Симон вышел за ворота, остановился и глубоко вздохнул. Холодный утренний воздух, еще сохранивший нежные ароматы ночных цветов, пробирал до костей, оставляя на бровях и ресницах едва заметный голубовато-белый ледяной налет, который таял под влиянием горячего дыхания и образовывался вновь.
Тихо…
В предрассветной тишине были слышны только крики петухов, тут и там на все лады горланящих свои дерзкие песни, переговариваясь таким образом со своими сородичами в разных уголках города. Более ужасного существа, чем петух, для Симона в природе не существовало. Глупые, злые и драчливые, они никогда не упускали повода навести показной порядок на своей территории, ненавидели и нападали на каждого, кто смел ступить на их землю.
Уважали только того, кто приносил им пищу. И то, быстро забывали добро и пытались гнать его со двора. Такие уж они, эти птицы, и каждый раз, видя в тарелке куриный суп, Симон желал, чтобы этот суп был сварен из петуха, а когда суп таковым являлся, Симон мысленно злорадно усмехался и желал всему петушиному племени скорой кончины под острым топором безжалостного повара.