Желтый кленовый лист, медленно кружась в воздухе, мягко спланировал к моим ногам и, распластавшись в небольшой лужице замер, словно прислушиваясь к тому, что творится там, под землей. Вот уже несколько месяцев подряд я живу в ожидании того, что в скором времени мне перестоит одной проживать остаток моих дней. Да, я не оговорилась, именно доживать, ведь оставшись без него, без смысла моей жизни, без любви, в которой я так купалась, мне останется лишь только коротать время, предначертанное мне Господом Богом и ждать конца.
Сейчас, когда врачи уже точно сказали, что Саше оставалось совсем недолго, я стала еще острее понимать, насколько я люблю его. Жаль, что уходя в иной мир, он так и не оставил за собой ничего кроме вклада в медицину и любви, которая навсегда поселилась в моем израненном сердце. А ведь мы с ним так мечтали, что поженившись, обзаведемся уютным семейным гнездышком, по которому с веселыми криками и топотом, будут бегать наши дети. Но, видимо, Богу было так угодно и сейчас, когда мой муж стоял на этом страшном рубеже, я оставалась одна… без его любви и без маленького ангелочка, безумно похожего на него.
Я оглянулась назад, и мой взгляд медленно вознесся к окну на пятом этаже клинической больницы, в палате все так же горел этот противный желтый свет, который за последние месяцы мне настолько надоел, что, казалось, начинало тошнить, когда с приходом темноты, медсестра тихо заходила в нашу палату и зажигала его.
-Доченька, - неожиданно позади меня раздался женский голос, и я резко обернулась. Передо мной стояла небольшого роста старушонка, одетая в старое выцветшее драповое демисезонное пальто, которое венчал такой же выцветший коричневый, местами украшенный от старости паутинками ржавчины, плюшевый воротник. А-ля чебурашка, - как бы определил сейчас мой сводный брат Глеб Лобов эту часть одежды. На голове пожилой женщины был светло-коричневый в темную клетку шерстяной платок, подвязанный под подбородком и войлочные черные сапоги. На дворе стоял сентябрь, и я в замешательстве посмотрела на незнакомку, ее одежда совсем не вписывалась в господствующий сейчас сезон, но пожилую даму видимо это ничуть не смущало.
-Вам помочь? - Осведомилась вежливо я, подумав, что женщина, очевидно, пришла кого-то навестить и ей требуется помощь, возраст все-таки говорил сам за себя, а мне не хватало совести оставить бабушку без оказанной ей помощи.
-Я к тебе, - неожиданно проговорила она и, улыбнувшись, взяла меня за руку. Внимательно посмотрев на нее сейчас я обратила внимание, вглядевшись в ее серые, уже почти выцветшие глаза, что если бы не весь ее этот достаточно чудаковатый вид и нелепая одежда, женщина, возможно, была бы не так стара, как казалась. Хотя… я была в таком виде, что сама себе не дала бы меньше 40 лет: бледное исхудавшее лицо и тяжелые темные синяки под глазами.
-Ко мне? – удивилась я и улыбнулась, внутри меня сейчас что-то перевернулось и сердце, бешено заколотившись, ухнуло куда-то в область желудка, от чего в голове сразу же противно зашумело, и картинка чуть поплыла. – Я Вас не знаю, простите, - прошептала я, поспешив освободить свою руку, которую так крепко держала женщина, и неловко сгримасничала. Мне стало почему-то стыдно, пожилой человек столь почтенного возраста пытается мне что-то сказать, а я даже не желаю слушать ее.
-Подожди, - старушка, опираясь на суковатую клюку, которую прятала в полах своего ветхой одежды, пошла к скамейке, - я должна тебе кое-что сказать, это очень важно. Ты ведь Лера? – Женщина повернулась ко мне и посмотрела прямо в мои глаза, от чего у меня просто банально пропал дар речи и все, что могла я сейчас сделать, это только молча кивнуть головой.
В голове сейчас была каша: последние несколько суток я спала от случая к случаю – Сашу мучили сильные боли и он, уткнувшись в мое плечо, тихо стонал, крепко сжимая в своем сильном кулаке больничную простынь.
А я лежала рядом, обняв его и все, что могла сделать, это позвать медсестру, что бы та уколом хоть на несколько часов облегчила его боль.
Переведя на незнакомку усталый измученный взгляд, я неожиданно разрыдалась от безысходности и боли за любимого мужчину. Слезы души меня, заставляя судорожно всхлипывать, что бы хоть немного глотнуть свежего воздуха, чувствуя, что я никак не могу остановиться.
Страшный диагноз, который сообщили нам почти полгода назад, выбил меня из колеи и заставил жить в каком-то своем непонятном мне ритме, подчиняясь только воле и желаниям моего супруга. Несколько раз я ловила себя на мысли, что уже давно не посещала парикмахерскую, не говоря уже о прочих заведениях, где так мастерски работают над внешностью, придавая женской красоте еще больший шарм и привлекательность. Казалось, даже зеркало уже большую часть времени не видело меня в своем отражении, а если бы и увидело, то не узнало бы, сейчас это была не я. Все что осталось это большие карие глаза на исхудавшем от переживаний лице, в которых с каждым днем потухал блеск. Взгляд начал терять свою привлекательность, словно его забирал Александр, который не мог насмотреться в мои глаза.
Тушь текла по моим щекам, прочерчивая на них черные дорожки, но я их не замечала, я вообще перестала замечать все то, что творится вокруг меня.
-Его еще можно спасти, - Старушка протянула мне белоснежный платок, с вышитым в углу замысловатым вензелем, - сегодня, как только он уснет, умой его этой водой. – женщина протянула мне небольшой темно-зеленый пузырек. – не бойся, это святая вода, - проговорила она, - из источника. А еще, - Женщина мягко взяла меня за руку и по-доброму улыбнулась, - ему сейчас, как никогда нужна любовь, твоя любовь.
Я робко взяла сосуд и переложила его из одной руки в другую. Все это напоминало мне одну из русских народных сказок, которую когда-то в детстве читала мне моя бабушка. Сейчас эти невероятные чудеса начинали происходить в реальности, но разве это бывает?
Что это за чудесная незнакомка, которая так неожиданно явилась передо мной, решившая спасти приговоренного к смерти человека, да еще с так называемой «живой водой»? Осталось только сбрызнуть ею ясного сокола и он вновь обретет жизнь… Чушь какая-то… меня передернуло от неприятного чувства, которое жутким морозом прокралось по моему позвоночнику.
-Не бойся, - проговорила она, - как только умоешь его, оботрись сама, - добавила старушка.
-Откуда вы узнали про меня и про Сашу? - Я тихо задала вопрос, который мучил меня с самого момента, когда я увидела эту незнакомку.
-Я услышала тебя, - улыбнулась она. – Твои молитвы были настолько искренними, что я не могла дать ему возможность покинуть тебя.
Вернуться обратно в палату удалось лишь спустя несколько часов, нужно было купить для Саши апельсиновый сок, который он так любил и фрукты. Здесь уже горел все тот же противный желтый свет, поглощающий в себе палату. Саша лежал на больничной койке, повернувшись лицом к стене, его плечи время от времени вздрагивали. Я тихо прилегла рядом, стараясь не доставить ему неприятного ощущения, и обняла, поцеловав в плечо.
-Саш, - шепотом произнесла я, - давай я медсестру позову, она укол сделает, только не терпи эту боль.
-Мне уже не больно, - ответил Александр, - я уже просто ничего не чувствую.
Несколько секунд спустя я почувствовала как на мою ладонь, которую муж сжимал в своей крепкой руке, упали две слезинки.
-Саш, ты поправишься, - немного уверенным голосом прошептала я, - я уверена. И еще, я чуть замялась и развернула мужа к себе, - Я хочу, что бы у нас с тобой родился ребенок. – Сейчас я была настолько уверена в своих словах, что, казалось, забыла, где мы находимся и что врачи дали нам всего лишь несколько недель, последних недель.
Да, именно нам, потому что все это время мы оба лежали здесь и я, наравне с любимым мужчиной, переносила боль, умирала вместе с ним здесь в этой палате на этой же больничной койке.
-Малыш, - прошептал мне Гордеев, и на его глазах тут же появилась блестящая хрустальная пелена, возникшая от слез, - у тебя обязательно будет ребенок и не один, - Саша провел рукой по моей щеке и нежно коснулся губ. – Ты еще будешь счастлива, ты должна быть счастлива.
-Тише, - я приложила к его губам свою ладонь, - замолчи, я больше не хочу слышать эту ерунду, - категорично заявила я, - ты должен бороться, ты просто должен жить, Саша.
Александр крепко прижал меня к себе и уткнулся мне в плечо. Мои руки крепко обняли его в ответ. – Успокойся, - прошептала я, срывающимся от подступающих рыданий, голосом, - не надо.
Но сейчас все мои слова были для него пустым звуком, палата наполнилась его судорожным дыханием и еле слышными всхлипами. Сейчас я и сама уже не могла сдерживать слез, душащих меня. Мы оба плакали, крепко обняв друг друга.
Дальнейшее происходило со мной будто во сне, я уже не понимала и не помнила ничего. Дождавшись, когда мой муж уснет, я дрожащими руками намочила белое вафельное больничное полотенце, в углу которого стоял полу выцветший штамп, и обтерла им лицо и грудь Гордеева. К моему удивлению, а быть может и ожиданию, ничего сверхъестественного не случилось, разве только дыхание супруга стало немного ровнее и тише. Проведя для большей уверенности эту процедуру еще два раза, я умылась остатками воды, переоделась в чистую ночную сорочку и аккуратно легла рядом с Сашей, почему то сейчас, в эту ночь, мне не хотелось оставлять его одного.
Яркий солнечный день этого первого дня лета был особенно жарким и изнуряющим, я шла по направлению к клинике, где почти год назад лежал мой муж. Сейчас, как и тогда, мои мысли были заняты только Александром. Вокруг ярко цвели первые летние цветы, так заботливо посаженные горзеленхозом , и источали тонкий сладкий аромат.
На душе было безмятежно, но в тоже время она была наполнена светлой грустью. Сама не зная, почему я вновь погрузилась в воспоминания, не замечая ничего вокруг, сейчас, подходя сюда, впервые за последние восемь месяцев, мои глаза вновь наполнились слезами, которые вот-вот норовили вылиться наружу. Мимо меня шли люди: врачи, больные, которые вышли на улицу прогуляться и подышать свежим воздухом, посетители, несущие в авоськах яблоки и апельсины для своих родных. Я быстро смахнула слезы, катящиеся по щекам, и медленно выдохнула, собираясь с мыслями, прежде чем войди в здание клиники.
-Лерка, - раздался откуда-то сверху резкий окрик Александра, - это что такое, тебе что врачи сказали? Лежать они тебе сказали и не вставать, чего ты ходишь. Ну, смотри у меня, сейчас я спущусь, и тебе мало не покажется! - слова Саши сыпались на меня сверху, словно цветы из древнегреческого рога изобилия, не давая мне вставить ни слова. – Стой где стоишь, - проговорил он и скрылся из окна на несколько секунд, снова потом, появившись, - а лучше сядь на скамейку. - Александр исчез из окна на втором этаже так же быстро, как и появился, а уже меньше чем через минуту он обеспокоенный вышел из дверей и быстро сбежал по ступенькам, неся в руках разноцветный платок.
-Саш, - виновато проговорила я – ну не ругайся, - я просто дома сидеть устала, - Я робко подняла на него глаза и чуть улыбнулась.
-Привет, - расплылся Гордеев в довольной улыбке и, поцеловав меня, положил руку на мой уже большой живот, - Лер, я же волнуюсь, врач сказал нужно лежать.
-Я хорошо себя чувствую, - счастливо прошептала я и прижалась к мужу, который накрыл мои плечи платком и обнял.
-Любимая моя, - Александр поцеловал меня в макушку головы и выдохнул, - как же я счастлив, что тогда встретил тебя.
Я чуть оторвалась от него и посмотрела ему в глаза, улыбнувшись. Сейчас мне хотелось столько сказать ему, о нас, о своей любви, да и просто о своих чувствах.
-Вот, возьми, - донесся совсем рядом до боли знакомый мне голос , и я повернула голову. На соседней скамейке сидела хрупкая заплаканная девушка, рядом с корой была небольшого росточка маленькая старушонка, одетая в цветастое ситцевое почти выцветшее платье и старый плащ , который украшал коричневого цвета воротник а-ля чебурашка, - не бойся это святая вода, как только он уснет, умой его и сама умойся, - продолжила женщина. - А еще, - бабушка мягко взяла девушку за руку и по-доброму улыбнулась, - ему сейчас, как никогда нужна любовь, твоя любовь.
Я заворожено смотрела на нее, стараясь не привлекать к себе никакого внимания, и только крепче вжалась в Сашу, который сильнее обнял меня.
Все-таки чудеса на свете существуют, если бы я тогда не поверила ей и не сделала, так как меня просила эта женщина, все возможно было бы по-другому…