ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ.
Читать сначала здесь
...Из комнаты донёсся крик Марьи Ивановны:
— Юленька, слышу твой голос. Зайди. Дай хоть перед смертью попрощаться!
Девушка неохотно поплелась на крик. И нет, она не являлась столь бессердечной особой. Причина была в ином: Юля отнюдь не верила старухе. Марья Ивановна лукавила и имела определенный интерес. Но какой именно? В чём таился подвох? Именно это ей предстояло узнать в скором времени...
Юля вошла в комнату. Внутри оказалось душно. Она уже было хотела оставить дверь распахнутой, как старуха простонала:
— Закрой дверь, деточка!
Завидев бледное лицо Марьи Ивановны, внучка не решилась перечить. В это сложно поверить, ведь ещё вчера старуха выглядела вполне здоровой и бодрой. Сегодня же её пухлые щеки впали. Грудь тяжело вздымалась, и каждый вдох давался с трудом. Под глазами сияли тёмные круги. Кажется, она впрямь собралась на тот свет. На мгновение Юля испытала жалость к несчастной умирающей родственнице. Отчего, когда та указала взглядом присесть поближе на кровать, девушка исполнила её просьбу. Однако в следующий миг пожалела об этом.
Старуха вдруг схватила её руку и крепко сжала. Юля дёрнула на себя, но Марья Ивановна не сдавалась. Продолжая удерживать внучку, не сводила с неё глаз. Юле почувствовала, как ладонь пронзили сотни невидимых глазам раскаленных иголок. Боль придала силу. Она смогла вырвать руку и отскочить к двери.
— Погоди! — взвизгнула старуха, хватая воздух ртом. — Умоляю тебя, останься! Дай помереть спокойно!
Юля была непреклонна и, несмотря на мольбы, вышла прочь.
За дверью её ожидала мать:
— Что произошло? — недоумевала она, перебивая стоны и крики, раздающиеся из комнаты.
— Она сумасшедшая! — воскликнула Юля и протянула вперёд сморщенную бордовую ладонь. —Смотри, что она натворила!
Раскрасневшаяся кожа на руке собралась в глубокие складки. Открыв морозильную камеру, девушка достала лёд и приложила к ладони. Жар немного спал. Мать суетилась рядом, не понимая, как такое могло произойти. Выведывала подробности. А старуха по-прежнему вопила из комнаты и требовала внучку вернуться.
— Мама, ну откуда я могу знать? — досадовала Юля. — Больше не проси меня общаться с бабкой. Я не приближусь к ней ни на шаг!
Следующие восемь дней превратились в настоящий ад. Марья Ивановна действительно отходила на тот свет. Высохла за считанные дни. Силы покидали тело. Ноги старухи словно окаменели, потеряли чувствительность и подвижность. Она оказалась прикована к кровати. Несмотря на невыносимые страдания, Марья Ивановна посылала к чёрту приезжающих к ней врачей, отказывалась от госпитализации и требовала сноху оставить её в покое. Истошно вопила в четырех стенах, попеременно бранясь и призывая внучку. Юля сбегала из дома, а возвращаясь поздним вечером, кралась в свою комнату на цыпочках. Старуха всегда чувствовала её присутствие в квартире, и крики усиливались.
В тот день, когда старухе было суждено вдохнуть последний раз, она кричала особенно пронзительно. Подобном тому, как если бы её тело бросали попеременно в огонь и ледяную воду, дробили кости и выкручивали конечности. Приехавшие очередной раз врачи скорой помощи сделали Марье Ивановне укол. После которого она, наконец, смолка и, тяжело дыша, задремала. Мать проводила врача и вернулась в гостиную. Устало опустившись в кресло, мгновенно уснула.
Юля, все это время находившаяся за стеной, облегчено вздохнула. Часы показывали два часа ночи. В квартире было тихо. Она закуталась в одеяло, отложила телефон в сторону и забылась сном.
Вскоре дверь скрипнула, и девушка распахнула глаза. Перед ней предстала вошедшая в комнату Марья Ивановна. Выглядела она ужасно. Растрёпанные седые волосы спадали на плечи. Пробивающийся сквозь окно лунный свет осветил мертвенно-бледную кожу и провалившиеся белесые глаза. Лицо перекосило от гнева. Глаза сияли безумием.
Юля сделала попытку вскочить с кровати, закричать и прогнать незваную гостью, но, как и в прошлый раз, не могла пошевелиться и издать хотя бы звук. «Как немощной старухе удалось попасть в комнату?» — трепеща от страха, не верила она в происходящее.
Та же, в свою очередь, вскарабкалась на кровать, а затем, перекинув ногу, села на внучку. Крепко схватив и сжав её руки, сложила на груди. Юля почувствовала себя тряпичной куклой в руках обезумевшей Марьи Ивановны. Склонившись к лицу и глядя в глаза внучки, она несвязно зашептала. С каждым новым словом, не имея сил отвести взгляд, Юля погружалась в забытье. Откуда издалека, усиливаясь, приближались кошмарные звуки. Они слышались отовсюду и, кажется, даже и из глотки сумасшедшей бабки. Загробный вой, хохот, визги и шепот смешались воедино. И вот те, кто их издавали, возникли из-за спины Марьи Ивановны.
Омерзительные, уродливые твари парили над головой старухи. То, обретая четкий облик, скалили зубы, брызгали слюной, то, превращаясь в чёрную дымку, растворялись в воздухе. Бесы, демоны, адские сущности под руководством старухи ждали своего часа. Внезапно старуха закатила глаза, а изо рта вырвалась зловонная скользкая жижа. Разжав пальцами челюсти внучки, она склонилась ниже. И в следующий миг то, что извергала бабка, стремительно проникло в девушку. За ней, обернувшись в чёрные клубни дыма, последовали сущности. Грудь наполнилась невыносимым жжением. Тело словно бросили на раскаленные угли. Хватая воздух губами, Юля силилась вдохнуть. В уголках глаз показались слёзы. Одновременно с этим старуха завалилась набок и рухнула на кровать.
Лишь теперь Юля смогла позвать мать на помощь. Та молниеносно примчалась на крик. Включив свет, увидела дрожащую, забившуюся в угол дочь. Рядом на кровати лежало бездыханное тело старухи. Широко распахнутые глаза умершей навсегда застыли, всё ещё продолжая смотреть на Юлю.
ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ ЗДЕСЬ
