С первого момента, когда я увидела афишу с названием спектакля «Это все она», мне интуитивно хотелось завершить фразу единственным напрашивающимся прилагательным – виновата.
В ассоциативном ряду всплывали то слова из песни Ислама Итляшева «это все она виновата», то слова из песни в исполнении Пугачевой «Любовь одна виновата, лишь любовь во всем виновата, лишь любовь всегда виновата…». Моя интуиция меня не подвела: фраза-приговор «это все она виновата» в последствии прозвучит в спектакле из уст одного из героев.
«Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастная семья несчастлива по-своему», –
первое предложение и одна из наиболее известных вступительных строк к роману в мировой литературе («Анна Каренина»). Написанная в настоящем времени (в отличие от всего остального повествования, которое ведется в прошедшем), эта фраза является вневременным утверждением. Через призму этого философского вневременного утверждения зритель увидел историю, представленную на сцене - историю распада одной семьи, сложных отношений матери и сына-подростка, основанную на реальных событиях.
Их жизнь отягощена общей утратой - ранней смертью любимого мужа и отца. Все персонажи этой семьи несчастливы и причиняют друг другу боль разными способами и в разной степени. Не сумев сблизиться после трагедии, каждый из них замыкается в своем горе и теряет способность к здоровому контакту с другим.
Они, словно ровесники, перестают общаться и постоянно раздражаются, когда кто-то из них напоминает о своем существовании: обиженный сын включает YouTube и громко смеется деланым смехом («типа, знаешь, как Джокер»), в то время как мать в припадке истерики выбрасывает в окно в холод и темень неоцененный сыном подарок – маленького живого попугайчика. Свои претензии на несправедливость жизни они перекладывают друг на друга – мать на постоянно играющего за компом подростка, а сын – на вечно орущую мать, которой все время что-то от него надо.
Но, совсем отдалившаяся от сына, будучи с ним радикально на разных волнах, она не перестает переживать по поводу того, не попал ли Костя в дурную компанию. Не способная узнать это напрямую, мать создает фейковый аккаунт в социальной сети и начинает общаться с сыном от имени одинокой девочки-гота. Сын думает, что в сети встретил родственную душу своей ровесницы с уникальной историей и удивительным внутренним миром. Для подростка это – первая сильная влюбленность и процесс душевного самораскрытия любимому человеку. Ситуация выходит из-под контроля, когда сын влюбляется в свою таинственную собеседницу. И превращается в трагедию, когда он узнает правду.
Я не со зла, я от любви
В этой семье роль взрослого при жизни выполнял муж и отец. Именно он был связующим звеном между женой и сыном. В монологах мать и сын схоже говорят, что он смог бы подобрать для них слова или разрядить неловкую ситуацию шуткой. Героиня в отношениях с мужем, видимо, выполняла роль ребенка и после его смерти внутренне не повзрослела. О ее инфантильности говорит выбор имени для соцсети, где она Тоффи - конфета из сливочного масла и вареной смеси из сахара и воды. А уж в моменты ее общения с сыном в виртуальном мире на детской площадке она и вовсе становится подростком, и герои кажутся ровесниками.
Разумеется, любая мать переживает и хочет знать, что на душе у ее ребенка. Готовая на все ради сближения с сыном, мать решает проникнуть в его внутреннее пространство через реальность виртуальную. Но не всегда цель оправдывает средства, и «благими намерениями вымощена дорога» известно куда. В виртуальной реальности она обретает невозможные «в реале» любовь, доверие и понимание. Покидая виртуальное пространство, сбросив черный плащ и цветной паричок, она тут же превращается в орущую тетку.
Придуманный ею способ контроля за сыном постепенно превращается в возможность переключиться с утраты мужа на подростковую влюбленность. Она влюбляется в образ собственного сына и отдается чувству, не понимая его преступности по отношению к самому близкому человеку. В спектакле есть момент, когда становится ясно, что игру она продолжила скорее для себя, совершив тем самым фатальную ошибку. Особенно если учесть, с какого вопроса матери началась эта игра и по какой причине продолжилась.
Переходный возраст на карте взрослых – белое пятно
Если поведение матери можно попытаться объяснить горем утраты, то для сына и без того непростой период в отношениях с матерью в связи со смертью отца осложняется возрастными проблемами. Костя в свои 16 лет проходит через естественный процесс сепарации с присущим ему подростковым протестом. Процесс отделения от родителей в самостоятельную личность сопровождается злостью, которой подросток не умеет управлять. И когда мать вторгается в пространство своего ребенка, он злится, его это «бесит». И вместо того, чтобы вежливо попросить мать «покинуть помещение», «выйти вон», направляет эту злость на себя.
Не у всех «Костиков» бывает такая иррациональная ненависть к родителям, свойственная переходному возрасту. Сын в спектакле ненавидит свою мать гораздо сильнее, чем обычно в переходном возрасте ненавидят предков и мир в целом. Неслучайно в соцсетях он – Ворон, образ которого сочетает в себе в том числе такие качества как любовь к свободе, жестокость, тоску, одиночество, безысходность. У сына-подростка «каждый день в огне, вены - бирюза, молнии из глаз, вечная весна». Одинокий и неприкаянный Костик страдает от спонтанного материнского гнева, от ее бесконечного ора. Подростку, отчаянно нуждавшемуся в детско-родительской любви, проще было представить мать умершей. Особенно после того, как она выбросила птицу из окна, а в клетку поставила свечу, сделав «дизайнерский подсвечник».
Ищу я выход…
Чтобы понять ситуацию с психологической точки зрения, представьте себе внутреннее пространство 16-летнего подростка в виде комнаты. В комнате есть два выхода – дверь и окно. И в этом внутреннем пространстве, перекрывая дверь, стоит и «пырится» мать. Только в самодельной «каморе» на заброшенном цементном заводе его личное пространство и выход из него через дверь свободны. Матери кажется, что она делает все для своего ребенка, старается изо всех сил – купила ему зеленого попугая в клетке, а сын назвал его… «воробьем».
Желая быть частью душевной жизни своего сына, она обманом проникает в его внутренний мир и не понимает, что такое слияние может быть несовместимо с жизнью ее ребенка. С психологической точки зрения мать совершила психологический инцест, нанесла ему травму, несовместимую с жизнью. Подросток вышел в окно, воспользовавшись единственным свободным выходом.
Идеальные незнакомцы
«Все начинается с тихого гуденья. Пустой экран зазывает тебя. «Заходи», говорит он, «у нас всегда открыто». Кажется, что в этом мире содеянное остается без последствий: вину скрывает завеса анонимности, пальцы не оставляют отпечатков. Невидимая Вселенная незнакомцев и незнакомок, объединенных в интернете и разделенных в жизни. Она выкрадет твои тайны, исковеркает мечту, извратит твою личность. Ведь в мире, где можно быть чем угодно и кем угодно, нетрудно и забыть, кто ты на самом деле...», - цитата из фильма «Идеальный незнакомец» идеально иллюстрирует события в спектакле.
Всемирная сеть интернет, которая, казалось бы, всех объединила, на самом деле сделала разобщенными и одинокими, фактически уничтожив формат живого общения. Речь идет не только о взаимоотношениях между родителями и детьми, а глобально о разобщении людей. Феномен в пьесе сам драматург Андрей Иванов называет «патологией чувств в контексте современного технического прогресса».
Мир, в котором я живу
Режиссер создал на сцене два отдельных мира: реальный – полный страданий и ссор, и виртуальный, в котором рождаются, пусть ненадолго, откровения, поддержка и искренняя любовь двух людей, кем бы они ни были.
Две комнаты квартиры расположены по краям сцены, где у матери рабочий стол с листками-памятками на зеркале, а у сына – электронная барабанная установка. Каждый предмет в декорациях несет смысловую нагрузку, которая становится понятна по ходу пьесы: разбитое зеркало, стол, турник, барабан, боксерская груша. В глубине сцены за легким прозрачным занавесом виртуальное пространство всемирной паутины.
Повествование выстроено особым образом – мать и сын произносят монологи в зрительный зал. В реальной жизни их общение сводится именно к монологам. А когда дело доходит до переписки, они заходят за прозрачный задний занавес, где вращаются детские карусели с башенками ледяного замка, окруженные неоновым городом Интернета. Переходя в это пространство, и он, и она набрасывают черную кожу своих сетевых аватаров и становятся героями компьютерной игры, пластически выражают эмоции, смайлы и молодежные слэнговые словечки.
Настроение персонажей в спектакле передается через костюмы. Если вначале мать и сын одеты в серое и черное, то к финалу в их образах появляются яркие цвета как ложная надежда на возможность счастливого исхода. У обоих персонажей на протяжении всего действия прослеживается тема костюмов с перьями как постоянное возвращение к первым минутам спектакля, когда мать в момент отсутствия эмоционального равновесия совершает трагическую ошибку.
Трагическому исходу соответствует музыкальное сопровождение – песня Муджуса «Юность»: «навсегда юность, навсегда смерть» – всегда до мурашек.
Кто виноват и что делать?
Сваливать всю вину за случившееся на одну мать было бы не совсем справедливо. В отношениях двоих не может быть виноват один, в отношения должны вкладываться оба. Находясь в семье, необходимо быть внимательнее друг к друга и проявлять свои чувства не виртуально, а здесь и сейчас. Живое общение необходимо в жизни, а не в соцсетях, и делать это необходимо пока проблема не стала фатальной.
Трагедии, которая показана в спектакле, могло не случиться, если бы мама вместо виртуального взлома сына, обратилась за помощью к психологу. Вместо этого мать-героиня по ходу всего спектакля ведет незримый диалог с виртуальной подругой и все без утайки выкладывает о сыне. О себе же сообщает информацию дозированно, при этом находя оправдания для себя самой. Обратись она своевременно к психологу, могла помочь и себе, и собственному сыну в его личностном становлении.
А вот прекрасный совет не психолога даже, но мудрой женщины-матери Норы Эфрон, у которой было двое сыновей: «Когда ваши дети подростки, важно завести собаку, чтобы кто-то в доме был рад вас видеть».
Думайте сами, решайте сами
Спектакль получился чрезвычайно многослойным. Это спектакль о том, как жизненные сложности и возрастные проблемы порой приводят к отстранению друг от друга некогда близких людей.
Это рассказ о душевной слепоте матери, которая не понимает, что у ее взрослого ребенка есть (должно быть) свое пространство, есть (должны быть) границы, в том числе и для ее личности. Это рассказ о том, к чему приводят инфантильность, нарушение границ и неуважение к собственному ребенку.
Спектакль о том, что каждый должен решать самостоятельно, где та граница, которую не стоит переступать, помня при этом, что решение влияет и на другого человека.
Спектакль не только о любви матери и подростка, но и о любви вообще, о поддержке близкого человека, так необходимой каждому.
Я абсолютно не согласна с определением, что спектакль о том, «как любовь матери убила сына». Сына убила не любовь, какой бы патологической она не была, а несбывшиеся надежды, порожденные ложью. Ложь, которая «ест душу, как ржавчина - железо» вредит не только окружающим, но в первую очередь тому, кто лжет. И сопереживала я в большей степени сыну, а не матери: из них двоих ей следовало быть мудрее, а не оправдывать свои безумные поступки заявлениями типа «Не знаю даже, что на меня нашло».