Александр Вырвич продолжил: «После соблюдения в кабинете всех формальностей, занесения паспортных данных в протокол, молодой лейтенант полиции посмотрел на Рому, поймал его взгляд и сказал:
– Рома, расскажи, пожалуйста, кто тебя обижал?
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZmqwB8EUxhGhbmpA)
– Мальчик! – сказал обиженным тоном Роман и уточнил. – Чужой мальчик. Он блосил в меня мячик. А затем толкал меня. Мне было больно.
– Ясно, – сделал вывод лейтенант и перевёл взгляд на Сергея.
– А теперь вы расскажите, как было дело.
– Внук почти всё вам рассказал. Так и было, – сказал Сергей.
– А поподробнее? – поинтересовался полицейский.
– Я сидел на игровой площадке, где играл внук. Практически он всё время находился в поле моего зрения, кроме случаев, когда он ненадолго уходил в другой конец этого огороженного пространства. В один момент он подбежал и прижался ко мне. А за ним гнался мальчик явно старше его… года на два, не меньше. Кажется, его Глеб зовут. И, несмотря, что внук стоял рядом со мной, этот Глеб размахнулся и бросил, практически в упор… в лицо внуку шарик… мячик, которыми заполнен бассейн… или как он там называется… Я сказал этому мальчику, что бросать в людей что бы то ни было – это плохая игра. Он никак не прореагировал на мои слова, спокойно повернулся и ушёл. Я успокоил внука, который собирался плакать, сказав ему, что, мол, видишь, какие плохие мальчики попадаются… не играй с такими… Прошло минут пять… шесть. Рома успокоился, отошёл к детским каруселям метрах в десяти от меня.
И тут я увидел, что этот самый мальчик вновь подскочил к внуку и толкнул его. Роман удержался на ногах и, в свою очередь, оттолкнул того от себя. Тогда этот Глеб обхватил Рому за спину, потянул на себя и, выставив свою ногу, начал проводить ни много, ни мало борцовский приём, так называемый бросок через бедро.
В этот момент я уже бежал к ним с одной мыслью – спасти обоих…
– Вы бежали спасать обоих? – заинтересованно переспросил лейтенант.
– Да! Конечно, я бежал, чтобы, в первую очередь, спасти Романа от неминуемой травмы или предотвратить возможную травму. Потому что такие приёмы проводятся только на тренировках или в ходе соревнований на специальных борцовских коврах. И проводятся они против подготовленных, то есть – умеющих правильно падать спортсменов. Здесь же приём проводился в травмоопасном месте, рядом с каруселями и бортиком, за которым дети из блоков строили домик. И спортивный, считай, боевой приём, проводился против неподготовленного ребёнка, который не занимается в секции борьбы, в отличие от этого Глеба. Чтобы так умело проводить приёмы надо заниматься не год… и, пожалуй, даже не два. Кроме того, во вторую очередь, надо было спасать и этого Глеба… точнее – его родителей. Он то явно не понимает, что можно делать с его борцовскими навыками, где их можно применять, а где – нет. Но, если он нанесёт травму, то отвечать придётся его родителям.
Я успел вовремя. Правой рукой схватил Рому, уже падающего на пол, а левой – придержал Глеба. Теперь надо было вывести этого незадачливого спортсмена из его боевого, агрессивного состояния. Можно было громко крикнуть… но вокруг дети…
Можно громко хлопнуть в ладоши над ним, но руки мои были заняты. И я применил третий вариант. Так как он человек тренированный, то я решил, что оборот вокруг себя его успокоит. Я отпустил… положил внука на пол, освободившейся рукой подхватил Глеба за ногу и крутанул его в воздухе вокруг себя на триста шестьдесят градусов. Когда его ноги опять коснулись земли, я его отпустил.
Он по инерции лёг рядом с Ромой, с удивлением смотря на меня. Злости, агрессии в его глазах уже не было, чего я и добивался, а было удивление, непонимание, как он тут оказался.
Я ему опять сказал какие-то общие слова, что, мол, нельзя так себя вести… Да, я спросил его:
– Ты зачем этого мальчика обижаешь?
– А почему он бегает за нами? – был ответ.
– Но он же просто бегал. Он же не бил вас, не обзывал. Его то зачем бить? – спросил я.
Ответа я уже не получил, так как тот встал и убежал.
– То есть – вы сознательно действовали, не пытаясь ударить, толкнуть другого мальчика? – уточнил полицейский.
– Понимаете, я, бывший военный, последние лет двадцать своей службы прослуживший в миротворческих силах России… Моя задача была – устанавливать и удерживать мир, охранять самые незащищённые слои населения. А это – женщины, дети и…, – Сергей запнулся, так как вдруг понял, что сейчас надо произнести слово, которое хотя и привязано прочно к предыдущим словам – «старики», но в глазах лейтенанта оно, произнесённое именно им, пожилым гражданином., явно относящимся именно к этому разряду населения, будет выглядеть несколько странным. После небольшой заминки Сергей всё же закончил свою мысль. – Поэтому ударить женщину, толкнуть ребёнка я не могу на подсознательном уровне. Потому что сознательно я их защищал… и защищаю…
– Понятно! И что было дальше?
– А дальше я опять успокоил внука, покрутил того на карусели. А когда тот снова направился в сторону горки в бассейне с этими шариками, сел на диванчик около ограждения, за которым находилось кафе и подумал о родителях того мальчика, которые, оставив его без присмотра, или ушли куда-то, или сидят в кафе.
Но думал я об этом недолго, потому что вскоре над моей головой из-за ограждения нависла чья-то голова и грозно спросила: «Ты почему моего сына трогал?».
Я посмотрел на этого папашу и сразу понял суть проблемы. Молодой, накачанный, в два раза моложе меня… Но никакого уважения, ни тебе «здрасьте»… сразу на «ты»… Понятно, что и сын у него растёт таким же. Я спокойно ответил, что я, мол, просто помешал ему бить моего внука.
«Это дети, и они сами должны разбираться между собой. И никто не давал тебе права трогать моего сына, – продолжал отец мальчика. – Значит так… Я сейчас посмотрю записи с видеокамер. И если я увижу, что ты его ударил, ты отсюда живым не выйдешь!» – закончил он и ушёл.
Вот собственно и всё. Он вызвал полицию, и мы приехали сюда. Да, я позже, до приезда наряда, подошёл к нему, но он отказался со мной разговаривать. Сказал только, что сейчас приедет полиция и во всём разберётся.
– Понятно! – сказал лейтенант и начал старательно записывать суть дела на листке.
Пока он это делал, Сергей вслух порассуждал:
– Вопросов-то вокруг этого простого на первый взгляд дела много. Например, появятся вопросы к тем тренерам, у которых мальчик занимается. А если дело дойдёт до… – Сергей не стал уточнять докуда может дойти это дело и, не закончив фразы, продолжил. – Придётся приглашать и тренеров. Чтобы они объяснили, как это они учат своих подопечных, если в большинстве таких секций не стенах выписан «Кодекс чести», где чёрным по белому написано про вежливость, самоконтроль, уважение к окружающим и так далее… Как это мальчик применил приём против неподготовленного человека в неподготовленном месте? И к родителям будет немало вопросов.
– Если они не успокоятся и не заберут своё заявление, мы подадим встречный иск, – сказала Юля. – Что это он направо-налево свои приёмы применяет? А если бы Рома серьёзную травму получил? Он мог её получить? – спросила Юля, повернувшись к Сергею.
– Конечно! Занятия в секциях, независимо от вида борьбы, начинаются с приёмов самостраховки. Их учат падать так, чтобы ничего себе не повредить. А Романа этому никто не учил.
– Вот! – сказала Юля и уточнила у товарища лейтенанта. – Так до чего это дело… наше дело может дойти?
– Ну… при желании одной из сторон… даже до суда, – ответил тот. – Вряд ли кто-то попадёт в тюрьму, но штрафы могут быть… И крупные штрафы… Не говоря уже о затратах на адвокатов, да и времени такие процессы отберут у вас много. Такое дело могут год рассматривать.
– У меня работа, – сказала Юля. – Мне некогда по судам бегать.
– Вот я и говорю, что такие истории обычно заканчиваются обоюдным примирением, – продолжил лейтенант, – чтобы до суда не доводить. Я буду пытаться уговорить вторую сторону забрать заявление. Никто не пострадал… Что ж тут из мухи слона делать?
– Так никто не пострадал, потому что я вовремя вмешался, – вставил свои пять копеек Сергей.
Юля цыкнула на отца:
– Да молчи уже ты! Ты вмешался так, что мы в полиции сидим. Лучше было бы никого не трогать… следить за Ромкой.
Сергей пожал плечами и не стал продолжать оправдываться, что, мол, всё закончилось благополучно, как раз благодаря его действиям.
«Я же не бил никого, а разнимал дерущихся. И за это меня хотят виноватым сделать? Странно!» – думал Сергей с некоторой долей обиды. Хотя давным-давно научился ни на кого не обижаться, но когда причиной обиды являются самые близкие люди, то приходится излишне напрягаться и сдерживать себя. А так, действительно, незаметно для себя в силу возраста он уже давно стал дедушкой, пожилым человеком…
Одним словом – стариком. И получается, что сейчас в этой комнате перед лейтенантом находятся представители этой самой незащищённой части общества: ребёнок по имени Роман, его мама и он, Сергей, дедушка. И если одна из главных миссий государства – это защита и поддержка этих незащищённых слоёв, то именно этот лейтенант полиции и является представителем государственных органов. И именно от него сейчас многое, если не всё, зависит.
Лейтенант закончил записывать показания, протянул бумагу Сергею.
– Прочитайте и допишите: «С моих слов записано верно» и распишитесь.
Сергей бегло прочитал текст.
– Здесь записано не полно. Нет упоминания, что он… отец мальчика, мне угрожал.
– А это не доказуемо, – объяснил полицейский. – Свидетелей нет. А из видео можно будет, наверное, понять, что вы беседуете, но слов слышно не будет.
– Тогда исправьте фразу, где вы написали вначале, что «внук играл», а в конце предложения второй раз написали, что он играл.
После того, как лейтенант переписал текст, Сергей расписался.
– Пошлите! – сказал лейтенант, – будем пытаться помирить вас.
«Если мирить нас по почте, куда он предлагает всё и всех послать, то вряд ли чего-нибудь добьёмся», – подумал Сергей, но говорить ничего не стал. Пока спускались на первый этаж, Сергей порассуждал про себя о том, что главное ведь не слова, а дела. Ну, поугрожал этот папаша Сергею… на словах. А на видео остались действия, когда Сергей крутил этого «каратиста» в воздухе. На чьей стороне правда? А так как у правды чаще всего оказывается две стороны, то до истины порой добраться бывает очень сложно.
А вот и «потерпевшая сторона». Сидят чинно на стульчиках в дежурной комнате… Глеб даже задремал.
– Так, – начал говорить лейтенант. – Что мы имеем? Имеем не самый простой случай, произошедший на детской площадке, в котором обе стороны имеют претензии друг к другу. Но… – лейтенант сделал паузу, подчёркивая важность следующих слов, – никто не пострадал, все живы, здоровы, синяков и шишек, не говоря уже про травмы и переломы, ни у кого нет. Скажу сразу, что обычно такие дела заканчиваются мирно, совместным отказом от претензий… В противном случае вас ожидает длительное разбирательство… не менее года, а то и более… суд, адвокаты… расходы и штрафы.
После небольшой паузы, ушедшей на осмысление сказанного, но не приведшей к каким-то конкретным выводам и решениям, инициативу взяла в свои руки Юля.
– Вы чего хотите? – спросила она главу семьи, стоящего ближе всех к ней. – Денег?
– Не нужны нам ваши деньги! – отрезал тот. – Я сам хорошо зарабатываю!
– Тогда о чём речь? Вы хотите наших извинений? Я глубоко сожалею о случившемся и прошу у вас прощения! – закончила Юля.
– Вы просите, а он… – кивнула головой женщина в направлении Сергея, – нет!
«Здрасьте!» – подумал Сергей, но сдержался и вслух произнёс:
– Погодите! Я же подходил к вашему мужу, но он меня и слушать не стал и никаких извинений не принимал. Сказал только, что не надо ему ничего объяснять – во всем разберутся в полиции. Я, конечно, жалею, что так произошло, и прошу прощения, но, поверьте, что намерений ударить, толкнуть вашего сына у меня не было.
– Зачем вы его вообще трогали? – не успокаивалась женщина.
– Чтобы дело не дошло до травм. Чтобы вас не вызывали в полицию из-за того, что ваш сын нанёс травму моему внуку.
– Ничего бы с ним не случилось! – безапелляционно заявила женщина.
Сергей не стал с ней препираться, так как понял, что правды в разговоре с ней он не добьётся, переубедить её вряд ли удастся. Он внимательно посмотрел на неё. Невзрачная, неказистая, в общем, некрасивая женщина с мелкими чертами лица без грамма косметики, одетая во всё серое…
Эдакая «серая мышка». Но она приспособилась к жизни, компенсировала свой неказистый внешний вид тем, что заняла положение «серого кардинала». Нет, не этот здоровяк является главой семьи. Всем тут управляет она.
Сергей посмотрел на Юлю. Она, по всей видимости, тоже поняла, что всё сейчас зависит от этой женщины, и, повернувшись к ней, сказала:
– Я ещё раз обращаюсь к вам… Мы просим у вас прощения… Вы же женщина и должны понять… что продолжать это дело не стоит. Если хотите, я на колени стану перед вами.
Сергей снова напрягся, так как понял, что если дело дойдёт до того, чтобы становиться на колени, то ситуация потребует, чтобы и он тоже присоединился к дочке. А это уже будет перебор, так как он в своей жизни ни перед кем на колени не опускался, разве только – для стрельбы из положения «с колена». Он перевёл взгляд на мужа, который, в свою очередь, смотрел на жену, ожидая её решения.
Пауза затянулась. Сергей понимал, что если бы сейчас здесь находился Илья, муж Юли, то ситуация развивалась бы совсем по-другому. Но Илья сейчас занят… находится где-то под Херсоном, участвуя в Специальной военной операции, и беспокоить его по такому… в принципе, нелепому поводу было бы… ещё нелепее… Да и связь там с ними… периодическая.
Но слёзные нотки, проявившиеся в словах Юли, все же дошли до понимания этой женщины. Пауза затянулась… И Сергей всем своим нутром почувствовал, как наслаждается этими секундами «серая мышка». Это время её триумфа, торжества, победы…
Наконец, она повернулась к мужу и что-то тихо сказала. Тот кивнул головой, которую затем повернул лейтенанту, и сказал:
– Хорошо! Мы забираем заявление.
Они молча вышли из здания полицейского участка, вызвали такси. Пока оно подъезжало, прошлись туда-сюда по тротуару.
– Я давно не ощущала себя такой униженной, – прервала тишину Юля. – Вернее, я никогда не была такой униженной.
Сергей молчал. Никакие объяснения, успокоительные слова не приходили в голову.
– Главное, всё позади… Всё закончилось. Мы едем домой… – только и смог он сказать. А подумал о том, что раньше все сложные проблемы и вопросы он решал сам, а с тех пор, как стал пенсионером, так уже не получается. Это и есть диалектика… всё куда-то двигается, развивается, но рано или поздно заканчивается.
Месяц назад в телефонном разговоре с сыном, тот намекнул, что где-то через полгода статус Сергея изменится, потому что он из «деда» превратится в «прадеда». У Александра было две дочки, внучки Сергея – Настя и Маша. Так вот от Насти и поступит скоро такой «подарок». Судя по всему – родится мальчик. Это нормально. Стране всегда нужны смелые мальчики, которые потом вырастают в храбрых мужчин, готовых всегда выступить на защиту своей семьи, своей страны. Так было, есть и будет.
Ещё Сергей подумал о том, что и жену Машу, и дочь Юлю надо будет позже, когда все успокоятся, отойдут от этого происшествия на игровой площадке, убедить, чтобы Рому отдать в секцию борьбы. Во всех смыслах – это полезное для мальчика занятие.
В конце концов, даже Президент страны в свои юношеские годы прошёл через такую секцию. И явно это пошло ему на пользу. Он же как-то сказал, что, если тебя собираются бить, то надо бить первым. Никто не знает, как бы развивались события как на Украине, так и в России, если бы не началась СВО, упреждающая многие неприятности и предотвратившая катастрофические последствия бездействия на этом направлении. И потом, рядом с Украиной находится небольшая Молдова, которую прорумынские власти собираются вести по пути Украины, то есть – в направлении Европы, а не России.
Понятно, что женщины, в большинстве своём, далеки от спорта, от того, чтобы следить за различными спортивными событиями и результатами. Но женщине в политике, которой является президент Молдовы Мария Санду, не мешало бы знать о таком спортивно-историческом факте, что в своё время Владимир Путин, участвуя в открытом чемпионате Кишинёва по борьбе, стал чемпионом. Куда эта Санду рыпается, если в своё время Молдова даже с небольшим Приднестровьем не справилась, запросила мира?
Да, всё в этой жизни взаимосвязано, и никто не знает, каким образом то или иное событие повлияет на другие события. Математика, конечно играет свою важную роль, пытается упорядочить многие процессы, чтобы не довести мир до всеобщего хаоса. Но всё же не она управляет миром. Всё решают люди, причём, каждый на своём месте, как, например, этот лейтенант полиции… или тот же Президент России…
Когда сели в такси и тронулись, у Сергея зазвонил телефон. Пока доставал его, подумал, что, наверное, жена звонит, интересуется, как там дела у задержанных полицией родственников, не надо ли готовить передачу, мало ли что.
Нет, звонил Володя Мартынов, одноклассник по Калининскому суворовскому училищу.
– Здорово, брат! – раздалось в трубке. – Не спишь ещё?
– Привет, братишка, – ответил Сергей. – Ты же знаешь мой распорядок, что я засыпаю после двух ночи.
Юля слышала разговор, но не удивилась, откуда у отца брат появился, так как знала, что именно так обращаются друг к другу выпускники суворовских училищ. Совместная двух-, трёх- и даже семилетняя жизнь в интернатовских условиях суворовского училища так сплотила бывших пацанов, что иного отношения друг к другу можно было и не ожидать.
– Ну, так что ты решил? – спросил Мартынов. – Едешь или нет?
Речь шла о том, что 19 декабря бывшее Калининское, а теперь Тверское суворовское училище празднует своё 80-летие со дня образования, и многие его выпускники собираются в Тверь на праздничные мероприятия. Несколько человек с их выпуска уже определились с поездкой, в том числе и Мартынов. Вот интересуются о Сергее.
– Поеду! – сказал Сергей, глядя на дочь, которая закивала головой, мол, «езжай-езжай». – Тем более, что в новом здании я ещё не был. Говорят, там супер-условия: учись – не хочу!
– Ну, всё! Тогда до встречи в Москве… утром девятнадцатого на Ленинградском… О времени созвонимся.
– А Собянин пообещал метро из Москвы до Твери дотянуть. Так что на следующий юбилей училища в Тверь на метро поедем. – добавил Сергей.
– Ну вы там в Москве даёте…, – удивился Мартынов. – В Тверь на метро? Какая-то фантастика. Осталось решить, чтобы остановка московского метро была прямо напротив Тверского СВУ.
– Да нет проблем. Попросим начальника «Роскосмоса» Борисова, нашего выпускника, чтобы посоветовал Собянину именно так сделать. Что ему жалко?
Оба бывших суворовца рассмеялись и отключились.
«Что-то часто стали юбилеи случаться, – подумал Сергей. – Вроде недавно ездили в училище по поводу семидесятипятилетия, а уже восьмидесятилетие наступило. Время с каждым прожитым годом явно бежит быстрее. Так незаметно и внуки вырастут, – Сергей посмотрел на Рому, который уже задремал на коленях у мамы. – Илья вернётся с СВО другим человеком, понимающим, что такое военное дело и какова его важность для страны. Значит, созреет к важному разговору о будущем сына. Почему бы Романа в суворовское училище не определить? Там новая территория, идеальные условия…»
О том, что, если поступать в СВУ, то именно в Тверское, оно же Калининское, – этот вопрос даже не ставился на обсуждение. Конечно, в Тверь, где учился Сергей.
Подумал Сергей и о Юлии, которая, как дочь офицера, не одну школу поменяла, когда отца переводили в разные места службы, но специфику этой службы и жизни в военных городках вместе с мамой постигла сполна.
Какое-то время поартачится, а потом согласится. Есть такая профессия – Родину защищать. И важная, и необходимая, и снова ставшая престижной. Не получилось в их семье с шахтёрской династией, о которой и дед Сергея, и его отец – потомственные шахтёры, мечтали, а вот с военной получится.
И это, не беря в расчёт правнука, который скоро появится на свет. Жизнь продолжается, значит, всегда будут нужны люди, умеющие эту жизнь защищать…» Конец!
