Золотистая табличка «Главный редактор» на двери внушала Олегу Иванченко некоторую робость. Он немного помялся у порога, но набравшись смелости, все же открыл дверь, поздоровался с секретаршей Олечкой и вошел в кабинет главного. За большим офисным столом сидел крупный мужчина, сосредоточенно изучающий бумаги.
Наконец он оторвался от своего занятия и посмотрел на Олега поверх очков, как бы пытаясь вспомнить, кто это.
- А, Иванченко. Чем обязан? – наконец произнес он.
Олег слегка растерялся и нерешительно произнес:
- Вы вчера меня вызывали, Петр Моисеевич.
Главный редактор поморщил лоб и поинтересовался:
- На предмет?
- Не знаю. Сказали, для разговора, - ответил Олег. – Задание какое-то или…
Петр Моисеевич покрутил колесико мышки с задумчивым видом, и наконец сказал:
- Вот, нашел. Перл нашего начинающего дарования Лёши Махова: «В больнице города Фоминска расследуется дело врача-убийцы. Возбуждено уголовное дело…». Ну что это за детский лепет: расследуется дело, возбуждено дело, – передразнил он. – Не годится ни к черту. И все общие слова и фразы.
- Переписать? – обрадованно спросил Олег, поняв, что к нему претензий нет, а сделать рерайт готовой статьи – это вообще плёвое дело.
- Да нет, Иванченко, не переписать. А съездить в этот Фоминск и провести журналистское расследование. Потом статью мне на стол, но не просто инфу, а бомбу, которая вызовет мощный общественный резонанс в области!
Олег кивнул в ответ, хотя задание показалось ему не таким и простым.
- Ольга, – крикнул главный девушке, сидевшей в приемной, – оформи через отдел кадров командировку Иванченко на три дня.
Олег заселился в небольшую гостиницу Фоминска, развалился на довольно удобной кровати и стал размышлять, с чего начать это независимое расследование.
Но ничего, кроме как официального подхода, в голову не приходило. Придется начинать с главврача, хотя в статье его коллеги он выглядел не очень доброжелательной личностью.
Утром Олег явился в больницу и увидел очередь в регистратуру приемного покоя. Зашагал было по коридору, отыскивая кабинет главврача, но тут же был остановлен словами:
- Вы куда направляетесь, молодой человек?
Маленькая старушка, одетая в белый халат и шапочку, подошла к нему и внимательно посмотрела в глаза. Через полминуты выяснилось, что главврач на срочном совещании в Горздравотделе и ждать его не имеет смысла. Оно, совещание, может затянуться.
Она вновь указала ему в сторону приемной, где он столкнулся с миловидной большеглазой девушкой в изящном голубом халатике медсестры. Она внимательно смотрела на него, понимая, что Олег не пациент, и он обратился к ней:
- С кем я могу поговорить по одному серьезному вопросу, не подскажете?
- Вы родственник больного? – спросила она.
Тогда он показал ей свое удостоверение и был приглашен в узкое складское помещение, дверь которого примостилась в углу за регистратурой.
- Вы по делу Шишкина? – тут же последовал вопрос. Олег кивнул и она сказала: - Я почему-то так и подумала. Меня Надежда зовут, я была свидетелем того случая, дежурила в ту ночь.
При этом глаза стали грустными, уголки рта опустились вниз. Окон в помещении не было, оно освещалось бледным светом неоновых ламп. Тихо играло радио, периодически прерываясь на рекламу. Но неожиданно музыка стихла, и зазвучала сводка новостей.
Сегодня начинается судебное заседание по делу врача местной городской больницы Ка́мышева Владимира Ивановича. Его обвиняют в халатности, повлекшей смерть пациента…
Глаза Надежды наполнились слезами. И Олегу показалось, что и душа у девушки была не на месте.
Олег дотронулся до ее руки и спросил:
- У вас есть время поговорить или встретимся позже? Вы хотите помочь этому Ка́мышеву, не так ли?
- Я хочу ему помочь. Он не виноват! Жду вас в семь в парке у пруда. Найдёте меня, а сейчас мне пора. Извините.
Это было уже кое-что, и Иванченко воспрял духом.
Вечером они встретились, и Надежда повела его в маленькое уютное кафе, где они уселись за столиком, заказав кофе с мороженым.
- Так что вы хотите знать? – спросила Надя.
- Что на самом деле произошло? И по чьей вине умер больной Шишкин, если, как вы говорите, Ка́мышев не виноват?
Надя заговорила не сразу. Сначала она как бы собралась с мыслями, а потом приступила к рассказу.
- Это произошло ночью, у Владимира Ивановича смена заканчивалась, а я только заступила. Вдруг позвонили из приемного и сказали, что скорая привезла пациента с ножевыми ранениями. Мы с Ка́мышевым быстро пошли на осмотр, но ранения, как выяснилось, были не проникающие. Пациент, молодой парень, уже вскочил с каталки, орал, нецензурно выражался и требовал, чтобы его отпустили.
Надя поморщилась от неприятных воспоминаний, Олег ее не торопил, но спросил все же:
- Так осмотрел он его?
- Бегло, в кабинет этот Шишкин идти категорически отказался, возмущался, хотя боли у него явно были. Потом нагрянул какой-то важный чин, как оказалось, его отец, и увез парня домой. Подписать документ об отказе от госпитализации он отказался наотрез. Пришлось в карточке больного указать, что пациент самовольно покинул больницу.
- Ну и где здесь состав преступления? Или он должен был насильно его удержать?
- Нет, конечно, не насильно, только убеждением. Владимир Иванович убеждал, его никто не слушал. А парень подрался, будучи в нетрезвом состоянии и досталось ему, видимо, здорово. Проникающих ранений не было, но ночью он умер от внутреннего кровотечения. И в его смерти обвинили Ка́мышева, понимаете? - Надя не выдержала и разрыдалась.
Как стало известно дальше, разбираться никто не стал, полиция, приструненная отцом погибшего, важным чином, четко следовала его указаниям. А то, что этот несчастный вел разгульный образ жизни и вращался во всяких сомнительных компаниях – об этом нигде не упоминалось.
- Папаша просто боялся, что при взятии анализов у него в крови обнаружится не только алкоголь, понимаете? Хотя это было и так очевидно, без анализов. Неадекватное поведение, агрессия, расширенные зрачки. Если бы это официально подтвердилось, то разразился бы скандал крупного масштаба. Вот он и прикрыл сыночка. Себе на беду.
Потом девушка рассказала, каким Ка́мышев был замечательным врачом, талантливым хирургом, как его любили пациенты. К тому же у Ка́мышева семья, дочка маленькая совсем. А главврач за него не вступился и Надю выслушать отказался!
- Хотите полную картину, поговорите с людьми. Да вот хоть Анна Андреевна, мать тяжелой больной из пятой палаты. Она вам от первого лица расскажет, что это за человек.
***
Следующим утром в белом халате и бахилах Олег шел по коридору в сопровождении Нади. Дверь в палату номер пять была приоткрыта. Он вошел и увидел женщину, неподвижно лежащую на кровати.
Ее неестественно желтое лицо казалось восковым, глаза смотрели в потолок. И только едва заметные взмахи бесцветных ресниц выдавали признаки жизни. Рядом сидела худенькая пожилая женщина и терла носовым платочком красные от слез глаза.
Была во всем этом зрелище какая-то безысходность.
«Они уже знают про суд», – подумал Олег и подошел поближе, соображая, с чего начать разговор. Лежащая женщина лишь слегка повернула голову в его сторону, а та, что постарше посмотрела на Олега и сказала:
- Вот, полюбуйтесь, доктор, в каком состоянии моя дочь. Владимир Иванович готовил ее к операции, я в ногах валялась, чтобы попасть именно к нему. И что теперь? Операцию отложили, кто будет делать, не знаем.
Надя подошла и погладила женщину по плечу со словами: «Вопрос решается». А несчастная мать сказала сквозь слезы:
- Решается… в Москву, говорят, поезжайте. На какие шиши? И разве ж я довезу ее? Это не Ка́мышеву, это нам с дочкой приговор! – сказала женщина и зарыдала, упав дочери в ноги.
Никогда еще Олег Иванченко так исступленно не работал, как в эту ночь.
Он написал статью-бомбу, закончив ее к утру. Перечитал несколько раз, имена и фамилии участников указал с их согласия. Как и фамилию несчастного парня, умершего… нет, не по вине врачебной халатности, а по вине его отца, пытающегося усиленно скрыть собственную никчемность в воспитании сына, дабы сохранить высокий пост и свою репутацию.
Он отправил статью Петру Моисеевичу электронной почтой и, как оказалось, главный редактор тут же запустил ее в номер. И эта была бомба такой мощной силы, от которой осколки полетели во все концы.
Дело Ка́мышева отправили на доследование. Отец погибшего парня был привлечен к даче показаний, что скомпрометировало его по всем статьям! К тому же при вскрытии у его сына в крови действительно нашли так называемые «запрещенные вещества».
Но вот администрация больницы Фоминска во главе с прозаседавшимся главврачом не одобрила действия Надежды, и ее попросили написать заявление по собственному. Но это не омрачило Надю.
У нее теперь был надежный друг и хороший защитник – Олег Иванченко, к которому она вскоре и переехала, получив от него предложение руки и сердца. Эта неравнодушная к чужой беде девушка сразу же покорила его, молодого, перспективного журналиста.
***
Ка́мышева в итоге оправдали, но в свою больницу он больше не вернулся. Говорят, что уехал в другой город и там успешно практикует. Хорошие хирурги везде на вес золота. А никчемное руководство… что с него взять? Каждый за свою шкуру трясется.
Ту несчастную женщину, со слов Нади, прооперировали, но дальнейшая ее судьба неизвестна. На тот момент, когда она покидала Фоминск, больная все еще долечивалась. Были осложнения из-за задержки операции.
Да и оперировала ее та старушка, которая в первый день встретила Олега в коридоре. Когда-то неплохой хирург, но сейчас и зрение ее подводит, и артроз...
Да, с персоналом в больнице Фоминска беда. Одна надежда на чудо, только произойдет ли оно?