Наталья вздохнула, горестно, как то по старушечьи поджала губы, какое то время посидела молча.
- Вот ведь, судьба какая. И девчонку жалко. Совсем не жила, почитай. А уж горя хлебнуть успела. На Надюшку не порадовалась. Тебе, Василий узнать надо, где ее схоронили. Чтоб было куда на могилку сходить, поклониться.
Василий подумал, что правильно она говорит. Сам то он даже и не подумал про это. Надя вырастет, узнает, что мать ее родная умерла, спросит, где она покоится. А он и не знает. Вот с посадкой управятся и съездит он при случае с Натальей в район. Узнает все.
- Ой, Василий, засиделись мы с тобой. Время то уж за полночь перевалило. Спать пора.
Наталья подскочила, пошла к своей кровати. У нее даже спина горела, ждала, что окликнет Василий ее, хоть слово ласковое скажет и то хорошо. Но он промолчал, Заскрипел своим протезом и затопал за занавеску.
В колхозе закончились весенние работы, поля засеяны, картошка посажена. Рождалась новая традиция в деревне. После весенних работ - праздник для крестьян. В том году председатель не поскупился, за деревней, на берегу речки столы сколотили, скамейки. Тогда и решили, что не будут их убирать, а на следующий год опять на день окончания посевной все соберутся.
Думали, что ребятишки схулиганничают, поломают. К удивлению сельчан такого не случилось. Так весь год простояли целенькие. Молодежь летом гулять туда вечерами ходили. Место то хорошее. На бугорке, ветерок обдувает и комары да мошки не донимают. А внизу речка. Купаться то в ней нельзя, мелкая совсем, перекатывается водица по камушкам, журчит тихонечко.
До войны тут гуси всегда плескались, им то хватало воды. Только вот в войну почти всех гусей поизвели. Остались гуси в хозяйствах в пяти, не больше. А раньше то, почитай, в каждом доме были.
В этом году правление даже денег выделило . В городе по такому случаю отпустили с базы сладостей несколько ящиков. Детишек тоже порадовать надо. Не в частом бываниии эти праздники случаются. Угощение всем миром готовили. У кого что было, то и принесли. И ничего, что в основном только картошка да лук. Зато мужики сходили на лесное озеро с наметом, походили с боталом, рыбы принесли.
На лошади, на телеге, прямо к месту гулянки, привезли котел огромный, в котором зимой воду скотине грели. И целый котел ухи наварили на костре. А потом, как всю уху выхлебали, котел ополоснули, да чай кипятить поставили, с травками, с корешками.
Веселый праздник получился, с песнями, да с плясками. Петро со своей тальяночкой пришел. Под конец у него уж пальцы играть устали, взмолился, чтоб мужики заменили его. Да кто не брался, не получается так задорно и весело, как у Петра. Груня, его жена, взялась играть. Пожалела своего Петрушу. Люди за столами горланили песни про Хаз Булата и кузнецов, которые куют да приговаривают, про то, как шумел камыш и деревья гнулись. Несколько раз начинали петь “ Ну ка, товарищи, грянем застольную, выше стаканы с вином…” Да не получалось допеть ее до конца. Вариантов песни было много, каждый считал, что он правильно поет, получалась перепалка небольшая, а потом спорщики отступали и переходили на частушки, пускались в пляс.
Василию раньше не приходилось бывать на таких гуляньях. Ему все было интересно. Они пришли на праздник всей семьей, даже Макарьевна не осталась дома. Наталья нарядила Надю в костюм, заботливо припасенный матерью на вырост. Хоть и теплый день, но у речки всегда сыро, да и ветерок протягивает. Лучше потеплее одеть, чтоб потом не переживать.
Девочка топталась возле родителей. Но ее внимание привлекло стадо невиданных птиц. Две гусыни и гусак вальяжно переваливаясь, шли к реке, а с ними, как пушистые игрушки, желтые гусята. Ну как же не взять такую игрушку в руки. Надя проскользнула под столом и, никем не замеченная, побежала к гусям. Она уже протянула ручонки к пушистому комочку, но гусак, увидев угрозу для своего потомства, громко захлопал крыльями и с размаху бросился на девочку. Веселящиеся под звуки гармошки люди не сразу расслышали крики испуганного ребенка.
Наталья подскочила, бросилась к малышке, Она видела, как гусак своими крыльями свалил Надю с ног и та, словно мячик покатилась под горку. Увидев, что этот человечек не представляет больше опасности, гусь успокоился и вернулся к семье.
Музыка и шум прекратились. Все смотрели, как Наталья подняла Надю с земли, пыталась успокоить и не могла. Та , словно обезумевшая от испуга, кричала не переставая. В тишине, разрываемой этим криком, Наталья чуть слышно попросила, чтоб сходили, запрягли ее лошадь. Василий стоял рядом с ними белее полотна и не знал, чем помочь.
Как только подогнали лошадь, Наталья с Василием и Надей отправились в больницу. Наталья понимала, что у малышки сильный испуг и как хотя бы унять этот крик, она не знала. Она погоняла лошадь быстрее и быстрее. Только перед самой больницей опомнилась, что может загнать ее совсем, ослабила вожжи.
С девочкой на руках Наталья бросилась в кабинет врачей, никого не дожидаясь. Дежурил Павел Николаевич. Он не сразу сообразил, что случилось и почему ребенок кричит. А Наталья толком и сказать ничего не могла. Только вошедший позднее Василия пояснил, что случилось.
Вбежавшей сестре Павел Николаевич сказал, какой укол надо поставить, потом еще один. После второго укола Надя замолчала и уснула.
- Ну вот, теперь пусть поспит она. Может все образуется. Сильный испуг.
Он велел приготовить кроватку для Нади.
- Ну а вы можете домой ехать. Предоставьте уж мне право лечить ребенка. Знаю я Наталью, будет сейчас тут мне указания давать.
Но Наталья клятвенно заверила, что слова не скажет, только пусть ее с Надей оставят. Вдруг она проснется, а рядом никого нет и все чужое. Еще больше испугается.
Василий молчал. Он ничего не спрашивал, просто знал, что никуда не уйдет. Не вытолкают же его силой из больницы. Павел Николаевич посмотрел на него и скомандовал.
- Ладно уж, оставайтесь оба. Стулья у меня в кабинете возьми. Только никаких высказываний, что я не так лечу, не то делаю. Хоть одно такое слово и выставлю тебя из больницы. - сверкнул глазами врач в сторону Натальи. Женщина без слов кивнула головой, со всем соглашаясь, и пошла за стульями. На улице стемнело. Наталья вспомнила, что лошадь даже не привязали, пошла посмотреть на нее да привязать. Хорошо, что кто то полную телегу травы кинул. Будет ей чего ночью пожевать.
Василий сидел и корил себя, что недоглядел за дочкой. Уставился на плясавших барыню баб. Зашла санитарка в палату, выключила свет, оставила синий ночник возле двери. Потом пришла Наталья, присела рядом на стул, поправила одеяло.
-Это я виновата. Недоглядела. Вот вроде все у ног моих топталась.
- Не вини себя, разве углядишь за всем.
Мужчина посмотрел на Наталью. Плечи ее совсем опустились, волосы растрепались. И сидит она вся такая несчастная, что смотреть больно. Неожиданно для себя он протянул руку, обнял ее за плечи и прижал к себе. Волосы пахли травой и пылью. Наталья притихла. Она боялась, что Василий сейчас начнет упрекать ее, что недоглядела, а он пожалел ее вдруг. А когда он осторожно начал целовать ее растрепанные волосы, Наталья даже дыхание затаила. Время то вроде не самое подходящее, но ей стало так тепло на душе.
- Все хорошо будет. Я знаю, что все будет хорошо, - прошептала она. И даже сама себе не могла сказать, хорошо у Нади будет или у них с Василием.
Наталья всматривалась в личико спящей девочки. Вот она сдвинула бровки, наморщила лобик, потом расслабилась и улыбнулась.
- Господи, дитенок, пусть тебе только хорошие сны приснятся. А завтра проснешься и даже не вспомнишь про этого страшного гуся.
Василий продолжал держать Наталью в своих объятиях. Она положила голову на его плечо. И он понял, что она совсем не против этого. А он всегда, словно парнишка, робел перед ней. Уж очень строгая она, командирша. В семье всех строит, на работе. По первости даже и думать не смел. Наталья всегда говорила, что муж ее пропал без вести. Но по тому, как она это говорила, было понятно, что в душе надеется, что он вернется. Василий знал, что раз не объявился за такое время, не прислал весточку, значит и не вернется. Хотя по рассказам сослуживцев случались такие чудеса в жизни. Но очень редко. Поэтому и молчал, ничего не говорил.
Потом это письмо. Стало понятно, что не стоит между ними Николай, уже никогда не встанет. Но все равно молчал. Уж больно неприступной казалась ему эта женщина. Еще смущало, что старше она его на семь лет. Про года он у Клавы выпытал. То, что она его старше, Василию было все равно, а вдруг для Натальи это станет проблемой. Побоится пересудов деревенских, что, мол, за молодого замуж вышла.
А еще Макарьевна, по простоте душевной, поведала как Наталья над Семеном измудрялась. Сколько мужик за ней ходил, и в девках, и потом, когда Николай пропал. А она уперлась рогом и все. Вот и боялся командир Красной Армии, что будет она посмеиваться над ним, да измудряться, как над Семеном.
А сегодня, когда увидел, как испугалась Наталья за ребенка, дошло до Василия, что никакая она не сильная, а обыкновенная баба. И страшно ей, как всем, и больно. И ждет она, чтоб кто то поддержал ее, успокоил, прижал к себе и не отпускал.
Так и просидели они всю ночь. Василий глаз не сомкнул, а Наталья дремала на его плече. Мужчине хотелось, чтоб эта ночь длилась дольше. Кто знает, вдруг утром все изменится.
Первый любопытный лучик солнышка заглянул в окошко, запрыгал по Натальиной щеке, согрел ее своим теплом. Она открыла глаза. Нет, она не спала, лежала в полудреме и даже шевелиться не хотела.
А луч уже прыгал по Надиному личику, щекотал ее. Девочка открыла глазки.
- Мама! Папа!
Потом повернулась на бочок и снова заснула. А мама с папой смотрели на нее и радовались, что заговорила. Значит и вправду все хорошо будет.