Жмурюсь, свыкаясь с ярким светом, бьющим в глаза, и приподнимаюсь на локтях. Дар так и остался спать, прямо, на мне. Лишь сполз пониже, отчего голова оказалась на моём животе. Мерное тёплое дыхание щекотало мне кожу, мужские руки обнимали бёдра. Аккуратно легла обратно, стараясь не потревожить его. Положила руку на тёмную макушку, ощущая приятную мягкость волос.
Мысли лихорадочно заметались в голове. Может, ну её, эту Казань, просто, остаться с Даром и Максом до самой свадьбы? А потом… Меня невольно передёрнуло. Как жить потом в каменных джунглях Москвы? Дару‑то привычно с его амбициями и перспективами. Взгляд невольно скользнул по мускулистым плечам, широкой мужской спине, красивой заднице…
Дар… Всё как было зыбким и непонятным, так и осталось. А это, просто, ночь. Просто, секс. И ничего не значит, как бы ни было хорошо. Вместе с утром вернулись опять все сомнения, которые вчера вечером отступили.
«Может, и правда, любит, несмотря ни на что? Он так смотрит на меня. Я не могу не замечать. Или выдаю желаемое за действительное? Чёрт, я запуталась совсем. Так страшно ошибиться!»
Дар неожиданно поднял голову, уставившись на меня сонными глазами. И я догадалась, что, раздумывая, слишком сильно схватила его за волосы. Посмотрела смущённо, разжимая пальцы. Он ответил мне кривой улыбкой, растянувшей губы.
– Привет, змейка, – подтянулся повыше, быстро целуя в губы. Раз-другой, потом вдруг глубже, проникая языком в рот. Внизу живота моментально стало жарко, и я только сейчас поняла, что промежность до сих пор вся влажная после прошедшей ночи. Почувствовала, как он поудобней устраивается у меня между ног. Мысли в голове тут же охватила паника. Если сейчас опять, то мне точно не хватит сил ускользнуть от него. Я теперь совсем не была уверена, что этого хочу, нужно хотя бы поговорить, не знаю, о чём, именно, просто, обсудить наши дальнейшие планы.
– Нам сегодня нужно пораньше встать, – упёрлась ладонью ему в грудь, отодвигая от себя, в изумрудных глазах мелькнуло раздражение.
– Торопишься к своему духу моря, – он поджал губы, пристально вглядываясь в моё лицо, – С ним лучше, Лиль?
– Дар, дослушай хоть! Ну что ты сразу обижаешься, как маленький, – мне смешно, и я не могу это скрыть, его моё хихиканье только ещё сильнее бесит.
– Ну? – ещё и тон ехидный, Родин явно решил не упрощать мне задачу.
– Дар, я… – привстаю, нервно комкая одеяло.
Но он уже вскочил с кровати, ощерившись, словно потревоженный дикий зверь. Если бы у него была шерсть, она бы, наверное, встала дыбом. Удивлённо смотрю на него, обрывая фразу.
«Чего он вскипел опять? Я же… И тут до меня доходит, что он же, просто, ещё ничего не знает про Макса…»
– Спасибо. Я всё уже понял. Одевайся, – зло шипит себе под нос и направляется в сторону ванной.
– Да постой ты! – возмущённо кричу ему вслед.
Кидаю подушку в спину для пущей убедительности. Дар оборачивается и хмуро глядит на меня. Одна бровь иронично ползёт вверх. Набираю в грудь побольше воздуха и откашливаюсь. Как-то сложно говорить человеку, что его сын вышел из комы, когда он смотрит на тебя, как на «врага народа».
– Мне больше не нужна сила духа моря… – смотрю на него пристально, считывая реакцию, – Максим пришёл в себя этой ночью. Я, вообще-то, пришла тебя обрадовать, но отвлеклась…
Замолчала, не зная, что ещё добавить. Дар тоже не отвечал, сверля меня напряжённым взглядом. Потом улыбнулся как-то неуверенно, метнулся ко мне, обхватывая моё лицо горячими ладонями.
– За что мне такое счастье? – большим пальцем провёл по щеке, поглаживая, голос опустился ниже, стал тише, отчего приобрёл вибрирующие хриплые нотки, – Что дальше? Теперь можем вернуться домой?
Дар замирает надо мной в ожидании ответа. Я чувствую, как воздух раскаляется от напряжения между нами. Внутри целый вихрь. Он ведь спрашивал уже. Но я тогда сказала «нет». И так пожалела потом. К чёрту, будь что будет. Мы можем вернуться вместе, но только не в Москву. В Казань хочу!
– Не хочу возвращаться в Москву…
Эхом повторяю последнюю промелькнувшую в голове мысль, даже не задумываясь о том, как она звучит для него. Я, вообще, ничего не анализирую сейчас. Меня такая безбашенная радость накрывает от того, что я решилась. Ощущение, что поступаю, наконец-то, правильно затапливает с головой. Счастливая улыбка освещает моё лицо.
– Ты тут останешься? Дальше будешь учиться у ведьмы этой?
«О чём он, вообще? Это от него зависит, чего я захочу, но просить и уговаривать его быть со мной я не собираюсь».
– Я хочу в Казань…
– Какая к чёрту Казань? Я хочу, чтобы ты с нами вернулась в Москву. Ты даже не представляешь, как я этого хочу. Просто, скажи, что мне сделать, чтобы ты осталась с нами, Лиль.
– Отпусти меня на две недели к родителям, – слова дрожали волнением, я впилась пальцами ему в затылок, чуть оттягивая голову, чтобы лучше видеть выражение глаз, – Я хочу пожить дома до нашей свадьбы!
Дар резко дёргается от моих слов, ноздри гневно раздуваются. Он открывает рот что-то сказать, но передумывает, сжимает челюсти и кивает.
«Самое время предложить ему поехать со мной! Вступит в должность после свадьбы, а пока побудем втроём, Макс привыкнет ко мне…» – проносится в голове, и только открываю рот, чтобы сказать…
– Доброе утро!
Дверь неожиданно распахивается одновременно со стуком в неё. Мы оба вздрагиваем, словно, от удара, и устремляем взгляды на непрошенную гостью. В спальню вплывает хорошенькая рыженькая сиделка, гордо толкая перед собой сервировочный столик, заставленный едой.
– Господин, – она томно улыбается Родину, чуть склонив голову в приветствии, делая вид, что меня в комнате, просто, не существует, – Я принесла завтрак.
– Спасибо, Сара, – он возвращает ей улыбку, кивает на стол у окна и… подмигивает, чёрт бы его побрал!
Меня накрывает такой волной возмущения, что начинает подташнивать. Дар стоит перед этой девицей совершенно голый, с неплохой такой утренней эрекцией, и улыбается во все свои белоснежные тридцать два, даже не пытаясь прикрыться.
«Это как, вообще, понимать?»
Если бы я могла сейчас использовать свои чары, Родин бы точно, как минимум, задымился. Перевожу тяжёлый взгляд на сиделку, но та так и не удосуживается даже повернуться в мою сторону, занятая наглым разглядыванием своего бесстыжего, как там его, «нанимателя».
– Может быть, ещё что-то нужно? – её хрипловатый голос и блядские глаза (ну, мне так на данный момент кажется), устремлённые явно Родину ниже пояса, не оставляют сомнений о подтексте вопроса.
Невольно дотрагиваюсь до ушей, проверяя, не повалил ли из них пар.
– Нет, спасибо, – томно мурлычет мой офигевший котяра в ответ.
«Ага, нужно, но не сегодня…»
Я снова перевожу взгляд на него.
– Хорошо, господин, – она так тянет это чёртово слово, что мне безумно хочется выцарапать ей глаза, – Доктор Хейфиц уже осматривает Вашего сына.
– Спасибо, Сара, мы сейчас.
Сиделка опять приседает в поклоне, таком низком, что её пышные груди чуть не выпрыгивают из выреза белого халата. Я точно видела, что Дар это подметил. Он проводил её взглядом, пока дверь не закрылась, и повернулся ко мне. Улыбка сползла с лица, как будто я её, в отличие от этой наглой девицы, не заслужила. То, что она рыжая и зеленоглазая, меня бесило сейчас больше всего.
– Ты что‑то хотела сказать? – его надменный холодный тон вколачивает последний гвоздь в крышку гроба, в котором корчится слюнявая нежность, только что обуревавшая меня.
– Забудь, – цежу сквозь зубы.
Дар щурится, разглядывая меня, чувствует резкую смену моего настроения, но ему, похоже, даже в голову не приходит, с чем она связана.
– Точно? – повторяет свой вопрос на всякий случай.
– Точно, – бросаю нетерпеливо, – Давай, быстрей мойся или что ты там собирался делать. Хочу поскорее познакомиться с твоим сыном.
Я с отрешённым видом смотрю в окно, вгрызаясь в яблоко. На столике представлено такое изобилие блюд на завтрак, но кусок в горло упорно не лезет. От обиды, смятения, переизбытка чувств и ещё, черт знает, чего, жутко разболелась голова, в виски бьёт так, что на мгновения темнеет в глазах. Я слышу, как льётся вода в ванной, и этот поток, словно, смывает мою уверенность в себе. Хочется зайти и крикнуть, чтобы выключил. Да, хочется, просто, наорать на него, вцепившись в плечи и яростно тряся. Но я не делаю этого, так как боюсь, что моё появление в ванной закончится в итоге совсем не теми криками, и я буду в ещё более расстроенных чувствах. Если это возможно, конечно…
Так что я, просто, смотрю в панорамное окно. Оно выходит на песчаный пляж и искрящееся на солнце лазурное море. Даже на такой высоте я, кажется, слышу, как пенистые волны грохочут, разбиваясь о валуны, и рассыпаются на миллионы брызг. Воздух настолько пропитан солью, что, облизав губы, чувствуешь её на языке, а волосы распушились и пошли волной от влаги. Кусты азалии разбросаны тут и там по каменистой земле, покрытой светло‑зелёной кучерявой травой. И ещё какие‑то невысокие деревья повсюду, с нежными ванильно-белыми цветочками на ветках. Терпкий свежий солоноватый аромат стоит в воздухе. Здесь всё пропитано им. Мой Дар так пахнет.
– Пойдём, – Родин неожиданно оказывается за спиной, и я вздрагиваю.
– Или тоже хочешь в ванную? – его голос спокойный, почти дружелюбный, но тяжёлый горящий взгляд портит всё впечатление.
Я молчу и отрицательно мотаю головой. Не хочу я никуда. Только домой!
