Они вышли из машины и остановились у того самого дерева.
Обычного с виду дерева.
Обычного… если не знать, о том, что врезавшись в него, погибла молодая женщина.
Это обстоятельство делало дерево особенным. Марк помнил, каким оно было тем летом: содранная кора, обломанные ветки.
(сестра была вредной — злая и противная сестра из сказки о Золушке. он выкинул её в окно… как куклу, а мать узнала об этом. она не смогла жить с этим, не смогла рассказать полиции обо всём, ведь это был её сын. напившись, она села за руль и…)
И что? Она собиралась просто покататься и не справилась с управлением? Или она поехала за город целенаправленно. Но в этом случае, как сказала бы Дина (обязательно сказала бы): а почему именно это дерево? Зачем она поехала за город?
(потому что за городом можно разогнаться до 140, не рискуя сбить кого-нибудь)
И после этого её сын убил ещё одну девочку, которая напомнила ему сестру. Или наоборот? Сначала он убил Ульяну, а потом уже сестру?
(нет. сначала он выкинул из окна сестру, а потом уже убил Ульяну и похоронил её недалеко от того места, где погибла его мать. недалеко от того самого дерева)
И какое место во всем этом занимала Дина? Марк понятия не имел, но мог предположить. Возможно, она стала первой, а убивая девочек, он просто сдерживал себя. Но в таком случае убийств должно было быть больше.
Марк поймал себя на том, что пытается понять, на какой именно ветке он — убийца — повесил венок. Это не имело абсолютно никакого значения, но всё же… ему нужно было знать. И какого цвета он был?
С веток, часть из которых были обломаны, свисали обрывки полицейской ленты, трава была примята — всё указывало на то, что не так давно здесь произошло нечто не очень хорошее.
(нечто не очень хорошее? ты это так называешь)
Нечто ужасное.
Марк пытался понять, ощущает ли он что-то зловещее, но нет. Ничего. Только холод и сырость.
Марк вопросительно посмотрел на Дину. Она сделала глубокий вдох и молча кивнула. Они взялись за руки и пошли в глубь леса, ориентируясь по обломанным веткам и примятой траве — дорожка из хлебных крошек. Волшебный клубок из мифа об ужасном чудовище, который пожирал детей. В той версии, которую рассказывали Марку, это были девушки. И он — Минотавр, делал с ними кое-что ещё, прежде чем съесть.
В какой-то момент Марк подумал, что убийца вполне мог ориентироваться на этот миф, когда развешивал голубые шёлковые ленты на деревьях. И почему он выбрал именно этот цвет? Раз уж на то пошло, то логичнее было бы выбрать розовый цвет, речь ведь шла о девочке.
— Почему никто не связал эту могилу с ДТП? — спросил Марк, не особо рассчитывая на ответ.
— ДТП, которое произошло сто лет назад? — здесь было бы логичнее невесело усмехнуться, но Дина этого не сделала. Её голос по-прежнему звучал блёкло и невыразительно.
— Сомневаюсь, что они вообще в курсе этого ДТП.
— Ну, да… — протянул Марк, — не подумал. Даже мы не уверены, что это всё связано между собой.
— Ты воспринимаешь его как стандартного убийцу, — сказала Дина, — обычного убийцу. Того, который убивает ради… не знаю… денег или… ну, у которого есть чёткая и очевидная цель.
— А ты? — негромко спросил Марк, думая о фильме ужасов «Месть мёртвых». Они тоже хотят возмездия, но вынуждены молча лежать в своих полусгнивших гробах, надеясь, что когда-нибудь…
— А я… — Дина запнулась, — это маньяк. Я думаю, он маньяк. Вряд ли кто-то догадывается, что это дерево для него, на самом деле, нечто гораздо большее. Символ. Может быть… — она задумалась, — может быть, — Дина закрыла глаза, подбирая правильное слово, — как это… не символ, а… не знаю. Не могу. Нечто, что не даёт забыть. Что является началом… Началом, — тихо закончила она, не особо рассчитывая на то, что Марк поймёт.
Марк никогда не понимал того, что не лежало на поверхности и не было очевидным. Он даже в своих собственных чувствах не мог разобраться.
Лично для Марка все знания о маньяках ограничивались фильмами, которые он просто смотрел, не вникая в детали и не пытаясь понять «а почему?» Точно так же он воспринимал отношения. Суть их сводилась к одному простенькому вопросу: а хочу ли я эту девушку?
С Диной всё было по-другому.
И это пугало, но пути назад уже не было.
— Он всё продумал, — сказала Дина, — он мечтал, фантазировал, представлял. Именно для этого ему нужна была могила, понимаешь! Возможно, именно тут он и убил её.
— А, возможно, это был не он, — тихо сказал Марк, — не могу поверить в то, что подросток сделал это всё.
— Возможно, — сказала Дина, — здесь умер человек, — она кивнула на дерево, — а такие места всегда привлекают ненормальных. Места убийств, кладбища.
— Пьяных подростков.
— Пьяных подростков.
Дерево, у которого убийца (или кто-то) похоронил девочку, они определили безошибочно. И дело было не только в том, что земля под ним была явно недавно вскопана. На ней лежали мягкие игрушки и живые цветы. Подростки, которые жили в городе, если и знали историю пропавшей девочки, то не воспринимали её так остро, как взрослые, которые в тот период сами были детьми или подростками. Дина была уверена, что цветы и игрушки принёс кто-то из них.
Но только не убийца. Нет. Только не он. Девочка была ему больше не интересна. Теперь она принадлежала другим, поэтому о ней можно было забыть.
Навсегда.
На дереве были вырезаны ножом (возможно, тем самым, которым он убил Ульяну, — подумала Дина) даты рождения и смерти девочки.
Марк смотрел на цифры и не чувствовал абсолютно ничего. Даже злости не было. Эта надпись не могла сказать ему ничего нового. Что изменилось от того, что он узнал точную дату смерти Ульяны? Хотя… с другой стороны…
— 13 октября, — сказал он и посмотрел на Дину, — Дина, почему именно. 13 октября? Это что-то значит?
Она пожала плечами.
— Когда погибла его сестра? Ты не помнишь? Хотя бы примерно. Хотя бы время года.
— Ну, осень, — сказала Дина, — хочешь сказать, он вырезал здесь дату смерти своей сестры?
— Может, они обе умерли в один и тот же день. Я не знаю. Одно могу сказать точно: он вырезал это для тех, кто её найдёт. Чтобы они знали…
— …что написать на памятнике. Добренький.
Марк провёл подушечками пальцев по вырезанным цифрам. Они были затёртыми и явно старыми. Марк подумал, что убийца, возможно, делал то же самое, и поспешно одёрнул руку.
— Сначала он похоронил её, потом, когда могила заросла травой, и её засыпало хвоей, сделал надпись. Потом начал сажать там цветы. Потом вырезал дату. Даже если бы кто-то и увидел эти цифры, то подумал бы, что это дети баловались.
Дина с сомнением посмотрела на Марка.
— Ты помнишь тот период, когда пропала девочка? Вряд ли бы кто-то…
— Значит, надпись появилась позже.
— И за столько лет никто не набрёл на могилу?
— Как видишь. Скорее всего, тем, кто видел цветы, в голову не приходило, что это могила.
Они помолчали.
В какой-то момент Дина поняла, что их окружает мёртвая тишина. Птицы не пели, тяжёлый воздух застыл, со стороны дороги не доносилось ни звука. Создавалось неприятное, даже пугающее ощущение, что они попали в другой мир — мир мёртвых детей. От мысли, которая внезапно пришла в голову, девушка похолодела: а вдруг эта девочка была не единственной. Вдруг этот лес, на самом деле, кладбище? Сколько детей пропало в городе? Точную цифру Дина бы не назвала, но помнила, что такие случаи были.
— Хочу уехать отсюда, — сказала она шёпотом, оглядываясь по сторонам в поисках… могил? Плюшевый мишка внимательно наблюдал за ней.
— Конечно, Дина, поехали, — Марк взял девушку за руку и легонько сжал её холодную ладонь. Шли молча, и только в машине Дина снова заговорила.
— Марк, а вдруг мы ошибаемся?
— В чём?
— Вдруг ему нужна не я? Вдруг он выбрал себе кого-нибудь другого?
Они действительно ошиблись, но пока Марк не мог понять, в чём именно. 13 октября — эта дата не давала ему покоя.
13 октября…
— Всё может быть. Мы можем ошибаться абсолютно во всём.
— Хочу уехать.
— К маме? — спросил Марк, понимая, что не хочет этого. Ему было спокойнее, когда Дина была рядом с ним.
— Не к маме, — жёстко ответила она.
— Тогда ко мне.
Она продолжала думать о плюшевом медведе с мёртвыми глазами.
Мёртвый медведь.
Такой знакомый.
Дина закрыла глаза, пытаясь вспомнить, но…
Ничего.
Пустота…
(продолжение👇)
_______________________________________
🔗Ссылка на подборку «Пустота: сны об одиночестве»