Зазвонил будильник. Марат открыл глаза и мысленно сосчитал до десяти, потом рывком сбросил с себя одеяло и вскочил с кровати. С большой фотографии на стене ему улыбалась Белла. У неё большие серые глаза с озорным огоньком, длинные тёмные волосы до плеч, чёрная кожаная куртка, а в руках мотоциклетный шлем. Позади неё красивые жёлтые клёны, которые растут до сих пор под их окном. Это последняя фотография Беллы. Он сделал её сам. Через несколько минут Белла села на свой любимый мотоцикл и отправилась на традиционную прогулку по пустому вечернему городу. Назад она уже не вернулась и не вернётся больше никогда.
Все последние годы Марат жил один в квартире, которую они купили за год до той роковой прогулки. Под окнами растут всё те же клёны, которые видели Беллу в последний раз.
Он тоже улыбнулся ей, потом принял холодный душ и отправился на пробежку. Правило бегать по утрам в любую погоду и в любое время года завела Белла. Раньше они бегали вдвоём, теперь он один. Он бегает по бульвару, расположенному совсем рядом с домом. Пробежка начинается рано утром, когда кругом ни души, даже собачники ещё не успевают вывести на прогулку своих питомцев, а солнце только выходит из-за горизонта и освещает верхушки деревьев и окна соседних домов.
С Беллой они познакомились тоже на этом бульваре, был конец мая, цвели кусты сирени и черёмухи, а в воздухе стоял удивительный аромат.
Марат любил гулять здесь после работы. Он медленно ходил по аллее, прислушиваясь к шороху осенних листьев, опавших с деревьев, или сидя на скамейке весной, слушал чарующие трели соловья.
В тот вечер он тоже пошёл на прогулку. Аллея была совершенно пуста, и только на одной скамейке сидела девушка. Она что-то читала в телефоне, смешно сведя к переносице тонкие брови. Он подошёл и сел рядом. Девушка улыбнулась, и на её щеках появились ямочки, которые сразу захотелось поцеловать.
На аллее зажглись тусклым светом фонари, а на небосводе появились первые звёзды. Они говорили, говорили, иногда перебивая друг друга. Потом молча сидели и вдыхали аромат цветущих кустов черёмухи и сирени. Где-то, в самом начале аллеи, неожиданно начала «ухать» сова. Сначала они вздрогнули от неожиданности, а затем рассмеялись. Было такое ощущение, что они знакомы давным-давно.
Каждый раз, выходя на утреннюю пробежку, Марат непроизвольно бросал взгляд на ту самую скамейку, в надежде снова увидеть Беллу. Так продолжается все эти годы, но скамейка всегда пуста.
Сегодня восьмое марта – праздник, который его отец называл «днём мужской каторги». Именно отец придумал ему имя – Марат, в честь героя Великой Французской революции. Отца нет уже два года, а, кажется, что он где-то рядом, просто уехал на очередной научный симпозиум и забывает позвонить по вечерам. Белла тоже всегда рядом, он разговаривает с ней каждый день, глядя на фотографию на стене.
Они с Беллой любили отмечать восьмое марта вдвоём. Запирали дверь, отключали телефоны и, удобно устроившись на диване, накрывались мягким пушистым пледом из натуральной шерсти. На тумбочке стояла бутылка «Мартини-Асти», а на столе большой букет жёлтых роз. До знакомства с Беллой Марат всегда думал, что жёлтый – это цвет измены, а она объяснила ему, что жёлтый – это цвет солнышка.
Сегодня восьмое марта ему предстояло провести одному. Марат ходил по пустой квартире и не находил себе места, казалось, что не хватает воздуха, а стены сдавливают грудь. Он сел за стол и начал смотреть в большие серые глаза Беллы. Она как будто говорила ему: «Ну что ты маешься, сходил бы куда-нибудь».
Марат включил компьютер и начал смотреть репертуар местных театров. В городе их было три – драматический, музыкальный и кукольный. Странно, но ни в одном из них в такой день не было ничего стоящего. Он снова взглянул на фотографию на стене: «Вот так вот, Беллка, деятели культуры до сих пор в большом долгу перед народом». Марат грустно улыбнулся. Просматривая в интернете информацию о культурных мероприятиях, он обратил внимание на анонс частной галереи «Парабола», и сразу вспомнил, что они вместе с Беллой были на её открытии. Снова поднял глаза на любимую фотографию: «Беллк, смотри, какое-то интересное мероприятие в «Параболе», помнишь, мы были с тобой там как-то, потом ходили в ресторан на набережной, он в двух шагах от галереи. Там ещё живая музыка, скрипач седой. Он тогда играл что-то из Паганини, тебе очень понравилось. Ну, помнишь?» Белла улыбалась и молчала.
Марат начал читать анонс. Галерея «Парабола» приглашала на выставку работ российского художника Эльвиры Ханзельман, которая в последние годы живёт и работает в Италии. Её картины выставляются в ведущих музеях Европы, в том числе в центре Помпиду в Париже. Некоторые работы были размещены в анонсе в целях рекламы. Марату понравились виды Венеции, в которой он никогда не был, но мечтал побывать, а дальше шли две картины, увидев которые он встал от удивления и начал ходить по комнате. На одной был изображён двухэтажный домик с кирпичным низом и деревянным верхом, с застеклённой террасой и садом с цветущими фруктовыми деревьями. Дом и сад были невероятно похожи на дом его бабушки в небольшом городке, куда Марата отправляли на летние каникулы в школьные годы. На второй картине, выполненной в стиле импрессионизма, по большому лугу неслись три красивых коня с развевающимися по ветру гривами. Всё было бы обычно, если бы кони не были красными, а трава синей. Картина так и называлась «Красные кони на синей траве». Марат мог поклясться чем угодно, что видел в юности, как создавалась эта картина…
…В тот год Марату исполнилось шестнадцать, и его, как всегда, отправили на лето к бабушке. Был он в ту пору довольно замкнутым, с девчонками не дружил, стеснялся и даже немного побаивался их. Каникулы протекали как обычно – утром работа в огороде, днём лес или речка, а вечер с книжкой на диване на застеклённой веранде. Всё изменилось, когда из Ленинграда приехала бабушкина одноклассница Софья Михайловна с внучкой Элей. Остановились они у дальних родственников на соседней улице. Эле было в ту пору семнадцать, она только что окончила школу и собиралась поступать в художественное училище. Это была высокая стройная девушка с чёрными глазами и тёмными волосами, говорила она низким голосом, причём, редко, больше молчала. Марат влюбился в неё с первого взгляда, а Эля, осмотрев его с ног до головы, улыбнулась, как бы говоря: «За неимением лучшего, сойдёт и этот».
Теперь распорядок его дня стал другим. Несколько дней они с Элей ходили по окрестностям, ища подходящую натуру для её занятий рисованием. Мольберт, краски и остальные принадлежности она привезла с собой из Ленинграда.
На третий день они нашли подходящее место – заброшенный луг, на котором паслись лошади. На краю луга стоял старый заброшенный сарай для сушки сена, а сразу за ним начинался лес.
Теперь каждое утро Марат заходил за Элей, забирал все её рисовальные принадлежности, и они отправлялись на пленэр. Этим словом она называла работу над картиной. Эля, обычно, шла молча, думая всё время о чём-то своём. Пока она рисовала, Марат лежал рядом на копне душистого сена и неотрывно смотрел на неё. Он мысленно целовал её пухлые губы, обнимал за шею, и делал многое другое.
«Сигареты забыла, курить охота», - произнесла она как-то, единственную за всё утро фразу. Марат опешил от неожиданности, сам он не курил и даже никогда в жизни не видел курящих женщин.
Всё случилось на пятом пленэре. Было обычное утро. Эля рисовала, а Марат смотрел на неё, лёжа на сене. Вдруг поднялся сильный ветер, небо враз заволокло свинцовыми тучами, и начался дождь, быстро превратившийся в ливень. Они укрылись в сарае для сушки сена. Пока бежали до него, промокли оба до нитки. Начал греметь гром, и засверкали молнии. Эля, не обращая на него никакого внимания, сняла платье и разложила его сушиться, а потом сняла и всё остальное. Марат почувствовал, как бешено застучало в груди сердце и потемнело в глазах. Что нужно делать и как себя вести он не знал.
«Ну, ты чего? Так и будешь в сыром сидеть? Раздевайся и иди ко мне», - скомандовала Эля своим низким голосом.
Все последующие дни стояла тёплая и сухая погода, но они, после двух-трёх часов пленэра бежали в сарай. Это теперь называлось «переждать грозу».
Через неделю картина была закончена, и красные кони поскакали по синей траве. А ещё через день Эля сообщила, что завтра они с бабушкой уезжают домой.
«Будешь в Ленинграде, заходи к нам, адрес простой – Невский проспект, дом сто четыре, квартира десять. Обычно все легко запоминают», - произнесла она невозмутимо на прощание.
После отъезда Эли Марат не находил себе места. Каждый день он шёл на тот луг и с тоской смотрел на сарай, приближаться к которому боялся. Весь год он писал Эле письма, полные любви, но она не ответила ни на одно…
Марат долго смотрел на картину «Красные кони на синей траве». Сомнений не было, это та самая картина, при желании можно даже рассмотреть вдали контуры сенного сарая на фоне окраины леса. Очень похож на бабушкин и дом с террасой на другом полотне. Так, значит, Эля теперь Ханзельман и стала знаменитым художником?
Он поднял глаза на фотографию Беллы и произнёс чуть слышно: «Беллк, представляешь, та художница, ну та, про которую я рассказывал тебе», - он почему-то смутился, замолчал ненадолго, потом продолжил: «Ну, словом, в «Параболе» её выставка. Как ты думаешь, может мне сходить?» Белла молчала, и лишь её глаза светились доброй улыбкой.
Марат надел новые джинсы, достал из шкафа тёмный свитер из натуральной шерсти, похожий на тот, в котором запечатлён на одной из фотографий Хемингуэй. Свитер, кроме тепла, создавал ещё и какие-то особые ощущения. Он любил надевать его на голое тело.
Народу на выставке было мало. Похоже, что горожане не захотели тратить на неё выходные. Какое-то время Марат ходил по залу совсем один. Он с большим интересом осмотрел коллекцию картин с видом Венеции. Чувствовалось, что Эля Ханзельман тоже любила этот город как и он, только в отличие от него, наверняка была там много раз.
Самой последней в выставочном ряду была картина «Красные кони на синей траве». Марат долго стоял возле неё, словно вновь очутившись на том лугу.
Где-то рядом прозвучала фраза: «Ты что, так и будешь сидеть в сыром? Раздевайся и иди ко мне». Сначала он подумал, что фраза просто прозвучала в голове, появившись из закутков памяти. Потом кто-то, совсем рядом, повторил её. Марат обернулся. Позади него стояла женщина в брючном костюме с длинными тёмными волосами с проседью и с модной сумкой на плече. Это была сильно постаревшая Эля. Голос у неё стал ещё более низким и хриплым: «Привет, Марат! Очень рада, что ты пришёл. Я, собственно, и прилетела сюда на два дня в надежде тебя увидеть».
Он не знал, что ответить и только неловко улыбнулся.
«Может, посидим где-нибудь?» – предложила Эля.
«Давай», - Марат сделал шаг ближе к ней и остановился: «Здесь недалеко есть неплохой ресторанчик с видом на реку. Раньше там была живая музыка, играл старый седой скрипач».
Эля согласно кивнула и взяла его под руку. Как и тогда, много лет назад, он пошёл за ней.
Они сидели за столиком у окна с зажженной свечой до поздней ночи. Эля много пила и курила сигарету за сигаретой. Как и раньше, в ресторане играл седой скрипач, а за окном кричали чайки над рекой.
«Знаешь, а я тебя часто вспоминала и до сих пор вспоминаю», – она тяжело вздохнула и начала стряхивать пепел с сигареты: «Ты был у меня первый и единственный в своём роде. Все, кто до и после – гораздо старше, опытнее, прожжёные, некоторых и вспоминать не хочется. А ты такой …» Она запнулась и надолго замолчала. Марат заметил в её глазах слёзы.
Через несколько минут она продолжила: «Ты был нежный и искренний. Такое невозможно забыть».
«Почему ты не ответила ни на одно моё письмо?» - Марат сам удивился твёрдости своего голоса.
«Дура была, высокомерная дура. Возомнила о себе, Бог знает что. Сейчас бы ответила. Да что там говорить, не просто ответила бы, не отпустила бы тебя ни на шаг. Увы, как там в песне поётся: «Если бы молодость знала, если бы старость могла».
Потом они долго гуляли по набережной. Он рассказывал ей о Белле, она ему – о последнем муже. Ему семьдесят, миллионер, владелец нескольких крупных предприятий. Живут они раздельно. По условиям брачного контракта, встречаются не реже двух раз в месяц. Он спонсирует все её выставки. Родители давно умерли, квартира в Ленинграде на Невском продана, детей нет и никогда не было – последствие аборта, сделанного ещё в далёкой молодости. Марат слушал и ловил себя на мысли, что ничего в этой женщине не напоминает ему ту удивительную девчонку, которая когда-то увидела коней красными, а траву синей.
Вернувшись домой, он долго сидел с включённой большой настольной лампой с фиолетовым абажуром и смотрел на фотографию Беллы.
А ночью Марату приснились кони, скачущие по лугу. Кони были красными, а трава синей.
Потом зазвонил будильник.
Автор: Владимир Ветров
Подписываясь на канал и ставя отметку «Нравится», Вы помогаете авторам.