Один вражеский ныне журналист как-то допытывался у Кобзона – правда ли Сталин был кровавым тираном? Ведь Кобзон дважды пел прямо перед вождём! Да Вы же в расстрельном 1937 году родились! Да Вам ли не знать все ужасы советской власти!
Тем более, национальность у Кобзона такая, Сталин-то страшным антисемитом был! Да ещё с Донбасса, из Часова Яра. Сливай воду!
Но Кобзон почему-то начинает рассказывать, что жили тяжело, но советская власть семью эвакуировала. Нет, не по пояс в сибирский снег, в жаркий Узбекистан.
И мама Кобзона не в поле с серпом оказалась, а начальником политотдела совхоза. В 1944 году Донбасс освободили и Кобзоны вернулись в ещё одни известный ныне город - Славянск. Мама будущего певца устроилась работать адвокатом.
На прямой вопрос журналиста о Сталинской эпохе Кобзон довольно ехидно отвечает:
«Не стал бы то время идеализировать, но мы любили свою страну, а сегодня того высочайшего духа патриотизма, который был советскому человеку присущ, конечно же, нет».
Ребёнком Кобзон выигрывает олимпиаду певцов в Донецке. Его посылают на конкурс в Киев, а потом и в Москву – на Всесоюзную олимпиаду художественной самодеятельности школьников.
И ведь это послевоенный сорок шестой год. Страна в руинах, люди в подвалах живут, до школьных ли конкурсов песни и танца? Но ведь находили силы и время!
Лауреаты олимпиады выступали в Кремлёвском театре, прямо у Спасской башни. На концерт пришёл и товарищ Сталин.
Кобзон вспоминал, что им посоветовали особо не разглядывать вождя:
«Как можно ребенку - а мне в 46-м году девять лет было - сказать в то время: «На Сталина не смотри»? - это все равно что верующему приказать: не крестись, - когда перед тобой храм или священник. Возможности присмотреться, однако, у меня не было: только спел песню «Летят перелетные птицы» - и за кулисы».
Через два года снова победа в республиканской олимпиаде. И снова финал в Кремлёвском театре со Сталиным в зале. Пел паренёк тогда «Пшеница золотая».
И опять про советских вождей Кобзон, почему-то, говорит с изрядной теплотой. Хотя журналист, явно, ждёт от него чего-то совсем другого:
«Помню, как за год до этого, приезжая в Москву, тоже на смотр художественной самодеятельности, 1 Мая на Красной площади участвовал в демонстрации перед Мавзолеем. Помню, как все мы влюбленно и восхищенно смотрели на руководителей партии и правительства, которые организовывали и вдохновляли мировую победу над фашизмом, и особенно во все глаза глядели мы на нашего героического, но простого вождя».
Журналист возмущённо вспоминает, что на вопрос газетчика Кобзону - «Любили ли Вы тогда Сталина?» - он спокойно проговорил: «Я его и сейчас люблю». Понятно, Кобзон над журналистом слегка посмеивался, но это не совсем шутка.
Кобзон говорит довольно прямо:
«Некий образ, конечно, и от него неотделимы песни, которые мы пели «о Сталине мудром, родном и любимом». Ну кто мог заставить людей с криком: «За Родину! За Сталина!» идти на подвиг, на смерть?»
Журналист не унимается. Вот же, теперь всем известно сколько натворил «кровавый вождь». Это прямая цитата из вопросика. Какая уж тут любовь! Ну давай, давай, Кобзон, полей Сталина грязью, - прямо-таки выпрашивает журналист.
Но Кобзон рассудительно говорит, да, время было непростое. И Великая Отечественная много горя принесла. Два маминых брата не вернулись с фронта, отца контузило в 1943 году:
«Так что настрадались они прилично, но тоже любили Сталина и тоже шли в бой с его именем, которое было символом Победы. Можно сейчас сколько угодно говорить о том, что победила страна, победил народ, но ни одной операции без согласования с Верховным Главнокомандующим наши военачальники не проводили».
Но как же, к тому моменту уже и фальшивая статейка, якобы, маршала Жукова была опубликована. Про недалёкого стратега Сталина. И байки Хрущёва, как вождь по глобусу воевал! Но Кобзон-то в том времени жил! Потому Сталин для него Верховный!
Не обошёлся журналист и без репрессий. Вот же, Кобзон был знаком с актрисой Татьяной Окуневской. Газетчик сразу наводит ужаса:
«Тоже отсидевшая, которая позднее в мемуарах писала, что их и насиловали в лагерях, и били, и издевались над ними - делали все, что угодно».
И ведь не поспоришь, была Окуневская осуждена и в лагерь поехала отбывать. История, правда, была мутная. Недоброжелатели говорили, что гуляла эта дама полусвета с половиной западных посольств. А сгорела то ли на шпионаже, то ли на связях с помощником индийского посла. Как там было уже не доискаться.
Но Кобзон гневно обрывает журналиста:
«Никто над ними не издевался! - в составе артистических бригад они выступали с концертами, но Лидия Андреевна, например, сама мне рассказывала, за что села и как её предупреждали. Она, правда, на эти предостережения внимания не обратила, потому что ее очень любил Сталин, и не было ни одного концерта в Кремле, на который Русланову бы не звали».
А дальше Кобзон разрушает ещё один миф. Что и дело против Руслановой политическое. Что Сталин копал таким образом под Жукова, популярности которого страшно боялся.
Кобзон говорит, что дело было не в Жукове, а в муже певицы – генерале Крюкове. Который натащил из Германии трофеев. Чем вызвал крайнее удивление Сталина. Шкурников вождь не переносил, тем более, шкурников в генеральских погонах. Кобзон говорит:
«Ну и опять вопрос: как отнестись к решению царя, который наказал своих генералов за жадность?».
Больше того, всё отобранное при аресте потом вернули. И жила наша певческая тусовка со вполне не советским аристократизмом. Как вспоминал Кобзон:
«И той же Лидии Андреевне вернули, между прочим, всё, что при аресте у нее отобрали. Я неоднократно бывал у нее дома возле метро «Аэропорт»: в её квартире висели редчайшие, ценнейшие картины… У неё были очень дорогие ювелирные украшения».
Кобзон много с теплотой говорит о пионерии, о комсомольцах. Что многие подвиги Великой Отечественной вытащили на себе именно комсомольцы. И комсомольские стройки по всех стране – их заслуга.
Что разрушены эти добрые начинания совершенно зря. Что не было в Советском Союзе всё уж так лубочно и замечательно, проблем хватало, но была честность, справедливость, любовь к Родной стране была.
Журналист Кобзона почти додавил, ну надо, непременно надо хоть ложку дёгтя вкинуть. Ну был же Сталин «красным тираном», положено же так сегодня говорить!
Но Кобзон и тут вывернулся. Начал, вроде, в привычной либералам колее, а потом раз, и вывернулся. Вот послушайте:
«Я, Дима, не спорю: пусть Сталин - диктатор, пусть много крови на нём и страданий, но разве лидеры так называемых передовых демократий без греха? Смотри, что сейчас происходит, что с Ливией сделали! Какое имеет право прийти на чужую территорию и насаждать свой порядок другая страна? А ведь до этого люди спокойно там жили!»
Красиво повернул? Если у Вас Сталин злодей и тиран, то Ваш сияющий град на вашингтонском холме тогда кто? Им-то какое имя при сравнении со Сталиным? Вот то-то же.
Сдаётся мне, не пошутил тогда великий исполнитель советских песен Иосиф Кобзон. Повторюсь:
«- Любили ли Вы тогда Сталина?
- Я его и сейчас люблю».