Начало глава 1, глава 2, глава 3.
Опять дождя не дождались. Сама убивалась картошку окучивала. Приехали дети на выходные, поругали их с Иваном за то, что вечно торопятся и сами себя в беду загоняют. Набрали с грядок свеженького да вкусненького и отбыли. Зять ещё огурчиков малосольных, что ему по заказу изготовила, с собой увёз. Очень любит именно Мариины огурчики.
- Учись, - назидательно Веронике указал, - чтоб дома такие же делала.
- Какая разница. Огурцы они и есть огурцы.
- Не скажи! Сколько ни пробовал, а лучше тещиных не ел.
А Марье прямо бальзам на душу. За такие слова и старалась для детей. А тут, как на зло, жара стоит неимоверная, дождей дождаться совсем не могут. По телевизору дикторы так прямо и говорят, что такого лета многие годы не было.
Иван со своей рукой мается. Порез не глубокий, но разбарабанило ладонь. Пришлось ей все дела и заботы на себя взвалить. И перестаралась. И опять в огороде беда приключилась. Уже полив заканчивала когда земля под ней вдруг качнулась. На грядки глянула и понять ничего не может. Словно черным туманом все накрыло. Лейка из руки выпала, сама на землю свалилась. Сколько пролежала не помнит, а когда очнулась, то поняла что встать не может. Одна половина тела совсем её не слушается. Стала Ивана звать, а вместо слов мычание. Её в таком виде Валерка заметил, побежал к Ивану. Вдвоём кое-как до дома дотащили и помчался сосед за женой в медпункт:
- Галя, там тётя Маша... - и за сердце хватается.
- Что тётя Маша? Да говори ты, алкоголик чёртов! Померла?
- Не, живая. Только недвижимая.
Увезли Марию в районную больницу. Мало хорошего. Инсульт у неё приключился. Её счастье сосед вовремя заметил и Галина хорошую помощь оказала. Не такие страшные последствия оказались. Не лежачая и то слава Богу. А все же ногу левую приволакивает и рука левая силу потеряла. Ничего ей удержать не может. Да, ещё уголок губ вниз чуть-чуть поехал. Но это совсем не беда. Ей не на конкурс красоты. А вот огород точно бы пропал если бы с того дня дожди не зарядили. Иван же целыми днями с ней в больнице проводил. Как утром приедет, так до вечера рядышком с Машенькой своей. Кормил с ложки, зарядку помогал делать. Водил её по больничному коридору туда-сюда, чтоб расходиться могла. Врачиха, что её лечением занималась, так прямо и говорила:
- Отличные у вас успехи, Мария Николаевна. Благодарите вашего мужа. Не часто такого самоотверженного встретишь. Обычно жены мужей поднимают, а мужья редкость большая.
Выписали её домой. Ехала и думала: приеду, а дома кавардак, огород запущен и я ни два, ни полтора. Не хозяйка теперь. Как жить будем? Все не так оказалось. Дома порядок. Не такой, как при ней, но все прибрано, полы перемыты. Разводами и под кроватью пыль осталась, но все же. Посуда тоже намытая стоит навалом на столе. И дно у кастрюль не чищено, около ручек прямо липнет, зато внутри все начисто выскоблено. И ругать, вроде, не за что, и хвалить тоже. Все же похвалила:
- Молодец, не запустил дом.
Иван даже засветился от её похвалы.
После больницы вся жизнь пошла по другому. Урожай в этом году всем "колхозом" собирали и заготовки делали. Чаще дети приезжать стали. От любой работы не отлынивали. Уж на что городской зять Владимир, Викин муж, который по траве-то ходил и морщился, нынче землю копал, навоз раскидывал и куда спесь девалась. Соседки тоже в стороне не остались. Для себя банки закручивают и ей между делом. Первой Наталья прибежала:
- Тётя Маша, я огурцы солю. Давай и ваши за одно сделаю. Пусть Фёдорович огурцы и банки мне принесёт.
Потом Галина смородину сама с их кустов собрала и на варенье переварила. Так с огородом управились.
Зимой-то что, зимой дел особых нет. Можно было отдыхать, да Иван покоя не давал. То зарядку делать надо, то на прогулки её таскал. Ворчала на него:
- Отцепись, репей. Теперь уж ничего не исправишь.
Да куда там. Пока пару раз по улице не пропрёт из конца в конец не отстанет.
Только к весне расходилась Мария. Нога ещё не совсем твёрдо стояла, но от трости сначала дома, а потом и на улице отказалась. Рука тоже работает. Сил, правда, в ней маловато, но посуду держит. От инсульта наибольшим напоминанием слегка опущенный уголок губ остался.
А как весна подошла и опять у неё засвербило - огород сажать, да чтоб не меньше прежнего. Грядки нынче уже она не делала, все на плечи Ивана легло. Сеять сама могла. В наклон долго простоять не получалась, скамеечку приспособила. Картошку вообще дети сажали. Переругались из-за этой картошки, чуть врагами не стали. Все же уговорили Марию всего вдвое меньше сажать. Треть огорода под парами осталась. Маячил теперь этот не засаженный участок у неё как бельмо в глазу.
Вечером к ним Наталья заглянула:
- Тёть Маша, может пустите нас на свободной земле картошку посадить?
- Садите, только не запускайте.
На следующий день соседи с посадкой уже к вечеру управилась. Трудились втроём Наталья да ребятишки.
- А Александр-то где?
- Выгнала. Сказала: пока работу не найдёт, чтоб близко к порогу не подходил.
- Где же он теперь обитает?
- Не знаю и знать не хочу. У бабушки Флоркиной в летней кухне, вроде, квартирует.
- Мам, папка у Дмитрия Сергеевича работает. Честно, честно! Может пустим его назад? - Младший, Васятка, носом шмыгнул.
- Ага, пореви ещё! Пусть сначала осознает, а потом посмотрим.
- А долго смотреть будем?
- А тебе-то чего?
- Чего, чего! Картоху-то ещё полоть, огребать да копать надо будет. Мало своей, ты ещё у соседей садишь.
- А как ты хотел? Вас в школу собрать надо? Надо! А обувку кто дерет как оглашенный?
- А картошка тут причём?
- При том. Осенью излишки продадим и денежки вам на обновки. Подкидывай давай.
Послушала Мария их перепалку, посочувствовала Наталье. Трудно ей будет одной ребятишек тянуть. Свой развод вспомнила. Её счастье, что Иван тогда все осознал, повинился и гонор свой укоротил. Вот и прожили жизнь рядышком. Плохо ли, хорошо ли, но прожили.
А все же всю жизнь у неё обида в сердце занозой сидела. Ему ничего не говорила, а помнить все до мельчайших подробностей помнила. Только сейчас её эта заноза меньше беспокоить стала. За последние полгода первый раз об этом вспомнила. И то под впечатлением от разговора Натальи с сыновьями.
За обедом услышанное Ивану рассказала:
- Вот как бы с Сашкой поговорить чтоб он понял да одумался. Да будет ли слушать? Они, молодые, нынче сами умные.
- А, знаешь, поговорю. И пример ему приведу один. Если ты не против будешь.
- Говори. Лишь бы на пользу.
Через пару недель в их дворе сосед появился:
- Тут моя картошку у вас насадила. Ничо будет если по утречку завтра на прополку явлюсь?
- Являйся. Помочь решил?
- Не без того. Вину заглаживать надо.
- А чего раньше-то вины не чуял?
- Раньше себя виноватым не считал, наоборот, судьбой обиженным. Спасибо, Фёдорович мозги вправил.
- Долго придётся заглаживать.
- Ничего, я терпеливый.
- Глупый ты, а Наталья точно терпеливая. Я бы тебя давно бросила. И насчёт прощения крепко подумала.
- Ну, спасибо, тётя Маша, на добром слове. Так я прям с утра пораньше?
- Рано-то не спеши. Нынче земля сырая.
Уже часов в десять Сашка упорно в огороде трудился. Тут же мальчишки вертелась. Марья на крыльцо вышла:
- Работники, квасу хотите?
- Ага! - Первым за всех откликнулся Васятка
Скачками через рядки и грядки помчался за угощением. К банке приложился, не дыша треть выпил:
- Ух, вкуснятина!
- Неси своим, да не скачи, иди аккуратно по дорожкам.
- Ага, спасибо.
И скачками помчался назад. Первому банку отцу протянул. Тот пару глотков сделал и Ильюшке отдал. Допили квас и отправил отец Илью вернуть банку с наказом - строго по дорожкам. Марья пока на пацанов отвлеклась не заметила как Иван вдруг исчез. Вот только косу отбивал и словно испарился.
- Никак опять к Валере подался. Ну я сейчас им устрою!
Калитку пошире к соседям распахнула и притихла. Сидят мужики на скамеечке в тени за домом, беседуют:
- Не прав, ты, Валерий. Ни в чем не прав. Женщина она завсегда женщиной остается. Ей чего надо? Ей уверенность и опора нужна. А какая из алкаша да ещё с гонором опора?
- Я, что, по-твоему алкаш?
Продолжение тут.