В Париж приезжаешь с бьющимся сердцем. О нём писал Ремарк. Где то здесь ходили Бальзак и Гюстав Флобер. По Парижу гулял шалопай и развратник Генри Миллер. В Париже до сих пор живут Катрин Денев, Изабели: Аджани и Юппер. Ещё недавно тут ходили под ручку моя любимая парочка Филипп Нуаро и Терри Лермитт. Наконец где-то здесь в плавающем по Сене доме до сих пор обитает Пьер Ришар.
В Париже хочется чего -нибудь эдакого, даже сам не знаешь чего. Издалека Париж кажется волшебным яблочком на ветке - откуси только и прямо станешь юным. Но когда приезжаешь в Париж ничего этого нет.
Париж - обычный европейский город, в меру дорогой. В меру грязный. Если у тебя нет достаточно юзденег, Париж не твой любимый город. Может, он даже так и останется для тебя чужим.
Как сейчас помню, в Париж мы приехали снимать русскую француженку Елену Колонг, замешанную в скандале с "Юкосом". На эту нашу парижанку вышли какие -то деятели из России, предложившие ей участвовать в отмывании денег этой нефтяной компании. В итоге - арест во Франции бизнеса женщины, арест её денежных счетов, общественное "бу-у" парижан и крики "русская мафия!" вслед.
Лена Колонг, когда мы с ней встретились, оказалась миловидной блондиночкой в возрасте. До того, как к ней пришла по полиция по делу о "Юкосе", она владела сетью чайных магазинов, имела вполне приличный бизнес и квартиру в центре Парижа. Потом, конечно, когда её счета во Франции и Швейцарии арестовали, ей пришлось уехать на окраину, скитаться по друзьям и едва ли не побираться. Что заставило её, богатую и успешную пойти на сделку с совестью до сих пор лично для меня не понятно. Жадность, думаю, имела тут не последнее значение.
Когда мы познакомились, Лена жила у друзей вместе со своим мужем Даниелем, который занимался съёмкой порнофильмов. В принципе, это отношения к нашей истории не имеет. Просто деталь.
Первым делом Лена, когда мы встретились, повела нас обедать в свой любимый ресторан. Платил каждый за себя. Еда, ничего не могу сказать, была вкусной. Эскарго, устрицы...
После обеда мы долго говорили с Леной о деталях нашумевшего дела. Она называла имена, фамилии, сыпала проклятиями в адрес руководства фирмы, Ходорковского, Платона Лебедева, какого-то Голубева и других. Она говорила, что её подставили, обманули, наобещали золотых гор, предали и бросили. Ну, как всегда.
Лена была уже в годах, лет сорок пять или больше, мне было её жаль. Всё, что она сделала за эти годы во Франции, весь её бизнес, связи, всё пошло прахом: денежные счета, повторюсь, были арестованы, бизнес заморожен...Но Лена по-прежнему верила во всемогущество СМИ, верила в западную демократию и была уверена, что её защитят от русской мафии, к которой её причислили совершенно зря.
Со мной у неё сразу установились очень доверительные отношения. Мне она рассказывала вообще всё, причём и то, что к делу совершенно не относилось.
Например, она рассказала мне, что когда её возраст подошёл к 40, она решила вшить себе под кожу очень модные среди парижских кокеток золотые нити, чтобы затормозить старение кожи и выглядеть более свежей. Перед операцией она взяла себе в дом чёрную гувернантку-помощницу, так как знала, что некоторое время не сможет работать по дому. (Вообще -то до этого она по старой советской привычке убиралась и готовила сама).
Так вот, рассказывала Лена, пришла к ней однажды эта гувернантка, которую она нашла по объявлению. Та оказалась африканкой. Кажется, нубийкой. Или сомалийкой, уже не помню. Звали её Бригитта. Однажды Лена пошла в ванную и попросила Бригитту ей помочь. Поскольку после операции ей нельзя было поднимать руки, то ей необходима была помощь.
Бригитта с радостью согласилась. Вообще -то Лена и до этого замечала, что Бригитта бросает на неё какие- то странные восторженные взгляды. Но не обращала на это внимания.
Короче, они обе пришли в ванну. Бригита помогла ей раздеться и стала мыть. Поначалу всё шло нормально. Бригитта была очень сдержанной. Но тут Лена заметила, что Бригитта, моя её, как бы нечаянно касается руками её интимных мест. В общем, Бригитту пришлось уволить.
После ареста всех денежных счетов, Елена с мужем поселились в доме их старого друга, на краю Парижа, возле какого -то канала неприродного происхождения. В этом канале, кстати, это я очень хорошо помню, жили выдры. Такие упитанные французские водяные крысы. Когда мне бывало скучно, я брал дома у Лены кусок багета, спускался к каналу и кормил этих выдр. Ели выдры очень интересно. Они ленивой походкой подходили к тебе, совершенно бесстрашно брали из твоих рук батон, затем отходили, поворачивались спиной, садились, демонстрируя гладкую и блестящую шубку, и после этого не торопясь ели. В их поведении при этом не было ни намёка на благодарность. Говорю же, очень французские выдры.
Так вот, Лена и её муж жили в то время в доме своего друга на окраине. Назовём их друга Полем. Этого друга, пока мы были в Париже, мы ни разу не видели. А всё потому, что с ним, оказывается, буквально за месяц до нашего приезда, случилась история.
Этот Поль, конечно, звали его совсем по-другому, но не важно, был помешан на секс -туризме. Говорят, он не раз ездил страны восточной Европы, чтобы найти там себе секс-приключения. Он был не женат. До этого он был в Польше и кажется, Латвии, но не ручаюсь. А последнее его приключение произошло в России.
Поль туда поехал, чтобы как всегда найти себе временную пассию и отдохнуть. Что ж, он её нашёл. Лена говорит, что некоторое время он писал им с мужем восторженные письма откуда -то из русской глубинки. По-моему, из Пскова. Мол, нашёл себе русскую девушку и она просто чудо. И вдруг Поль куда -то пропал. Буквально месяц от него не было ни слуху ни духу. Как вдруг он позвонил и сказал, что ему нужен миллион евро, иначе его убьют. Лена с мужем бросились обзванивать знакомых. Таких денег, естественно, ни у кого не оказалось. У самой Лены и её мужа тоже миллиона не было, потому их счета тогда были уже арестованы.
Подумав, Лена позвонила знакомому следователю в Москву, с которым дружила с детства, и объяснила ему ситуацию. Опуская все подробности скажу, что вскоре Поля нашли, но уже мёртвого. Поскольку родственников у Поля не оказалось, Лена с мужем продолжали жить в его доме. Но сейчас, конечно, уже не живут.
О Лене Колонг в то время трубили все газеты. Про неё писали: "ля фам фаталь де "Юкос", то есть, фатальная женщина для "Юкоса". Имелось в виду, что она давала, как свидетель очень ценные показания для французской судебной ассоциации.
Не удивительно поэтому, что каждый раз, когда мы приезжали к Лене, там была свора газетчиков из разных стран. Однажды я привёз для Лены банку красной икры из Москвы, чтобы побаловать её. Придя к ней домой, поставил её на стол в том месте, где они с мужем обычно обедали. И забыл про неё. Мы что-то снимали в доме и брали у Лены интервью.
Поскольку дом был не резиновым, а прессы было всегда много, мы снимали по очереди. Когда однажды, отсняв то, что хотели, мы вернулись на кухню, то я увидел троих газетчиков, американца, англичанина и немца, которые сидели за столом и с голодным видом смотрели на банку. Мне их стало жаль и я предложил им эту икру съесть.
Едва я это сказал, они очень деловито открыли банку, наломали багета и стали быстро, намного быстрее, чем это делали французские выдры, есть. Доев всё и подчистив банку, все трое встали и молча ушли, никому из нас не сказав даже спасибо. Этот случай, признаться, очень сильно изменил моё отношение к западным коллегам. Потому что ладно выдры, но эти то могли сказать спасибо!
Как-то, пока мы ещё были в Париже, Лена сказала мне, что из дома их друга Поля им всё таки придётся уехать. Потому что нашлась де какая -то дальняя его родственница, которая предъявила на этот дом права. Поэтому однажды Лена с мужем собрали вещи и переехала к одному их знакомому в центр в особняк, который находился недалеко от нашего отеля.
С нашим парижским отелем тоже произошла забавная история. Кроме нас в этом отеле оказывается жили темнокожие проститутки. Но, правда мы, поначалу, этого не знали. Этот сюрприз сделала нам наша телекомпания, которая заграницей всегда искала места для остановки своих съёмочных групп подешевле. Так вот, в этот раз они себе превзошли, найдя дешёвый отель чуть ли не в самом злачном районе Парижа. Однажды утром (гетеры в Париже работают с раннего утра), когда мы с оператором выходили из отеля на съёмки, с нами вместе вышли две темнокожие путаны. Мы, конечно, этог оне знали и приняли их за обычных гастарбайтерш. Поначалу мы просто шли рядом. Но потом мы с моим оператором заметили, что дамы нам делают вполне определённые знаки. Поняв, что они хотят, мы с другом улыбнулись, и показав на аппаратуру, мол, извините, у нас работа, пошли дальше.
Поскольку мы жили теперь рядом, Лена могла к нам заходить. От её дома до нашего отеля можно были дойти за десять минут пешим ходом. Вообще удивительно, что всех скандалах и арестах счётов, власти разрешили оставить Лене её машину, квадратный "Мерседес". Наши бы обязательно его реквизировали. Так вот однажды вечером она пришла ко мне в номер пешком, слегка подшофе и легла на мою кровать. Я удивлённо посмотрел на неё.
- А чего, давай этим займёмся, сказала она. Я люблю секс!
Такой откровенной подачи себя, я не ожидал от бывшей советской женщины, воспитанной школой, пионерией и комсомолом, и вежливо отклонил её предложение. Тем более, что в Париж я приехал сразу после своей свадьбы и дома меня ждала молодая жена. Вообще -то, Лена была в моём вкусе. Очень стройная, ухоженная и сексуальная. Но заниматься с ней любовью после того, как я узнал её мужа Даниэля, даже немного подружился с ним, мне показалось не порядочным.
Я думал Лена обидится на этот мой отказ. Но она на следующий день позвонила, как в ни в чём не бывало и попросила меня об одолжении. Поскольку жить ей было негде, она собиралась продать свою московскую квартиру, где жила сейчас её старенькая мать, но не знала, к кому можно обратиться.
- А как же мама? - Спросил я.
- Она мечтает переехать из Москвы в Париж. - Был ответ.
Дальше Лена спросила, нет ли у меня знакомого риэлтора. Риэлтор знакомый у меня был и я пообещал ей помочь.
Через месяц, когда уже был в Москве, я узнал, что московская квартира Лены продана, её мама уехала в Париж, а Лена живёт теперь где -то в пригороде, кажется, в Шато де Жуанвилле, в собственном доме с мужем и мамой.
А моя знакомая риэлтор однажды позвонила мне и сказала, что в ячейке её агентства меня ждёт тысяча американских долларов - вознаграждение за проданную квартиру Лены. Спасибо, Лена!
Вот такая история.