Класс рептилий, или пресмыкающихся, существует на Земле приблизительно 300 миллионов лет. Развившись из амфибий (земноводных), первыми начавших осваивать сушу, рептилии преуспели в этом намного больше. «Козырями» пресмыкающихся были лучше подходивший для длительных перемещений по суше скелет и отличный от амфибий способ размножения. Яйца, которые вынашивали самки рептилий, можно было, в отличие от икринок земноводных, откладывать вне воды: твёрдая скорлупа обеспечивала зародышу надёжную защиту от воздействий извне, а желток солидного объёма снабжал будущего детёныша необходимым количеством питательных веществ.
Казалось бы, у пресмыкающихся были все возможности раз и навсегда оставить привычную для их эволюционных предшественников среду обитания. Но прошло ещё «каких-то» 100 миллионов лет, и рептилии опять стали тяготеть к воде. Никогда по-настоящему не отдалявшиеся от неё амфибии не вернулись, тем не менее, в ходе своего развития на историческую прародину, т.е. в моря: современные нам лягушки, жабы, тритоны и саламандры «жмутся» исключительно к пресным водоёмам. А вот некоторые рептилии в солёные воды возвратились. Зачем им это понадобилось? По одной версии, они спасались от расплодившихся на суше крупных хищников, по другой – искали новый, менее исчерпанный, чем сухопутные леса, источник пищевых ресурсов. Естественно, пресмыкающимся пришлось адаптироваться к новым для них условиям существования. Появились типично морские ящеры – ихтиозавры, плезиозавры, геозавры, мозазавры... 100 миллионов лет назад в водах земных морей и океанов плескалось несчётное количество таких животных.
А ещё через 30 миллионов лет все большие ящеры – и морские, и сухопутные – вымерли. О причинах этого тотального мора учёные до сих пор не сошлись во мнениях. Собственно, все предлагаемые объяснения (космическая катастрофа, повлёкшая радикальные климатические изменения, неведомая эпидемия, затронувшая только рептилий, вмешательство какого-то неизвестного, нечеловеческого разума и др.) являются умозрительными. Оставим эту тему и поговорим о других пресмыкающихся – тех, которые уцелели и дожили, почти не изменившись, до нашего времени.
«Змеи выжили благодаря своей скрытности, – объяснял в книге "Живой мир моря" (The Living World Of The Sea, в русском переводе 1971 г. - "Обитатели бездны") американский моряк, учёный и писатель Уильям Кроми, - благодаря тому, что прятались в густых зарослях, среди скал, в норах, в воде. Кроме того, у отдельных видов змей приблизительно 25 миллионов лет назад появилось свойство, благодаря которому они стали одними из самых страшных животных». Конечно, автор имел в виду способность этих рептилий выделять яд, смертельно опасный для их жертв и врагов. Успешно конкурировать с другими животными змеям помогало также умение почти бесшумно подползать к намеченной жертве и быстро атаковать её.
Современная классификация объединяет морских змей в подсемейство Hydrophiinae, которое относит к семейству аспидов (Elapidae). Последнее включает, в общей сложности, 384 вида ядовитых змей, распределённых по 61 роду и 2-м или 3-м подсемействам. Ещё не так давно группа Hydrophiinae считалась самостоятельным семейством. Тогда её название писалось немножко по-другому: Hydrophidae.
Сегодня известно 199 видов змей, которых можно без натяжек отнести к обитателям моря. Если у таких пресмыкающихся, как анаконда (Eunectes murinus) или водяной щитомордник (Agkistrodon piscivorus), в водоёмах проходит лишь какая-то часть жизни, то с Hydrophiinae дело обстоит иначе: они выползают из воды редко и, как правило, ненадолго.
Длина большинства морских змей не превышает 1,2—1,4 м, но отдельные представители некоторых видов могут быть более чем вдвое крупнее. Так, среди змей вида Hydrophis cyanocinctus встречаются особи длиннее 2,5 м, а среди змей вида Hydrophis spiralis - длиннее 2,75 м. Немногочисленные экземпляры достигают даже 3-хметровой длины. 1,8-метровый кольчатый плоскохвост (Laticauda colubrina) имеет массу около 0,9—1,3 кг. Как и размеры, вес особей Hydrophiinae варьируются в зависимости не только от видовой принадлежности, но и от пола и характера пищи. Самцы обычно меньше и легче, чем самки.
У всех Hydrophiinae имеются более или менее ярко выраженные внешние видовые признаки. К примеру, вид Astrotia stokesii отличает наибольшее в подсемействе отношение толщины тела к его же длине. Для ряда разновидностей рода Hydrophis характерна узость головы и шеи, что породило опровергнутое впоследствии представление о неспособности этих рептилий заглатывать рыбин с телами больших объёмов. Считалось, что основу рациона «хидрофисов» составляют змееобразные рыбы, подобные угрям. Сегодня известно, что змеи этого рода, как и другие морские, способны схватить и переварить животное вдвое толще себя. Узкие же головы на тонких шеях - результат приспособления предков «хидрофисов» к условиям жизни в коралловых рифах: с такими головами легче доставать живую пищу из многочисленных мелких щелей и крохотных гротиков.
Окраска морских змей достаточно разнообразна, у многих видов она очень ярка и красива. Рисунок, правда, разнообразием не отличается: как правило, имеет место чередование светлых и тёмных колец. Двухцветная пеламида, или желтобрюх (Pelamis platurus) – на редкость «нарядная» змея со светло-жёлтыми, почти белыми, или светло-коричневыми брюхом и боками, блестящими синевато-чёрными головой и спиной и несколькими чёрными пятнами на боках плоского хвоста. Длина двухцветной пеламиды доходит до 4 футов, т.е. до 1,2 м, и, как мы увидим дальше, эта рептилия отличается от прочих представителей своего подсемейства не только внешне.
Предки морских змей – сухопутные ползучие «гады»[1] - эмигрировали туда, откуда вылезли на сушу их собственные пращуры – туда, где, собственно, и зародилась биологическая жизнь. Поменяв среду, переселенцы сохранили два наиболее важных свойства, издревле обеспечивавших змеям высокий уровень выживаемости – лёгочное дыхание и ядовитость зубов. Освоившиеся в воде потомки пресмыкающихся первопроходцев океана не обзавелись жаберным аппаратом, но органы дыхания у них существенно трансформировались. У всех змей деградировало левое лёгкое, а вот правое у морских, напротив, разрослось: оно идёт у них почти вдоль всего тела и доходит до хвоста. Такое лёгкое, в какой-то степени, заменяет рептилиям плавательный пузырь: они не захлёбываются и не тонут, несмотря на отсутствие жабр. Чем-то вроде «придатков лёгкого» служат у животного гортань, помогающая создавать в крови запас кислорода, и ротовая полость. Последняя имеет слизистую оболочку с сеткой капиллярных кровеносных сосудов, которая может поглощать растворённый в воде кислород. Погрузившись, змея дышит приоткрытым ртом, используя эту самую слизистую оболочку. Ноздри располагаются в верхней части морды, поэтому для набирания в лёгкое атмосферного воздуха рептилии не обязательно выставлять на поверхность значительную часть тела или даже целую голову: достаточно высунуть из воды только кончик с открытыми ноздрями. Я пишу «открытыми», потому что, когда животное ныряет, они закрываются особыми кожными клапанами, препятствующими выходу воздуха и замещению его водой. Устройство дыхательного аппарата позволяет морской змее часами не появляться на поверхности после сделанного вдоха. Опытным путём удалось установить, что интервал между вдохами у некоторых рептилий может доходить до 8 часов.
В процессе приспособления к среде намного плотнее и более упругой, чем воздушная, змеи приобрели ряд несвойственных их сухопутным родственникам анатомических и физиологических особенностей. Так, туловища у них сплющились с боков, а хвост у ряда видов и вовсе уподобился по форме лопасти весла. Гребя таким хвостом или производя им волновые движения, животные могут одинаково уверенно и с одной и той же скоростью плыть как вперёд, так и в обратном направлении. Есть виды, у которых чешуйки (6-угольные) не перекрывают частично одна другую, как у наземных змей, а располагаются впритык, что придаёт коже гладкость и уменьшает сопротивление воды движению. Типичный для змей длинный и узкий раздвоенный язык покрыт у морских рептилий тройным слоем кожи, защищающим его и от повреждений твёрдыми предметами, и от воздействия соли, содержащейся в воде. Лишённые век глаза закрыты специальной прозрачной плёнкой.
Морские змеи замечательно и, по утверждениям всех, наблюдавших за ними у водной поверхности и глубже, очень грациозно плавают. «Они легко и быстро передвигаются в воде, извиваясь в горизонтальной плоскости...; ластообразный хвост увеличивает ходкость», - пишет американский популяризатор биологии Томас Дозье. По суше же они перемещаются неуклюже и с видимыми усилиями – кроме, разве что, змей рода Laticauda (плоскохвостов), у которых имеется достаточное для этого количество брюшных чешуек (у особей всех прочих родов Hydrophiinae чешуи на брюхе намного меньше, чем у сухопутных змей) и подъязыковые железы, удаляющие из организма избыток соли. Линяя, сухопутные змеи трутся телами о кустарник и камни, а морские удаляют слезающую кожу и прочий мусор частями своего тела, извиваясь и приводя их в соприкосновение с очищаемыми участками.
У большей части видов Hydrophiinae зависимость от суши исчезла полностью. Им не нужно, например, выбираться из воды для продолжения рода: они не откладывают яйца, а рожают уже живых «змеёнышей» - одного-двух после долгой беременности. Самки видов, оставшихся яйцекладущими, приносят за один раз лишь несколько яиц, каждое из которых в утробе матери окружается плацентой[2]. Последняя служит существенным дополнением к небольшому количеству имеющихся в яичном желтке питательных веществ. Благодаря этому запасу свёрнутый в плотный комок зародыш основательно вырастает и развивается ещё в яйце. Детёныши появляются на свет довольно крупными: некоторые лишь вдвое короче взрослых особей. Едва выйдя из тела матери, они начинают плавать и искать для себя пищу. Половой зрелости рептилии Hydrophiinae достигают в возрасте одного года.
Несмотря на отсутствие у морских змей насущных биологических потребностей в выходе на сушу, эти пресмыкающиеся, за исключением одного или двух видов, стараются не отплывать далеко от берега. Известны, правда, случаи, когда их встречали в 50—60 км от ближайшей суши, и совсем уж редко - на 250-километровом расстоянии от побережья. Где их часто обнаруживают, так это возле речных устий: там охотящиеся «гады» подкарауливают своих жертв.
По мнению Томаса Дозье, уход в моря стал для древних змей лучшим способом защиты от нападений сухопутных хищников. Но, избавившись от одних врагов, рептилии приобрели других. В море на них охотятся, главным образом, акулы; нередко и птицы, высмотрев на водной поверхности дышащую воздухом змею, пикируют вниз и хватают её. В своих записках о путешествии по Малайе английский герпетолог[3] Малькольм Смит рассказывал:
«Я видел большой буй, покрытый останками морских змей. Видно, птицы трапезничали тут и, пожрав внутренности змей, бросали остальное».
Сами же морские змеи, в их большинстве, питаются рыбой. Вышеупомянутая двухцветная пеламида, она же желтобрюх, является исключением – ест исключительно головоногих моллюсков. Охота занимает бόльшую часть времени змей: при этом рептилии, промышляющие не в дневное время суток, составляют в подсемействе абсолютное меньшинство. Есть виды, добывающие только донную живность: угрей и различных рыб помельче. Такие змеи ныряют для охоты на глубины до 150 м и прячутся в засаду на дне, атакуя жертву внезапным стремительным броском (как их наземные родственники). Другие разновидности Hydrophiinae охотятся у самой водной поверхности или даже всплывая на неё. Они лежат, не двигаясь, распластавшись, словно ветки деревьев или ленты водорослей, и рыбы подплывают к ним, не ощущая опасности. Добычу, в том числе двукратно превосходящую их размерами, змеи заглатывают головой вперёд.
Так как водные пресмыкающиеся дышат всё-таки атмосферным воздухом, у поверхности их можно увидеть намного чаще, чем у дна - и порой очень большими скоплениями. Авторы книг о морских животных любят упоминать случай, имевший место в 1932 году. Тогда в Малаккском проливе, между Малайей и островом Суматрой, глазам изумлённых людей предстала, по выражению автора книги "Убийцы из морей" (Killers Of The Seas: в русском переводе 1979 г. - "Опасные морские создания") ихтиолога-любителя Эдварда Р.Ричиути, «змеиная орда» шириной 3 м и длиной то ли почти 100, то ли даже целых 110 км. Это были рептилии вида астроция (Astrotia stokesii, или морская змея Стокса) – ярко-красного цвета, с чёрными кольцами на туловищах, некоторые особи – 1,5-метровой длины. «Миллионы змей, - пишет Ричиути, - извивались в волнах, закручиваясь, раскручиваясь, касаясь друг друга хвостами; куда они плыли, выяснить не удалось». Неизвестной осталась и причина образования «орды»: предположение У.Кроми о «брачном сборище» не более убедительно, чем, скажем, гипотеза об эпидемии или локальном экологическом бедствии.
К сожалению, морским змеям присуща и такая отвратительная черта, как каннибализм. «Нередко 2 хищника начинают с разных концов пожирать одну и ту же жертву, - рассказывает Кроми. – Они едят её до тех пор, пока не сталкиваются друг с другом: тогда меньший оказывается проглоченным более крупным сородичем». Гады, что с них взять...
Зубной аппарат морской змеи на самом деле довольно слаб и состоит из зубов двух типов: хрупких мелких и более крупных полых, имеющих в основаниях ядовитые железы. Все зубы плохо держатся на своих местах, легко сдвигаются и ломаются и служат не для мгновенного умерщвления пойманного животного, а для его захвата и последующего пережёвывания. Смертельным для жертвы оказывается не удар зубов морской змеи, а действие яда, выделяемого полыми зубами. Он полностью или частично парализует жертву и, лишив её тем самым возможности сопротивляться, позволяет охотнику заглотить добычу без больших усилий.
Поскольку рыбы менее чувствительны к яду змей, чем теплокровные животные, яд Hydrophiinae приобрёл за века эволюции этих рептилий в морях очень высокую, как сейчас обожают говорить телерепортёры, аномальную токсичность. Одни учёные утверждают, что он действует в 2 раза сильнее яда королевской кобры, другие – что в 10 раз, третьи – что в 50. Серьёзность последствий для подвергшегося нападению змеи существа зависит, конечно, и от биологических особенностей оного.
Человек познакомился с морскими змеями, как минимум, в I веке н.э. – этим временем датируется 1-е упоминание о них в книгах. Побывавшие в XVI столетии на тихоокеанском южноамериканском побережье испанцы рассказывали о множестве змей, виденных ими в воде у самых берегов; то были, как давно установлено, животные одного вида – двухцветные пеламиды.
Нельзя сказать, что отношения Hydrophiinae и Homo sapiens всегда складывались гладко. Начнём с того, что люди – по крайней мере, жители некоторых регионов – издревле охотно употребляют морских змей в пищу. В Малайзии, Японии и приморских областях Юго-Восточной Азии из Hydrophiinae готовят традиционные национальные блюда. Для этого с рептилии, первым делом, счищают чешую, затем сдирают кожу, после чего труп потрошат. Мясо со спины и рёбер едят обычно просто варёным, но тот же Малькольм Смит видел, как на базаре расположенного у южного побережья Китая острова Хайнань змей «фаршируют и начиняют ими колбасу». В середине 1970-х на японских островах Амами в год продавали до 50 тысяч морских змей, а на филиппинском острове Гато – не менее 100 тысяч. В сезон ловли змей вьетнамский рыбак может поймать сотни животных, всего один раз забросив в море сеть.
Естественно, при таком высоком интересе к морским змеям и большом размахе их промысла многие человеческие существа становились и становятся объектами змеиной агрессии. Те же вьетнамские рыбаки, опускавшие сети в воду и вытаскивавшие их из неё вручную (причём руками не в перчатках, а совершенно голыми), часто оказывались укушенными, и, по сообщениям из страны, многие после этого умирали. В октябре 1815 г. множество морских змей неожиданно вторглось в реку у индийского города Мадраса; тогда от их укусов погибли несколько человек.
Тем не менее, Hydrophiinae, с одной стороны, не перешли в категорию уязвимых или исчезающих животных (и по сей день этот подотряд является одной из самых многочисленных групп пресмыкающихся) и, с другой стороны, не относятся к числу наиболее опасных для человека живых существ. Да, все они ядовиты (внутри подотряда лидирует в этом отношении вид Aipysurus duboisii, 3-я по ядовитости змея в мире - после тайпана и бурой); да, смертность от их яда доходит у людей до 25%. Но есть ряд обстоятельств, существенно смягчающих эту, на первый взгляд, чудовищную картину и основательно уменьшающих страх людей перед морскими змеями.
У.Кроми указывал, что характер у этих пресмыкающихся «бывает разный – иногда мягкий, неагрессивный, подчас же просто мерзкий. Все виды змей становятся особенно неуравновешенными в период размножения; кроме того, как свидетельствуют некоторые факты, на их самочувствие оказывает также влияние изменение солёности воды».
Далеко не каждая морская змея, встречаясь с человеком, норовит укусить его. «Я видел, - пишет Ричиути, - как опытные люди обращаются с полосатыми змеями из рода плоскохвостов... с такой небрежностью, словно они вообще не кусаются. Но доктор Оливер, работавший со змеями и в неволе, и в естественных условиях, предупредил меня, что поведение змеи предсказать невозможно: “Одни змеи, - сказал он, - готовы кусать всех подряд, а других не заставишь кусаться, даже если будешь очень стараться”».
На суше морские змеи обычно не склонны ни нападать на людей, ни вообще использовать зубы – кроме случаев, когда человек чем-либо вызывает их раздражение. Больше всех от их укусов страдают рыбаки: либо когда наступают на змей ногами, либо когда неаккуратно, причиняя животным боль, вынимают их из сетей. Особенно часто это происходит с теми, кто не занимается специально промыслом рептилий, а если те случайно запутываются в сетях, старается поскорее от них избавиться. «Филиппинские рыбаки иногда обнаруживают в одной сети до сотни морских змей, - отмечал У.Кроми. – Малайские рыбаки, вытаскивая невод, всякий раз находят в нём змею. Часто можно наблюдать, как рыбак-цейлонец, сунув голую руку в сеть, вытаскивает оттуда извивающуюся змею и, как ни в чём не бывало, бросает её в воду».
Э.Р.Ричиути ссылается в своей книге на свидетельство Джона Прескотта – исследователя подводного мира, которому доводилось ловить морских змей примитивными ручными сетями. Тот заявлял, что никогда не сталкивался с актами беспричинной агрессии такого пресмыкающегося против человека. Однако он же, Прескотт, признавался, что дважды в своей жизни был основательно напуган морскими змеями. В первый раз это случилось, когда «он получил... от приятеля посылку с Каролинских островов – обычную картонную коробку, обёрнутую бумагой. На коробке было написано «Биологические образцы». Прескотт развернул бумагу и начал открывать коробку, как вдруг из-под крышки показался и начал спускаться на стол плоский хвост. Прескотт вспомнил, что этот приятель обещал прислать ему морских змей, и в испуге отскочил от стола. Однако змея застряла в щели коробки, и ему всё же пришлось заняться ею – извлечь из коробки и поместить в вольер».
Во второй раз змея испугала Прескотта в подводной пещере у японского острова Окинавы. На эту особь, длиной едва ли не полтора метра, исследователь наткнулся, преследуя пытавшуюся укрыться в пещеру рыбину. Поскольку последняя плыла ниже его самого, прямо перед собой он не смотрел – поэтому слово «наткнулся» следует в данном случае понимать почти буквально. Он чуть-чуть не столкнулся со змеёй лбом, но, вовремя подняв глаза, резко остановился. Сказать то же самое о змее было нельзя: человек, вторгшись в пещеру, нечаянно перекрыл рептилии выход, и та, не видя другого пути к спасению, кинулась в его сторону с мужеством отчаяния. «Не успел он шевельнуться, как змея молнией мелькнула под ним и была такова».
По словам Ричиути, некоторые знакомые ему аквалангисты утверждали, что морские змеи менее воинственны на глубине, чем у поверхности. «Дэвид Хэнкок однажды целый час плыл за морской змеёй в районе Большого Барьерного рифа. Заметив змею на глубине около 30 м, он последовал за ней на очень близком расстоянии, рискуя подвергнуться нападению, и даже пытался поймать змею, но она легко от него ускользала. Хэнкок продолжал следовать за змеёй, даже когда она направилась к поверхности, и вот тут-то мирная тактика змеи сменилась явной агрессивностью: змея стала огрызаться. Когда же через некоторое время они снова ушли на глубину, змея опять стала избегать столкновений». Возможно, на настроение и поведение животного в какой-то степени влияет давление воды.
Интересно и то, что укусы морских змей не всегда токсичны. Согласно произведённым подсчётам, только 25% укушенных змеями Hydrophiinae людей оказались отравленными выделениями желёз полых зубов водных рептилий. Причина такой «избирательности» в применении яда никем из учёных пока не выявлена. Наиболее убедительной кажется версия о временном истощении запасов токсина в змеиных зубах: дескать, имевшийся яд весь израсходовался в предыдущих атаках, а новый железы к моменту очередного нападения ещё не успели выработать. Но известно, что морские змеи крайне редко используют свой яд как средство самозащиты и очень часто – для охоты, особенно на крупную дичь. Отсюда – удивительная беспечность азиатских рыбаков. Они понимают, что их-то рептилии не рассматривают как потенциальные охотничьи трофеи.
Между тем собранная биологами и медиками информация прямо-таки вопиёт о необходимости осторожного обращения с морскими змеями. Если какого-то «везучего дурака» не покусали или укусили, не отравив, то кто-то другой наверняка получит свою долю змеиного яда. Правда, необязательно смертельную: может быть, в злосчастные 25% он и не войдёт (доза, впрыскиваемая пресмыкающимся в ранку, обычно очень мала). «Некоторые люди, укушенные змеями, гибли спустя 2 с половиной часа, хотя другие испытывали лишь головокружение или тошноту в течение одного-двух часов», - говорится в книге У.Кроми. Но даже если человек выживет, его выздоровление может растянуться на длительное время (от нескольких недель до полугода), и не факт, что несчастный не получит осложнения вроде хронической болезни почек. Ну, а в худшем случае... Вспомните о мадрасской трагедии 200-летней давности: и эта история – отнюдь не самая впечатляющая.
«В Сиамском заливе, буквально кишащем змеями, вряд ли найдётся рыбацкая семья, где вам не рассказали бы о ком-либо из близких, погибших от змеиного укуса», - констатирует Кроми.
Укус рептилии подсемейства Hydrophiinae опасен ещё и тем, что, в отличие от укусов (или уколов шипами) многих других токсичных морских обитателей, не вызывает ни опухолей, ни кровоизлияний и не сопровождается поначалу сильными болевыми ощущениями – а потому жертва может просто не обратить на него вовремя должного внимания. Укушенному покажется лишь, что его слегка кольнуло чем-то вроде булавки или древесной щепки. Симптомы отравления проявляются в полной мере через какое-то время (от 20 минут до нескольких часов); в сознании человека ухудшение самочувствия не будет связываться со змеиными зубами, и лечиться он, возможно, начнёт не от того и не так.
Вредоносное воздействие токсина морских змей на организм выражается в блокировке этим ядом передачи нервных импульсов, что парализует дыхательную систему отравленного существа. Следствием этого у человека становится удушье или сердечная недостаточность, отчего пострадавший умирает - обычно через сутки после происшествия. Короче говоря - не надо искушать судьбу!
«Пожалуй, самый интересный – и загадочный – факт из жизни морских змей заключается в том, что при всём обилии различных видов в тёплых водах Индийского и Тихого океанов ни одной особи не обнаружено в Атлантическом океане, а также в Средиземном и Красном морях», - писал в 1977 г. Томас Дозье. Действительно, границы ареалов почти всех этих пресмыкающихся и сегодня не выходят за пределы так называемого Индо-Пацифика (Тихий океан по-английски – Pacific Ocean). Правда, в Красное море змеи уже вселились, но в 1970-х их там ещё не обнаруживали. Больше всего их водилось и водится у азиатских берегов (от Персидского залива до Японских островов), к югу от Австралии и к востоку от архипелага Самоа. Очень воинственный и ядовитый вид носатая энгидрина (Enhydrina schistosa) – сероватая «змеюка» длиной более 1 м (голова с туловищем – 111 см, хвост – 19 см) - расширил свой индоокеанский ареал до восточного побережья Африки, добравшись до широты острова Мадагаскар. Но самым «кочевым» из видов морских змей, лучше всех своих родичей чувствующим себя вдали от берегов, является, без сомнения, желтобрюх, он же двухцветная пеламида (Pelamis platurus). Данный вид – один из двух, распространившихся далеко на восток и на запад от давно обжитых рептилиями Hydrophiinae прибрежных южноазиатских и малайских вод. В обоих направлениях двухцветная пеламида забралась намного дальше своего основного «конкурента» - носатой энгидрины. На западе желтобрюх достиг крайнего юга Африки – его встречали у мыса Доброй Надежды, - но в Южную Атлантику так и не проник. На востоке Pelamis platurus – единственная из всех морских змей! – пересекла Тихий океан и расселилась у западного побережья Южной, Центральной и даже Северной Америки - от Эквадора до Калифорнийского залива. В 1961 году было зарегистрировано появление живой двухцветной пеламиды в 300 милях к югу от американского города Сан-Диего. Севернее «традиционного» ареала желтобрюха змею замечали также в Японском море, а одну мёртвую особь выбросило даже на берег российского залива Посьета[4].
Специалисты полагают, что двухцветные пеламиды проникли в моря Нового Света сравнительно недавно (по геологическим и палеонтологическим меркам), и что 3 миллиона лет назад этих змей у американских берегов не было. Появись они там раньше, говорят учёные, ещё до того, как Панамский перешеек, выступив из воды, отделил моря Атлантики от Тихого океана, желтобрюхи водились бы сейчас по обе стороны этого перешейка. Между тем ещё в 1970-х годах рептилий вида Pelamis platurus встречали у входа в Панамский канал, но никак не восточнее. За полстолетия, однако, именно эта «змея-путешественнца» умудрилась – опять-таки первой и пока единственной в своём подсемействе – перебраться в воды Атлантического бассейна. Через 65-километровый Панамский канал она проникла в Карибское море, и сейчас её можно встретить у берегов Кубы.
Таким образом, отчасти сбылось предсказание, воспроизведённое в книге Уильяма Кроми:
«Некоторые герпетологи полагают, что появление морских змей в Атлантике – лишь вопрос времени».
Но именно «отчасти»: только для Pelamis platurus. Отдельные особи этого вида могли, по высказанному тем же Кроми предположению, благополучно проходить Панамский канал и до 1970-х. Для остальных видов морских змей Атлантика по-прежнему остаётся недосягаемой. Почему?
Удовлетворительного во всех отношениях ответа на данный вопрос тоже пока никем не дано. Заслуживает внимания гипотеза о неодолимых препятствиях, якобы создаваемых змеям пресноводными озёрами (на суше) и холодными течениями (в океанах).
«В воде, температура которой ниже 20°С, морские змеи как будто не встречаются, - пишет Эдвард Ричиути[5]. – Таким образом, холодные воды представляют для них непреодолимый барьер, более надёжный, чем любая стена; этот барьер не даёт змеям обогнуть мыс Доброй Надежды или мыс Горн и проникнуть в Атлантический океан».
За мысом Доброй Надежды продвижению змей на запад может мешать холодное Бенгуэльское течение, а о водах, омывающих мыс Горн, нечего и говорить: там можно увидеть даже приплывающие из Антарктики айсберги...
Что касается пресноводных озёр, входящих в систему Панамского канала и якобы непроходимых для морских змей, то нельзя сказать, что Hydrophiinae никогда не встречали в несолёной воде. Индийская история 1815 г. – не единичный факт: в Южной Азии эти пресмыкающиеся иногда заплывают в реки, но не остаются там надолго, поскольку, в подавляющем своём большинстве, действительно не могут жить во внутренних «непросоленных» водоёмах.
«В пресной воде, - объясняет Ричиути, - морская змея теряет слишком много солей и погибает (если не уйдёт из неё своевременно – S.N.). В морской воде потери солей восполняются из окружающей среды. Солевой баланс регулирует особая железа, находящаяся в нижней челюсти змеи».
Тем не менее, один вид Hydrophiinae приспособился-таки к жизни в пресной воде – конкретно, в озере Тааль на филиппинском острове Лусон. Это рептилия Hydrophis semperi, известная также как змея озера Тааль, морская змея Гармана и филиппинская пресноводная морская змея.
Между прочим, именно убеждённость учёных в неспособности морских змей пробраться в вест-индские моря Панамским каналом являлась долгое время основным аргументом против намечавшегося строительства через тот же перешеек второго канала, параллельного первому, но с уровнем воды не выше и не ниже, чем в море. Как только начинал обсуждаться вопрос о таком канале, оппозиционеры сразу же поднимали шум, твердя о перспективе нашествия ядовитых тварей на карибские пляжи, массового бегства людей с этих пляжей и кризиса туристической отрасли. Теперь, когда выяснилось, что даже Панамский канал для змей, в принципе, проходим, идея дополнительного канала, похоже, не имеет шансов на поддержку со стороны общественности. Поскольку отдыхающих на островах Вест-Индии пока заметно не поубавилось, чаще говорят о другой угрозе, которую создаёт вселение в Атлантику большого количества хищных «инородцев»: нарушения биологического равновесия в океане.
Ещё тогда, когда большинство противников проекта пеклось исключительно о прибылях туристических компаний, биологи поставили следующий интересный опыт. Сначала морских змей поместили в аквариум с большими и долго перед тем не кормленными тихоокеанскими рыбами. Из последних только одна решила было попробовать на зуб рептилию, но едва взяв её в рот, сразу же выплюнула. Эта рыба, как писал Ричиути, была приучена «хватать корм, как только он появляется в воде». Остальные «тихоокеанцы», хотя и были очень голодны, восприняли появление пресмыкающихся удивительно равнодушно. Затем к змеям подселили крупных (и тоже голодных) рыб из Атлантики. Те попытались поймать пресмыкающихся, но были укушены и, в конце концов, умерли. Результаты опыта свидетельствуют, что у атлантических рыб отсутствует сформировавшаяся у тихоокеанской ихтиофауны инстинктивная привычка остерегаться морских змей, и можно ожидать, что в противоборстве с весьма витальными, воинственными и многочисленными пришельцами коренные «атланты» окажутся побеждёнными.
Полный текст книги "Муми-тролли и подводная фауна":
_________________________________________________________________________________
[1] В классификационной системе шведского естествоиспытателя Карла Линнея (1707 – 1778) класс «гады» включал как рептилий, так и амфибий.
[2] Плаце́нта— зародышевый орган у всех плацентарных млекопитающих, некоторых сумчатых, живородящих хрящевых рыб и ряда других групп животных, позволяющий осуществлять перенос материала между циркуляционными биологическими системами плода и матери.
[3] Герпетология – раздел зоологии, изучающий земноводных и пресмыкающихся.
[4] Некоторых читателей могут в вести в заблуждение интернетные публикации, в которых говорится о «морских змеях», якобы живущих в Чёрном и даже Азовском море. На самом деле никаких морских змей в наших южных европейских водах нет - и никогда не было. Животные, о которых идёт речь в таких статьях – это не рептилии подсемейства Hydrophiinae, а обыкновенные водяные ужи (Natrix tessellata).
[5] В Японском море в летнее время температура воды на поверхности повышается на севере до 18—20°C, а на юге - даже до 25—27°C.
