Маленькая Оленька очень любила, когда на выходные её забирала к себе бабушка. Какое это было чудесное время, полное открытий, беззаботного течения жизни.
В один из летних погожих деньков, девочка снова приехала к своей бабуле.
Первым делом, по правилам деревенского этикета, она должна была снять "добротную" одежду, её убирали в "шкаП", взамен необходимо было надеть другую. Уже повидавшую виды, которую не страшно портить, а то и оставить часть её на соседском заборе, лазая за яблоками.
Переодевшись в платЮшко А-ЛЯ «поднялось в колхозе утро», Оля вышла на крылечко и увидела… красоту неземную. Она даже зажмурилась от восторга. На ступеньке крыльца стояли красного цвета тряпичные тапки, на резиновых каблуках. Божечки, КАБЛУКИ.
Уж не знаю почему, но в свои 5 лет Оленька грезила о каблуках. Частенько, на босу пятку она прилепляла детские пластмассовые тарелочки, из детского кухонного набора "ПОСУДКА". И цокала по дому, представляя себя взрослой.
Она сунула свои ноги в эту РОСКОШЬ, которая была раз в 6 больше её ноги. Т.е. 2-е ноги благополучно входили и выходили в 1 тапок, друг за другом.
Но этого было недостаточно для полноты ощущения счастья. Поэтому ЗОЛУШКА надела свои 2-а красных ТАПКА. И таща за собой массивный каблук, вышла за пределы двора. Показать себя миру, который точно обзавидуется. Вдогонку, ветер донёс до Оленьки обрывки слов бабушки:
- Убьёшься, горемычная!
«Ещё чего!» - подумала "горемычная", — «В такой-то красоте?!»
Далеко от дома Оля уйти не успела, ей преградили дорогу гуси, которых гнали на пруд. Жирные, белые, важные, они гоготали, переваливаясь с одной лапы на другую. Как будто обсуждали девочку в больших красных тапках, словно на лыжах, бороздящую дорогу.
А Оля, важно, словно генерал принимающий парад, стояла на обочине дороги. Осталось только честь отдавать, при чём не рукой, а тапком у лба.
И вот, большая ватага гусей уже почти прошла, их удаляющиеся хвостики, словно теннисный мячик на корте, двигались туда-сюда, туда-сюда…
Как вдруг, 1 гусь отделился от толпы своих товарищей и направился в сторону девочки. Явно, недоброжелательно настроенный гусь. Он изогнул шею, замахал крыльями и шипя, прибавил скорости. А гуси, я вам скажу, нехило бегают.
Оленька взвизгнула от страха, повернулась в сторону дома, собравшись припустить, что есть мочи. Но ноги отказывались быстро выполнять её команды, более того, они запутались, заплутали в больших тапках.
Девочка со всего размаху рухнула на дорогу, неожиданно поцеловав асфальт, по которому недавно прошли гуси. Такой горячий и на вкус зернистый.
Из последних сил, оглушая сиреной своего рёва улицу, выплёвывая фрагменты дороги, Олюшка проголосила:
- Ба-буш-каааа!
Она даже не успела закончить слово, как огромные ворота дома открылись и «ВЫПУСКАЙТЕ КРАКЕНА»… бабуля, с поленом в руке наперевес, выбежала на гуся, крича нечеловеческим голосом:
- Етит твою, разъетит твою… (непереводимая, на другие языки техника речи).
Добежав до внучки, заслонив её своим телом, она замахнулась и пульнула поленом в гуся. Не попала. Но этого было достаточно, чтобы гусь изменил свои планы в отношении девочки.
Никто, слышите, никто не может трогать любимую внученьку! Бабушка ещё долго кричала гусю вдогонку разные проклятия. Вдоволь отведя душу её взор упал на пострадавшую:
- Сымай! Срамоту наздевала, говорю, убьёшься!
Всхлипывая, с разбитыми коленками и подбитым самолюбием, Оля поплелась домой. Остаток дня прошёл под впечатлением от произошедшего.
«Почему гусь напал на меня? Может он подумал, что я дразню его? Прикинулась тоже гусем, стою в красных тапках на ногах. Вот он и решил вывести меня на чистую воду?!» - проносились мысли в голове ребёнка.
Тапки бабуля спрятала от греха подальше. А то мало ли что может случиться. Мимо дома и коз, и коров, и овец водят. От всех поленом не отмашешься, поленницы не хватит.