Взялся за гуж – не говори, что не муж. Только сразу предупреждаю: эта часть рассказа, в отличие от первой, будет несколько искромётной. Уберите хлеб из овина, а главное – уведите от экрана детей.
...Итак, детский литературный журнал "Лучик" выходил год или полтора – к удовольствию мам и бабушек тех детей, чьи произведения в нём публиковались. (И к удовольствию самих этих детей, разумеется.)
Но сколько детских произведений можно напечатать и похвалить в журнале? Ну десяток, ну два. А сколько журналов мамы и бабушки купят на память, чтобы дарить знакомым? Ну тоже десяток. А скольким людям интересно читать произведения чьих-то чужих детей? Вы, возможно, удивитесь, но это величина, которой в расчётах можно пренебречь, то есть – ноль. Итого тираж журнала выше 150-200 экземпляров не поднимался – такая уж получалась "бизнес-модель".
А создавали его, если помните, для популяризации хорошего, но умирающего что твой лебедь журнала "Литературная учеба" (тираж 500 экземпляров). То есть картина складывалась примерно такая:
Красивая, по-своему, конечно. Но страшноватая и нерентабельная. И вся эта история закончилась бы довольно быстро, если бы не... Угадайте!
– Если бы не ваш светлый гений, вашество?
Кхм... да… Вообще-то, нет. Если бы не Людмила Карханина, о которой я рассказывал в прошлый раз. Она к тому времени нашла Мецената, оплачивающего расходы и покрывающего убытки. (Попробуйте найдите!)
Но даже у самых замечательных Меценатов бывают дни, когда им в голову закрадывается мысль: "А тем ли я занят?".
Когда меня пригласили в "Лучик", я эту ситуацию прочувствовал и почесал в затылке. Потом ещё почесал... и ещё... и тут вдруг меня "повысили" – назначив главным редактором самой "Литературной учебы". (Никто не рвался на мостик тонущего корабля.) Я почесал затылок в четвёртый раз – и объявил возглавляемый собою журнал закрытым. (Есть чем гордиться: Максим Горький открыл, а я... Впрочем, в историю войти не удалось – в статье о журнале "Литературная учеба" в википедии ни я, ни мой вклад не упомянуты.)
Просто я чувствовал, что ещё отчётный квартал-другой, и Меценат (ставший к тому времени уже и собственником журнала) разгонит нас всех к такой-то бабушке...
Разгонит и "Литучёбу", и "Лучик". А "Лучик" мне хотелось попробовать сохранить. (Стоп, вру: скорее, мне тогда просто хотелось сохранить работу.)
Я знал: на падающем книжном рынке сегмент детской литературы самый устойчивый. Потому что взрослый себе книгу не купит, а ребёнку купит. И в этом есть что-то бесконечно правильное.
Когда мы с дочкой читали "Белый пудель" Куприна, я у неё спросил, кто из героев рассказа ей больше всего понравился. Ожидал услышать, что пудель (она любит животных), или мальчик Серёжа (ведь он спас пуделя, он герой), но вместо этого дочка сказала "дедушка Лодыжкин". Почему? Оказывается, потому что, когда тот делил их скудный обед, он самый большой кусок хлеба отломил Серёже, другой, поменьше, дал пуделю, а себе оставил самый маленький... Так вот, мы, люди, все немного Лодыжкины.
Внимательный читатель спросит, а как же девушка Люда? Та самая Люда Карханина, спортсменка и комсомолка? Которая ценой своего здоровья тридцать лет спасала журнал "Литературная учёба" от позора банкротства?
А она отнеслась к этому по-взрослому. Я не знаю, что она чувствовала. Но сказала она "ты всё делаешь правильно; старики умирают, дети рождаются и живут". (Вот бывший советский главред "Литучёбы", купивший на волне перестроечного читательского бума домик в Испании (тираж журнала 900 тысяч, нал в картонных коробках), вот он на одной тусовочке мне всё "высказал". Что ж, это логично.)
Ну хорошо, взрослый журнал мы закрыли, а с детским-то что делать?
За годы работы во "взрослой" литературе, я пришёл к выводу, что главная ошибка современного литературного "профессионального сообщества" заключается в следующем: они думают, что литература – это то, что пишется. (Ну, они же писатели, правильно?) А на самом деле литература – это...
– То, что читается?
Нет. "Читается" порою такое, чего и даром не надо бы. Литература – это то, что вдохновляет. На размышление, на поступок. Юношей – питает; старым подаёт отраду и утешение. Но детям нужно вдохновение. А вся детская периодика забита той же "отрадой". Развлекулечками. Тем, что надо жевать, не глотая, как хлебный мякиш, завёрнутый в тряпицу.
А что может вдохновить ребёнка на размышления или подвигнуть к деятельности? Прямо не спросишь: "Уважаемый ребёнок, что тебя вдохновляет", потому что он скажет: "ФНАФ (игра "Пять ночей с Фредди") и желейный медведь Валера". Мы ведь живём в мире, в котором потребности навязывает "предложение"...
Надо было как-то иначе узнать, что интересно детям. И я разослал вопрос тогдашним нашим немногочисленным, нашим драгоценным первым подписчикам "Лучика". Попросил их вспомнить и прислать нам забавные, каверзные, просто чем-то запомнившиеся вопросы их детей. В том числе такие, на которые им было трудно ответить. Ну, знаете, дети ведь часто задают вопросы, в ответ на которые мы отмахиваемся: "рано тебе", "вырастешь – поймёшь", "не болтай ерунды"... (И ребёнок кивает и идёт играть в "Пять ночей с Фредди".)
Родители прислали вопросы, спасибо им! И присылают до сих пор. Не совру, что мы на все ответили, но мы, например, ответили на вопрос "Зачем ты, мама, в университете училась, если всё равно не работаешь, а с нами сидишь", "Зачем каждый день ходить в школу и там со всеми дружить" (отчаянный вопрос первоклассника, счастливое детство которого рухнуло в один день 1 сентября), "Сколько всего вселенных", "Как устроена бесконечность" и "Почему у Мальвины волосы голубые".
Отвечали мы не в шутку, как принято иногда отвечать детям – типа "по-доброму", а на самом деле – то же самое "отвяжись", – отвечали мы полноценными серьёзными статьями, и... И ничего неожиданного нет в том, что дети отнеслись к этому с благодарностью.
"– Подписку на "Лучик" продлевать будем?
– Ну мама!.. Конечно!"
(Из письма.)
Недавно одна наша взрослая мама-читательница рассказала, как её двенадцатилетняя дочка отказалась от мечты – роликовых коньков, чтобы купить на отложенные деньги двадцать номеров старых "Лучиков". (Спокойно, ребёнок не пострадал, коньки ей бабушка с дедушкой, растрогавшись, подарили.)
Счастливый финал рассказа?
О не-е-е-е-ет... Только начало. Попробуйте арендуйте у своего ТСЖ закуток, напеките пирожков, про которые все ваши родственники и знакомые говорят, что ВКУСНЕЕ НЕ ПРОБОВАЛИ, и "откройте дело" – точку по продаже самых вкусных в мире пирожков. Догадываетесь, что будет?
То же и с детским журналом "с нулевой узнаваемостью, на падающем рынке".
Был забавный случай... А, ладно. Или не ладно? В общем, расскажу, если вы увели детей. Было это уже после закрытия "Литературной учебы", но ещё задолго до того, как "Лучик" выкарабкался "на уровень рентабельности".
Сижу ночью работаю. А ещё в пору "чисто литературного" "Лучика" у нас была среди авторов очень талантливая девочка, Алиса Радионова. (Теперь уже взрослая девушка, будущий врач.) Я только одно её стихотворение процитирую, которое она написала, когда ей было лет двенадцать:
След самолёта, словно нож,
Располовинил неба корж.
И получились два бутерброда:
Один – заката, другой – восхода.
Алиса была к тому же автором первой на моей памяти рецензии на "Лучик": "Как ни странно, ваш журнал мне понравился".
В общем, я её любил и люблю. А её родители в благодарность за внимание к дочери одарили меня (на день рождения, что ли?) бутылкой ирландского горячительного напитка, и вот этот ирландский напиток полгода или год хранился у меня в ящике стола. А тут, значит, сижу ночью – и в голову приходит естественная для старого литературного журналиста мысль "не взбодрится ли". Достаю ту самую бутылку, прихлёбываю раз... другой... третий... И раздаётся собачий лай.
У нашего Мецената-и-владельца есть маленькая собачка. Одиннадцать часов вечера, во всём здании никого, я прихлёбываю, а они, видите ли, обход совершают! Ночной дозор!
Причём совершают его в прескверном настроении почему-то. (О, вы не видели нашего владельца и Мецената в прескверном настроении! "Он весь как Божия гроза"...) А я понимаю, что, если сейчас встану (чего требуют правила вежливости и субординация), "пойдёт волна", и трудовая биография моя на этом закончится. Поэтому – сижу. Собачке всё равно, сижу я или стою, она сразу всё поняла – и отчаянно на меня лает. А Меценат стоит. А я сижу.
И вот в такой удивительной диспозиции происходит наш разговор. Конспективно:
Меценат (стоя, раздражённо). Я не верю в печатные журналы!
Я (сидя и стараясь только вдыхать). Хорошо, если к ноябрю журнал не начнёт окупаться, я напишу заявление.
Тут мне показалось, что раздражение в глазах Мецената на мгновение сменилось интересом. Наверное, ему не часто грозили собственным увольнением. Чаще заискивали, врали об успехах и благодарили. Недовольно поморщившись, он взял со стола пару журналов и пошёл дальше, не слушая отчаянных призывов собачки:
– Да ты на него посмотри! Какой ноябрь? Что он там напишет? Он же просто вдрызг!
А через сутки получаю по электронной почте письмо. Полторы строчки: "Вы делаете очень хороший журнал. Буду вам помогать, чем смогу".
Самое интересное, что к ноябрю точки безубыточности мы так и не достигли, так что собачка была права, слова я не сдержал. Но ещё через год достигли – и начали приносить прибыль. А в этом году прибыль выросла по сравнению с прошлогодней на 95 процентов. Так что все эти мои завывания ("подпи-и-исывайтесь на "Лучик", подпи-и-исывайтесь") – они не про деньги. Нам нужны читатели, а не деньги. Я, кажется, не раз это говорил.
Вы скажете: фигассе, "выживают" они! С "меценатом" каким-то... Но – нет. Обещанная в письме помощь была расчётливой: нас кормили, но расти предоставляли самим. Хотите, чтобы у вас было не триста, а три тысячи читателей? Ну так сделайте это. (Точка безубыточности была – четыре тысячи. Сейчас печатаем шесть – всё ещё оскорбительно мало, даже признаваться в таком стыдно.)
Но погодите, надо рассказать ещё одну историю. О том, почему пришло то самое письмо. Какая муха укусила Мецената, что он сменил гнев на милость? В чём был секрет?
А секрет был вот в чём. В начале работы в "Литучёбе" и "Лучике" я подрабатывал написанием общественно-политических колонок. И как-то раз "наджинсил" – упомянув наш журнал. И вдруг...
Дальше – слово главному герою следующей части нашего рассказа. Но сперва запустим песенку в исполнении этого героя, а то давно мы с вами ничего не слушали:
Трудный был год. Московские журналы, с которыми сотрудничал больше десяти лет, помирали на глазах. Заказов не было. Ни статей, ни переводов. Даже пытался устроиться в школу учителем информатики на бешеную ставку в одиннадцать пятьсот. Мы вам пятый, седьмой и девятый классы дадим — справитесь? Да справлюсь. А ОГЭ? Да решал я ваше ОГЭ. Но надо ещё школьный веб-сайт админить, вы умеете с сайтами работать? Да, умею. Но вы же понимаете, что больших зарплат у нас не бывает? Блин, тётенька, мы ж ровесники, ты не с мальчиком общаешься... Но в итоге не понравился директрисе, рожей не вышел.
Репетиторство? Лотерея, рандом. В такси не возьмут — да даже если купить на взаймы ведро с гайками на колёсах, кто слепого за баранку посадит? Сумасшедший разве. Почку продать? Кому она нужна, твоя измученная нарзаном почка, не смеши...
И вот на таком оптимистическом фоне сижу читаю «Взгляд». А там — колонка, а в колонке совершенно неизвестный мне автор пишет про то, каким должен быть современный детский журнал. А у меня в голове прокручиваются мои детские «Моделист-конструктор», «Математика и кибернетика», «Информатика и образование», «Техника Молодёжи», «Юный Техник», «Авиация и космонавтика» и даже «Весёлые картинки» с «Мурзилкой» напополам. И понимаю, что как раз тот случай, когда с автором согласен «на все сто».
А депресняк был такой лютый, что было абсолютно всё равно. И я внаглую нашёл автора статьи на ВК и написал ему в личку — дескать, про журнал зацепило. И есть с десяток непристроенных статей по астрономии и навигации. Не надо? А мужик взял и ответил. Так я познакомился с Лев Василичем и «Лучиком»...
Это был "мемуар", написанный по моей просьбе Александром Станиславовичем Червяковым (он же исполнитель ирландской народной песенки "Whiskey In The Jar").
Саратовский писатель Александр Червяков ("саратовский" – пишу для интернет-поисковиков, авось референт какого-нибудь саратовского начальства наткнётся) – не просто писатель, он математик, астроном, музыкант и полиглот, – ещё одно "ноу-хау" и секретное оружие "Лучика". Человек с редким даром объяснять.
Математику? Пожалуйста, математику (мой сын-студент как раз сейчас математикой с ним занимается и говорит, что жалеет о часах, потраченных на посещение учебного заведения – "лучше бы с Александром Станиславовичем занимался в это время"). Астрономию? Пожалуйста, астрономию – когда учебную дисциплину "Астрономия" вернули в школьную программу, знакомые учительницы обращались к нему за помощью. Теорию музыки – пожалуйста; основы физики элементарных частиц – пожалуйста, древнюю историю... японский язык... гэльский язык... (Опять вру, по-японски он всё-таки читает "со словарём".)
В общем, вопросы детей, плюс эрудиция и системные мозги выпускника мехамата Александра Червякова, плюс моя страсть к авантюрам и экспериментам – образовали "реакцию с выделением тепла".
Но как сделать так, чтобы тепло не уходило бесследно в мировое пространство? Чтобы журнал доходил до детей? Чтобы их родители не просто узнавали о нём, но и поверили, что стоит попробовать... Ведь деньги-то немалые?.. Роликовые коньки... Это отдельная история, которая, думаю, будет совсем уже утомительной. Давайте, друзья, я прекращу дозволенные мне вами речи, а если что-то важное упустил, не спрашивайте – секретов не выдам.
Хотя, конечно, ещё о многих надо рассказать... Так что я не зарекаюсь от продолжения.
И напомню что показать советский характер и подарить своему или пусть даже чужому ребёнку подписку на "Лучик" можно с маленькой помощью "Почты России" здесь: https://podpiska.pochta.ru/press/П5044
А просто полистать журналы можно здесь: https://lychik-school.ru/archive/