В университете, где я училась еще в советские времена , преподаватели отличались высоким профессионализмом. Именно поэтому, в нашей "английской стороне" училась я с большим удовольствием и хорошим результатом.
Но иногда случался и "сбой в пограмме", - понять чему тебя учат, и что от тебя хотят на экзамене, оказывалось совершенно невозможно. Сегодня поведаю про один такой случай.
Обычно перед экзаменами я сильно волновалась, поэтому всегда заходила в кабинет в первой пятерке, чтобы прекратить мандраж. Зашла, вытащила билет, села, успокоилась. Всё, волноваться уже нечего. Сиди готовься. Подготовилась, ответила, получила отл. в зачетку, иногда хор., вышла.
Не все предпочитали учить материал. Некоторые списывали нещадно. Помню, однажды, стоим в коридоре и ждем, когда можно зайти в аудиторию для сдачи экзамена, а Валя говорит, - о господи, как неохота сейчас идти, садиться и списывать.
На экзамен она надевала толстый шерстяной кардиган с большими накладными карманами. Даже летом, хотя это выглядело более, чем странно. Зато в карманы у нее помещались «шпоры» размером с тетрадочный лист, сзади в джинсы за пояс она засовывала учебник.
Один раз я сидела на экзамене за ней и видела, как она разложила в парте учебники, тетради, листы. Вот у человека нервная система в порядке, я бы так не рискнула. Кроме того, я считала, что выучить, все таки надежнее.
Да и «шпоры» писать мне было лень, проще выучить. Правы были древние, - “Omnia mea mecum porto”(все свое ношу с собой), - лучше иметь в голове знания, чем тащить на экзамен кучу шпаргалок и учебников.
Так вот, мой провал случился на экзамене по теоретической грамматике. Этот предмет для меня до сих пор остается загадкой. Конечно, понятно, что там изучается грамматика с теоретической точки зрения, но суть этого предмета осталась для меня тайной.
Что такое теоретическая фонетика знаю, что такое лексикология тоже понятно, история языка - предмет, который был кошмаром для большинства студентов нашего факультета, для меня тоже загадкой не стал. Я получила по нему «отл» и звание «блестящей» студентки. Это я не хвалюсь, просто хочу сказать, что училась хорошо и не была полной тупицей. А вот с чем едят теор. грамматику, я так и не поняла.
Дело было так. Наш преподаватель по этому загадочному предмету, была некая Ульяна Витальевна.
Наш куратор сказала, что это очень умная женщина, блестящий ученый. Она всегда приходила на пару с опозданием минут на 15-20, нас как нормальных студентов это не огорчало, конечно. Но вот то, что происходило далее, счастливыми нас не делало точно.
Занятие она начинала с разговора о своих щенках, которые сидят дома не кормленые. Букву «р» она выговаривала на английский манер, и долго сетовала на то, что щенки у нее не кормленые. Мы даже стали ее так и называть «щенки не кормленые» с соответствующей буквой «р».
Некоторые студенты получали задание разрисовать контурные карты для ее сына. Но это те, кто сидел на первых партах.
Дальше начиналась лекция. А читала она ее специфическим образом - произносила половину предложения, замирала на минуту, потом продолжала, но уже о чем-то другом, совершенно не связанном с предыдущим куском информации.
Я записывала ее обрывки мыслей, после каждого обрывка оставляла место, полагая, что скорее всего когда-то она вернется к той незаконченной мысли, и я ее допишу.
Как оказалось, я была неисправимой оптимисткой. Ни разу она не продолжила ни один обрывок. Мои записи ее лекций представляли из себя набор бессмысленных фраз и словосочетаний. И не у меня одной, так было у всех.
Причем, хочу заметить, что мои лекции по всем остальным предметам были всегда наиболее полные, наравне с еще двумя моими согруппницами. Мы обычно успевали записать все, что нужно. Из-за того, что мы писали на бешеной скорости, у нас всех троих испортился почерк до такой степени, что наши записи никто не понимал, кроме нас троих.
Если одна из нас пропускала какую-то лекцию, то мы брали друг у друга, поскольку они были самые подробные. Больше никто не мог воспользоваться ими, так как не могли расшифровать нашу «клинопись».
Но не в этот раз. В этот раз у всех были не лекции, а отдельные бессмысленные обрывки. Причем «щенки не кормленые» заявила, что не стоит брать учебники по изучаемому предмету, там все неправильно. Экзамен надо сдавать по ее лекциям. Мы, конечно, учебники взяли, поскольку лекции представляли из себя нечто совершенно неудобоваримое.
Один раз, наша круглая отличница, Ленинская стипендиатка, попросила ее тетрадь с лекциями под предлогом того, что она пропустила несколько занятий. В результате оказалось, что и в оригинале ничего не поймешь. Однажды Ульяна Витальевна взяла тетрадь с конспектами у этой студентки для проверки. Посмотрела и сказала: - «Ну вы и лекции пишите, ничего не понятно».
Та –та-та-там! Наступил день экзамена. Билетов мы не тянули. Нас несколько человек посадили в аудиторию и начали задавать вопросы. Мы открыли «неправильные» учебники и пытались отвечать по ним. Экзаменатор требовала закрыть «запрещенку».
Но у нас других вариантов не было. Мы опять отвечали по учебнику. Нас выгнали, и экзамен мы не сдали. Потом еще была пара точно таких же попыток. Прямо день сурка.
Наконец, в очередной раз, видимо ей вся эта эпопея надоела, она открыла наши зачетки и поставила всем оценки - "хорошо".
Вот так «блестяще» я сдала экзамен по теоретической грамматике.
Однако, это была не последняя встреча с этим преподавателем. На следующем курсе она читала у нас спецкурс.
Её лекции мы прогуливали, причем практически всем английским отделением. Смысла туда ходить не было никакого. На лекциях сидело человека три со всего нашего отделения в 49 человек. О том, как мы будем сдавать, мы предпочитали не думать.
Но этот момент наступил. На этот раз - зачет, не экзамен. И мы сидели в аудитории уже всем отделением. Процедура была такая же, как и на экзамене. Были вопросы, на которые не поступало ответов. В данном случае не было ни лекций (обрывки были у тех, кто ходил, но там все было так же печально, как и в прошлый раз), ни учебников.
Провели мы в такой напряженной ситуации минут пятнадцать. Спасение пришло, откуда не ждали. В аудиторию заглянула наш куратор и сказала: «Ульянка, пошли поkурим!». «Щенки не кормленые» отвечает: - «Да я тут зачет у твоих принимаю». «Принимай быстрее!» - сказала наша Елена Ивановна.
Экзаменатор еще минут пять пыталась из нас что-то выжать, но было видно, что ей уже не до нас. Мыслями она была в другом месте. Она собрала зачетки, поставила нам оценки, и пошла kурить.
Вот такой у меня был экстремальный опыт в изучении и сдачи теоретической грамматики и спецкурса. Пожалуй, надо где-то найти учебник и почитать, а то этот гештальт остался незакрытым.