Истерия похожа на сложное уравнение, где причины и следствия перепутаны. И, чтобы высчитать “х”, необходимо знать решение, относящееся к “у”, и так далее. Примечательно, что сказка “Алиса в стране Чудес”, наполненная хаосом взаимоотношений, сложностями героини с самоопределением, неочевидными загадками волшебных существ и многими неизвестными, была написана именно математиком. Льюис Кэрролл, он же Чарльз Доджсон, был мастером рифмы и ритма. Рифма и ритм присущи произведениям искусства: размер и ритм стихотворений, музыкальные гаммы и гармония, сюжетные линии – от завязки к кульминации, до развязки; золотое сечение в живописи. Льюис Кэрролл тонко и мастерски показал читателям, что хаос имеет свой ритм, что он может быть упорядочен и осознан, но лишь тогда, когда есть тот, кто его наблюдает. Без наблюдающего, без Алисы, которая имеет намерение разобраться с тем, куда она попала и кем она является, хаос так и останется непознанной страной Чудес. Как внутреннее расщепление истерического характера.
На заре цивилизации, без упорядочивающей функции, управляющей рифмой и ритмом, которую воплотил бог и покровитель муз Аполлон, развитие также было бы невозможно. Как пишет Лори Шапира: «Без Дельф греческое общество едва ли вынесло бы такое напряжение, которое оно испытывало в архаическую эпоху (...), если бы не уверенность в том, что всемогущий божественный голос может придать веру в то, что за всем этим хаосом существует знание и цель. “Я знаю, сколько песчинок на берегу и сколько капель в море”. Обладая этим божественным знанием, Аполлон сказал бы вам, как поступать, когда вы чувствуете тревогу или испытываете страх; он знал правила той сложной игры, в которую боги играют с людьми; он был высшим [...] “защитником от зла”». И далее: “Во времена античности истерию считали явной, конкретной и логически оправданной реакцией на органический дисбаланс тела, возникающий вследствие нарушения внутреннего ритма матки”. А это значит, что и тело нуждается в аполлоническом принципе. Как отмечает Шапира, Аполлон является буквально Анимусом истерического клиента.
Но, принципы творчества подсказывают нам, что ритм и рифма это отнюдь не ограничения и рамки. Невозможно упорядочить хаос, просто расставив объекты по полочкам и раздав им номера. Это не процесс “сверху”, который приказывает подчиниться, но это процесс “изнутри”, настоящий творческий поиск и уникальный путь. Тот же путь необходимо пройти истерическому клиенту, чтобы настроить в своем хаосе внутреннюю гармонию. Клиент с истерическими чертами, как и Алиса, страдает от рассогласования внутренней гармонии – его внутренняя музыка пока что звучит невпопад, а рисунок не имеет смысла.
Сейчас мы знаем, что у истерии нет гендера, истерические черты могут иметь мужчины и женщины. И, акцент на том, что при истерических чертах проявляет нарушение телесно-психического ритма, мне кажется крайне важным. Как я отметила в начале эссе – истерия похожа на сложное уравнение. В первом приближении требуется найти неизвестное в том, как проходила эдипальная фаза развития, какими были отношения с матерью и отцом. Но, в дальнейшем, будет необходимо прикосновение и к более раннему, довербальному материалу. Если следовать концепции М. Малер, то телесность, как и ее ритм, являются едиными у матери и младенца, вплоть до стадии сепарации-индивидуации. Ошибки в заботе на этой стадии, могут привести к образованию психических дефицитов и архаических (примитивных) защит от них. Человек будто бы застревает в черно-белом мире с тотальным преследующим или отвергающим образом. Такой мир полон угроз и хаоса. “Архетипическим ядром болезненного комплекса является темная богиня; и навязчивые, негативные, обесценивающие и ужасные мысли, описанные Юнгом, могут оказаться не чем иным, как периодическим конкретным влиянием Великой Матери, а точнее, ее мстительного, смертоносного аспекта. Не стоит удивляться, что женщина-Кассандра ощущает болезненный комплекс как нападение фурий” (Л.Шапира, 2006).
Наличие в уравнении истерического клиента нескольких неизвестных говорит о том, что его Эго все же достаточно устойчивое и опоры, хотя и не вполне надежные, были найдены. Так же и Алиса, не воспринимает явления страны Чудес сплошным иррациональным потоком, как это произошло бы у психотического субъекта – она встречается то с одним, то с другим волшебным существом, которые могут помочь ей найти себя. Также и у истерического клиента есть контрольные точки, которые могут помочь решить уравнение. Как следует из клинических случаев работы с истерическими клиентами, важную информацию может дать история развития в эдипальной фазе. Именно на этом этапе ребенок приобретает понимание о различии полов и более явно осознает свою сексуальность. Важную роль в этом процессе играют родители – отец и мать и их отношения между собой и ребенком. Лори Шапира амплифицирует истерию с мифом о Кассандре. Она отмечает, что Кассандра воплощает собой именно архетипический конфликт между матриархальными и патриархальными ценностями, вступившими в соперничество за власть, при полном отсутствии соединяющего их Эроса. Этот конфликт разыгрывается как на коллективном, так и на личностном уровнях.
В книге “Комплекс Кассандры: современный взгляд на истерию" Шапира описывает путь истерического пациента в анализе. Кассандра, воплощающая его или ее образ, не находит общего языка с Аполлоном, она остается поруганной богом света в тени богини Афины. Аналитический процесс истерического клиента начинается с Афины, рожденной из головы Зевса. Голова и сознание будто отделены от тела – телесный ритм не имеет гармонии, а сознание, защищенное интеллектуализацией, силится осознать иррациональные симптомы и укротить их. Поскольку заботливая материнская функция находится в дефиците еще с довербальной стадии, человек дойдя до эдипальной стадии пытается теперь компенсировать ее у отца, но находит там лишь логос и суррогат материнской нежности. Алиса подчиняется закону, написанному на бумажках: “Выпей меня”, “Съешь меня”. Это патриархальное безликое указание, не имеет отношения к заботе. Но, “хотя бы что-то” лучше, чем “ничего”.
Вернемся же к аналитическому процессу. Если между аналитиком и истерическим клиентом возникло доверие, то материнские дефициты начинают восполняться – Афину сменяют Деметра и Персефона. Это точка, где появляется возможность совершить безопасный регресс и коснуться довербального материала – упасть в кроличью нору и попасть в полную хаоса страну Чудес. Но, страна Чудес отнюдь не лучезарная, для Персефоны и Деметры, это подземное царство Гадеса. По сути, это та же параноидно-шизоидная позиция, которая присуща младенцу в контакте с матерью на довербальной стадии, образом перехода из которой станет Геката. Черная богиня ведет Персефону в подземный мир. Это дама в черном, та самая меланхолия, которая на стадии первичного нарцизма заслоняет своей тенью Эго субъекта. В аналитическом процессе появляется возможность вновь увидеть ее и, как это сделал Гермес для Персефоны, вернуть Эго наверх. Без проживания депрессивной позиции, которая закономерно должна идти после параноидно-шизоидной, как признак психического развития, невозможно дальнейшее движение. Но, таким образом появляется и ритм – Персефона появляется то на земле, то под землей, запуская природные циклы. Эти циклы важно уловить и прочувствовать в своем теле и истерическому клиенту.
Прожив самые темные дни встреч с самим собой, осознав свои телесные ритмы, у человека появляется возможность построить внутри надежное место, будто пещеру – своеобразный контейнер. В такое место приходила восстанавливалась богиня Артемида – образ следующего этапа аналитического процесса. Как пишет Шапира, именно образ Артемиды помогает пациенту перейти к решению следующей части уравнения – к эдипальному конфликту, выраженному в противостоянии патриархальных и матриархальных ценностей. “Обучение у Артемиды дает женщине-Кассандре Персону, помогающую ей скрыться и таким образом защититься от патриархальных угроз. Кроме того, у нее укрепляются границы Эго, позволяющие ей различать индивидуальное и коллективное переживание. Она приобретает способность больше не служить посредницей, за исключением тех случаев, когда сама видит в этом необходимость. Такая интегрированность Эго помогает ей не только перестать быть жертвой постоянных наплывов бессознательного материала извне и изнутри, но и создать фемининный контейнер, в котором, по существу, может совершиться долгожданное coniunctio. Человек должен уметь сказать «нет» перед тем, как свободно сказать «да». А кто говорит «нет» лучше Артемиды — Великой Госпожи Нет?”. Так и Алиса, в конце сказки, берет на себя смелость заявить, что страна Чудес – нереальная, и тогда тревожащий ее хаос рассеивается.
Но, это лишь часть пути. Осознав, что внутренний ритм есть, истерическому клиенту предстоит настроить свою мелодию, дать внутреннему тексту рифму – образом этого процесса становится богиня Фемида. Шапира пишет: “Фемида символизирует функцию женского Эго, связанную с тем, чтобы собирать и хранить содержание и силу коллективного бессознательного до тех пор, пока их значение не будет понято и интегрировано”. Именно Фемида вступает в целительный контакт с аполонническим Анимусом истерического клиента.
История сделала истерию социальным феноменом, за счет которого ее обладатели, особенно женщины, стигматизировались, отвергались и даже уничтожались (охота на ведьм). Обществу, как и самому истерическому пациенту, необходимо принять серьезность проявлений этого характера и важность индивидуальной истории. Здоровое взаимодействие между Эго и Самостью, между внутренним и внешним, телесным и психическим – это уравнение с многими неизвестными, которое, отнюдь, имеет потенциал к творческому решению.
Автор: Инна Педе, психолог юнгианской и психоаналитической модальностей (с)