Глава 21
Борис полулежал в кресле и смотрел в потолок
-Значит, отец все-таки оказался жив, вернулся к маме — рассуждал он - только где же он пропадал так долго? - задавал вопрос Борис и посматривал совсем на тоненькую стопочку старых пожелтевших листов. -Скоро я узнаю все.
Сегодняшний день был очень длинным и не самым легким: он узнал, что умер дедушка, бабушка уже была старенькой, а мама пока еще не стала счастливой. Но раз он здесь, жив и здоров, значит, семья у мамы состоялась, и от этой мысли ему захотелось плакать и смеяться, он вспоминал, что редко видел маму улыбающийся, а отца, вообще, плохо помнил. Взяв следующий лист, он увидел, что тот совсем развалился и Борис его вложил в файл: время не щадило не только людей, но и бумагу.
**********
Любовь смогла устроиться на работу в ателье, хотя желающих что-то шить было совсем мало. Но чувствовалось, что жизнь возрождается. По улице пока ходило много мужчин в военной форме, но было все спокойно, город возвращался к мирной жизни. Сносились дома, которые были повреждены бомбардировками и уже поднимались новые, жизнь кипела.
Когда в субботу Люба приехала к матери, она выглядела совсем по-другому: глаза светились, на ней было новое платье, и даже губы немного подкрашены, что было совсем несвойственно для Любы. Волосы были распущены и красиво лежали по плечам. Паша, грешным делом, подумала, что дочь влюбилась или, на худой конец, познакомилась с мужчиной.
-Ты такая красивая, доченька! - смахнув слезу сказала Паша — ты как будто другая. Что-то случилось?
-Не знаю - просто ответила Люба -Наверное, мне надоело ждать и вздрагивать при каждом стуке в калитку. Я устала от этих ноющих ран. Надо жить дальше.
-Очень правильно ты рассуждаешь, дочь: ты красива, имеешь в руках профессию, встретиться, тот , кто полюбит мою девочку, обязательно.
Они прекрасно провели время, и в воскресенье вечером дочь уехала в город. Опять дом опустел, опять Паша оставалась одна. В такие минуты одиночества она шла на кладбище к Дмитрию Владимировичу, чтобы рассказать последние новости, сидела там долго, пока не начиналось смеркаться.
После таких посещений он всегда ей снился ночью, и они разговаривали: Дмитрий был молод, красив и все-также любил ее. Эти сны придавали ей сил, и она легко могла дожить до субботы, чтобы встретить дочь. Заканчивался сорок девятый год, и страна готовилась встретить мирный пятидесятый. В магазинах появились продукты, народ вздохнул, карточки были отменены в конце 1947 года, и теперь Любочка всегда привозила что-то вкусное из города.
Но личная жизнь пока не приносила радости женщине. Ей было уже тридцать семь и никаких перспектив на то, чтобы что-то изменить, не было. Познакомиться с мужчиной была проблема. Их стало катастрофически мало, а инвалиды сами не подходили к красивой девушке, понимая, что не нужны. И все равно где-то глубоко у нее сидела надежда. Надежда на то, что где-то все-таки есть ее Альберт, просто он заблудился и никак не может найти дорогу к ней, но она его обязательно дождется.
Новый год они встретили с мамой, все жители деревни вышли на улицу, чтобы поздравить друг друга с Новым годом, с Новым счастьем. Паша смеялась, радовалась, что наконец-то мирное небо над головой.
Борис улыбался, читая эти строки, понимал, что за четыре года все устали от войны и хотели жить мирно. Потом записи стали очень скудными, Паша себя плохо чувствовала, очень болели ноги, и Люба из города привезла ей палочку, без нее Паше трудно было передвигаться. Ей шел шестьдесят восьмой год, голова была седой и коса стала тоньше, но отрезать ее она не хотела
-Да как же я без нее , дочь? Всю жизнь она у меня на груди лежит, ты и похорони меня так же.
-Мам, не надо об этом
-Я понимаю, дочь, тебе тяжело об этом слушать, но это жизнь, и ты должна быть готова к этому. Дом не продавай, даже если у тебя будет где жить в городе. Статуэтку кошки береги, никому не продавай и ни дари. Это память о папе, а потом будет и обо мне. Кошечка с секретом, и ты должна будешь его найти, а пока пусть стоит, не обижай ее.
Дальше на листах были просто отмечены годы 1951, 1952. Следующий год у нас с Любочкой юбилейный: мне семьдесят, а ей сорок. Так и живем с ней вдвоем, никаких перемен, не считая, что Паша стала совсем мало ходить. Просила, чтобы ее конюх дядя Матвей подвез до кладбища
-Соскучилась я по мужу, дядя Матвей, отвези, я заплачу.
-Не надоть мне ничего, отвезу так.
Она потихоньку выходила из дома и садилась на телегу, только долго теперь не могла разговаривать, неудобно было заставлять человека ждать
-Здравствуй, Димочка! Давно не была у тебя, ноги болят, прости меня, мой дорогой. НО я никогда тебя не забываю, скоро приду к тебе, встречай.
Ночью он, как всегда, к ней пришел -Не спеши ко мне, родная, рано тебе еще. Как придет время, я тебя встречу.
Летом 1953 года у Любочки был отпуск, и они, сидя у дома на лавочке с мамой, смеялись над тем, что в подвале столько всего, кушать некому, может, хватит убиваться на этом огороде.
Прямо к дому шел мужчина на деревянном протезе, у него не было правой ноги, а в руках держал маленький кулечек -Дочь, Альберт, что ли?
-Да нет, какой Альберт, ты что, мам!
Но это был Альберт. Люба даже встать не могла со скамейки
-Здравствуйте! - сказал мужчина -Любочка, примешь нас, не прогонишь?
-Кого вас?
-Да, вот, пока сидел на станции, все думал, стоит ли к тебе ехать или обратно вернуться, а этот кулек все рядом лежал. Я весь день просидел, а за ним так никто и не пришел, он плакать стал, вот решил Борьку с собой взять
-Почему Борьку? -Друг у меня был на войне, погиб в последние дни. Вот в память о нем и назвал.
Обе женщины переглянулись: Паша не могла встать, потому что ноги болели, а Люба - потому была ошарашена увиденным и услышанным.
-Любочка, приглашай в дом- тихо сказала Паша.
Люба приняла из рук Альберта ребенка -Проходи, сейчас баню натопим
-Спасибо, Любочка.
********
Дальше Борис читать не мог. Он вскочил и стал мерить комнату стремительными шагами, значит, он приемный сын? Ни отец, ни мать ему не были родными? Он жалкий подкидыш, который никому не был нужен, и инвалид просто пожалел его, взяв с собой.
Он не мог в это поверить. Вынув бутылку водки, он налил полную рюмку и, тут же опрокинув, даже не поморщился. Взглянув на бутылку, удостоверился, что сорок градусов, и налил вторую. Отломив кусочек хлеба, опрокинул и эту.
-Вот это новость, а если бы мы не открыли коробку, я так бы и не узнал, что подкидыш, может, поэтому маму была всегда такая грустная и неулыбчивая. Чужой ребенок, муж инвалид свалился как снег на голову, значит, мама все-таки не стала счастливой. Жалко, очень жалко. Он совсем не помнил отца, поэтому ринулся опять к этим старым записям, чтобы узнать, где же пропадал так долго отец и почему столько ждал, а не вернулся сразу к своей любимой.