбука.
И приятно, и неимоверно бесит, что она вдруг решила поработать на меня, когда я, честно говоря, предпочёл, чтобы она поработала совсем по-другому… К примеру… Лиля снова облизывает искусанные губы - ещё одна её невротическая привычка, и моя больная фантазия живо рисует, как она делает тоже самое, только встав на колени в узком туалете самолета.
Наблюдаю за змейкой, уже не таясь. Чувствую, как даже веки тяжелеют. Дыхание застревает где-то в груди, рискуя стать слишком шумным, в паху печёт.
«Не могу, блт!»
- Эльзу в копию поставь ещё, - хрипло распоряжаюсь, кладя ладонь на её острую коленку.
Руку до самого плеча током прошивает от простого, казалось бы, прикосновения. Чувствую тепло её кожи сквозь плотную ткань брюк. Пальцы скользят выше, ощупывают рельеф мягкого бедра, внутреннюю сторону… Медленно…
Лиля замирает и переводит на меня недоумённый взгляд. В чёрных бездонных, как космос, глазах начинают плясать весёлые черти, и я криво довольно улыбаюсь, завидев их. Черти - это хорошо… Лилины особенно.
- Это что за харассмент, Даниил Аронович? - выразительно косится на мою руку, ползущую вверх по её ноге.
- Пледом прикройся, - шепчу твёрдо.
- Сбрендил? - охает.
- Как хочешь, - накрываю ладонью её промежность через брюки.
Это легко сделать, ведь змейка так и продолжает сидеть по-турецки, сейчас ошарашенно замерев и боясь вздохнуть. Давлю на шов, в какой-то прострации чувствуя, как у неё там горячо, с усилием провожу пальцами, очерчивая сквозь слои ткани половые губы. Лиля оживает и рвано то ли скулит, то ли всхлипывает. Жмёт на кнопку вызова стюардессы, сбрасывает резко мою руку, чуть не опрокинув ноутбук с колен. На меня не смотрит, следит за спешащей к нам стюардессой, а тёмные глаза вдруг такие чувственно мутные, что меня всего долбит предвкушением, и пульс шарахает в ушах.
- Девушка, можно нам пледы, - облизывается нервно.
- Конечно. Сейчас принесу.
Отходит.
- Ты больной, - шипит на меня змейка беззвучно, раздувая тонкие крылья носа.
Вижу, как бешено пульсирует сонная артерия на её шее, как расширяются зрачки, отражая меня. Если и больной, то явно не один, и это чувство общности, хотя бы физических реакций, окончательно рвёт все тормоза.
- Тобой, да, - отвечаю вслух, перехватывая её за затылок и притягивая к себе, чтобы прикусить и без того искусанные влажные розовые губы.
Змейка выгибается, подаваясь ближе, и всасывает мой язык. Так пошло, что я уже и забываю, зачем и куда эти чёртовы пледы, которые держит над моей головой краснеющая стюардесса.
- Спасибо, - Лиля, как ни в чём не бывало, отрывается от меня и забирает плед.
С деловым видом расправляет его на наших коленях. Ёрзает попкой, демонстративно устраиваясь поудобней, и, откинувшись в кресле, устремляет на меня поплывший нахальный взгляд, вздёргивая одну тонкую бровь.
- Ну?
«Наглая такая!»
Открываю рот, чтобы предъявить ей это, и подвисаю, утонув в подёрнутых чувственной дымкой чёрных глазах, стекло в них расплавилось без остатка, гипнотизируя переливающейся тёмной бездной.
«Знал ли я, что она так отреагирует? Нет! Надеялся? Да! Но с Лилей невозможно быть уверенным. Это и тяготит, и манит. Змейка моя…»
- Работай, давай, или всё проверила? - киваю на ноутбук, отмирая.
Недовольно морщит вздёрнутый нос, фырчит, как ёжик.
- А обещаний-то было… - тянет ехидно, снова утыкаясь в раскрытый поверх пледа ноутбук.
На её губах дрожит нервная улыбка, и Лиля безбожно кусает их, пытаясь её сдержать. Подаюсь к ней. Целую в припухшие губы, чтобы не издевалась больше над ними - они мне ещё нужны. Языком прохожусь по ряду ровных жемчужных зубов, касаюсь кончика её языка. Ток-ток-ток… Меня коротит, тело как будто раскаляется от простреливающих электрических разрядов. Отстраняюсь…
Лилины глаза широко распахнуты, мутные, смотрят на меня, уже не улыбается, мелко дышит, возбуждается. Мне тоже горячо, змейка…
Ныряю рукой под плед. Лиля сквозь зубы втягивает воздух. Отводит глаза, невидящим взором упираясь в экран ноутбука, ресницы дрожат. Оглаживаю бедро, дотягиваюсь до ширинки, расстёгиваю пуговку и дёргаю вниз собачку, следя за её розовеющим лицом. Воздух вокруг становится таким плотным и душным, что мне кажется, что это чувствует весь салон. Мельком оглядываюсь. Нет, никто на нас не смотрит, Максим спит, Роман смотрит какой-то боевик в наушниках. Это только наш космос с ней.
Лиля так и не поднимает глаз на меня, словно, ничего не происходит, и это заводит дико. То, с каким отстранённым, вроде бы, без причин пылающим лицом она выгибается в пояснице и приподнимает бёдра, помогая мне.
- Ах-ха-ах, - жалобно выдыхает, на секунду прикрывая глаза, когда к ней в трусики протискивается моя рука.
Откидываюсь в своём кресле, тоже устремляя пустой взгляд в свой ноутбук. Все мои органы чувств стекают на кончики пальцев. Змейка горячая там, как кипяток, мокрая, нежная, шёлковая. Глажу припухшие губки, раздвигая, погружаю в неё фалангу. Она мелко дёргается, сжимая гладкими стеночками, рвано, едва слышно, выдыхает. Смотрю на неё вполоборота, начиная медленно массировать клитор.
Блт...
Её лицо, немеющее от сдерживаемого возбуждения - это самое прекрасное, что я видел. И, просто, смотреть на неё и ничего не делать для себя - самая чувственная пытка в моей жизни. Время, словно, замедляет ход, растягиваясь и превращаясь в липкий мёд. Вижу всё яркими, отрывками клипа, сжав свободной рукой собственный пах.
Как приоткрываются её губы, когда она поверхностно дышит, стараясь не шуметь, как мелко дёргается от коротких, нарастающих по частоте спазмов, как дрожат ресницы, прикрывая вдрызг пьяные глаза, как бьётся артерия на выгибающейся шее.
Сжимаю ноющий член сквозь брюки, стараясь, хоть как-то, облегчить тяжесть в паху и одновременно не кончить. Запасных штанов у меня поблизости нет… Погружаю в пылающую змейку два пальца, ускоряясь, круговыми движениями давлю на клитор.
- Хм-м-м… - она глухо мычит, пытаясь не стонать.
Перехватывает моё запястье, больно всаживая ногти, но бёдра выдают её с головой, подаваясь навстречу и мелко дрожа.
- Тише, - шепчу одними губами, потому что вот именно сейчас по ней слишком всё видно, - Тш-ш-ш…
- Да-а-ар-р-р… - выдыхает сквозь зубы, прикрывая глаза и пытаясь с силой отодрать мою руку.
«Нет, так не пойдёт!»
Наклоняюсь к ней, придавливая собой. Ловлю приоткрытые губы, с жадностью забираю рваное жаркое дыхание. Она так сжимает мои пальцы, что искры сыпятся из глаз от фантазии, что это мой член в ней. Лилю выгибает. Сладкая судорога прошивает тело. Целую её, забирая часть кайфа себе. Она конвульсивно сжимается ещё раз и ещё, и обмякает, затухая. Отстраняется. Взгляд шальной, улыбка улетевшая.
- А ты? - пошло облизывает языком припухшие губы.
Проворные пальчики ловко находят под пледом мой каменный член и сжимают его сквозь брюки.
- Мне и так хорошо, - отстраняюсь, убирая её руку.
Выдыхаю, пытаясь замедлить обезумевший пульс. Я вру и не вру. Я сейчас взорвусь, или у меня что-нибудь отпадёт от переизбытка прилившей крови, но в то же время… Я сейчас успокоюсь и стойко дотерплю до дома, зато эти дико эротичные картинки того, что сейчас произошло, останутся со мной навсегда. Я их выбираю. Прикрываю глаза, и на сетчатке вспыхивают отпечатавшиеся моменты. Это так…
- Уверен? - Лилин голос более низкий, чем обычно.
Она носом тычется мне в плечо, словно, кошка ластится - она всегда после оргазма становится очень тактильной. И это тоже мой бонус. Хочу, чтобы жалась ко мне, а не сидела, как чужая, делая вид, что ей всё равно.
- Да, - обнимаю её за плечи, теснее прижимая к себе, чмокаю в тёмную макушку.
- Терпила… - фырчит она насмешливо, устраиваясь поудобней у меня на груди, - Говорю же, больной…
«Приехали! Ну и бардак творится в этой очаровательной черноволосой головке. За какие грехи она мне досталась?»
Ноутбук ставит наискосок, собираясь так и работать, полулёжа на мне, что самого меня полностью устраивает. Лиля сейчас такая мягкая и тёплая, как будто новорожденный ёжик, и колючки ещё не отросли.
- Говорю же, тобой, - повторяю ровным тоном, открывая свой ноутбук.
«Та-а-ак, что там по поправкам было?»
У меня ещё три часа, чтобы вникнуть. Рассеянно целую притихшую змейку в душистую макушку, наконец-то, переключаясь на документы МосГорЗдрава.