Как ни старалась Серафима Ильинична, а Павел все равно уперся и не хотел искать Катю. Но мать все равно чувствовала, что с Катей что-то не так. Не могла она выйти замуж. Она ведь так любила ее сына. А он, похоже, ее до сих пор любит.
Эх, Серафима, Серафима, что же ты наделала? Разрубила счастье сына пополам острым своим языком и норовом. Надо было пройти тот путь, который ей пришлось преодолеть, чтобы осознать простые человеческие истины.
Она решительно взяла телефон.
– Антон Петрович, это опять я. Продиктуй мне еще разок адрес той Кати, которая прописана в поселке… Как его? Забыла название.
– Приветствую, Серафима Ильинична. Записывай, а то опять забудешь.
– Запомню, Антоша, – сказала Серафима Ильинична. – Но ты мне скинь сообщением на всякий случай.
– Хорошо. Сейчас скину.
Получив сообщение с адресом, Серафима Ильинична решила ничего не говорить сыну и утренним рейсом уже ехала в поселок, где предположительно жила Катя. А то, что она увидит там Катю, Серафима Ильинична не сомневалась. У нее почему-то была уверенность в этом.
Но увы. Там жила Катя, но не та. Серафима Ильинична впала в отчаяние. Она взяла билет на вечерний автобус и бродила по поселку бесцельно, раздумывая, что же все-таки ей делать. Где искать Катю? А может она в самом деле живет в городе и с мужем?
Серафима Ильинична во что бы то ни стало все равно решила найти ее и хотя бы поговорить, повиниться перед ней. Она устало присела на скамеечку в парке и смотрела по сторонам.
– Доброго здоровьица, – присела рядом какая-то женщина. – А я смотрю, вы не нашенская. Я своих-то почти всех знаю. Давно здесь живу. Почитай, с самого рождения.
– Так вроде такой большой поселок. Как же можно всех знать? – спросила Серафима Ильинична.
– Знаю, – ответила упрямо женщина. – Вот вы к кому приехали?
– Девушку одну ищу. Катей звать.
– А фамилия как у этой Кати?
– Звонарева.
– Так есть такая у нас. Девка огонь. Палец в рот не клади.
– Нет, не та. Была я уже у нее.
– Однофамилица, значит, – сказала женщина.
Вдруг она встрепенулась.
– Погоди-ка… А ведь есть Звонаревы в соседнем поселке… Точно. Вот есть ли у них Катя, не знаю. А то, что Звонаревы – это точно.
Женщина смотрела на Серафиму Ильиничну с превосходством, скрестив руки на груди.
– А как называется поселок?
– Раменское.
– Что ж, спасибо вам. А как туда добраться?
– Так автобусом. Как же еще-то? – удивилась женщина. – Они ходют каждый час. Маршрутки, ага.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила Серафима Ильинична женщину еще раз и встала со скамейки.
– Автовокзал там, – махнула рукой в сторону женщина.
– Спасибо, я знаю.
Серафима Ильинична заспешила к автостанции. Она старалась успеть на ближайший автобус.
Через сорок минут она была уже в том поселке. Но где искать адрес Кати, если она еще есть здесь.
Но не зря Серафима Ильинична была прокурором. Она знала, как. Спросив у прохожего, как пройти к участковому, она направилась прямо туда, куда ей сказали.
– Добрый день, – сказала она, войдя в комнату, где находился участковый.
Кабинетом эту комнату назвать было нельзя. Она была маленькая, квадратов восемь. Небольшой стол, за которым сидел мужчина средних лет, стоял у самого окна. Окно было открыто и у стола еще стоял вентилятор. Он работал, отчего создавался сквозняк после каждого дуновения ветерка.
Участковый поднял глаза.
– Вы ко мне? По какому поводу?
Приблизившись к столу, Серафима Ильинична, в упор посмотрела на него.
– Вы должны мне помочь, товарищ участковый.
– Чем я могу помочь? И что у вас случилось?
– Я приезжая. Ищу девушку по имени Катя. Фамилия у нее Звонарева. Катя Звонарева.
– Паспорт у вас при себе имеется? – участковый смотрел на Серафиму Ильиничну с подозрением.
– А как же? Документы всегда при мне, – она вытащила из сумочки свой паспорт и подала участковому. Тот внимательно его изучил, пролистав каждую страницу.
– С какой целью интересуетесь, уважаемая Серафима Ильинична, гражданкой Звонаревой?
– Поговорить с ней хочу. Она моя давняя знакомая.
– Знакомая, говорите? А что ж тогда вы адреса ее не знаете?
Он смотрела на Серафиму Ильиничну, словно сканировал.
– Вы мне поможете? Вы обязаны помогать населению.
– Помогу, если вы скажете, для чего вам понадобилась Екатерина Звонарева.
– Да сказала же я вам уже, – в отчаянии заломила руку Серафима Ильинична.
Но видя, что участковый не пробиваем, она набрала номер Антона.
– Антон Петрович, я, кажется, нашла Катю. Да… Нет, не по тому адресу, который ты дал. В другом поселке, в соседнем. Случайно совершенно. Только у меня возникла проблема… Какая? Да вот тут местная власть в лице участкового не желает мне помогать.
Она протянула трубку участковому. Тот, с опаской глядя на нее, взял из ее рук телефон.
– Участковый Кузьменко слушает… Да, товарищ полковник… Слушаюсь…
Он вернул телефон Серафиме Ильиничне со словами:
– Что ж вы сразу не сказали?
Серафима Ильинична ничего не ответила, только сердито посмотрела на него.
– Пойдемте, провожу, – сказал он, выходя из-за стола.
К дому Кати они подошли быстро. На крыльце сидела бабушка и играла с маленькой девочкой.
– Клавдия Ивановна, – окликнул ее участковый.
– Аюшки, Петро. Ты ко мне? – спросила бабушка и взяла девочку на руки.
– Катерина дома?
– Да где ж ей быть? Дома, – ответила бабушка. – Катенька…
На крыльцо вышла Катя. Увидев Серафиму Ильиничну. Она сделала шаг назад. Потом подбежала к ней.
– Что случилось, Серафима Ильинична? Что с Павлом? – она схватила ее за руку и смотрела в глаза.
Серафимы из глаз покатились слезы. Она хотела встать пред Катей на колени, но та вовремя удержала ее.
– Что вы? Зачем?
– Прости меня, дочка, – губы Серафимы Ильиничны дрожали, а слезы застилали глаза и щеки были мокрые от них.
Катя трясла ее за плечи и все спрашивала:
– Что с Павлом? Не молчите, пожалуйста.
– Все хорошо, Катенька, с ним. Я приехала поговорить с тобой и покаяться, попросить у тебя прощение, – сказала она, взяв себя в руки.
– Да что вы такое говорите? За что прощение?
– Да как же? Я, только я виновата в том, что вы теперь не вместе. Ты замужем, дочка вон какая растет.
– Но ведь Павел женат. Или… – Катя смотрела на Серафиму Ильиничну с какой-то, только ей понятной, надеждой.
Участковый Петро и бабушка с Танечкой на руках смотрели на них во все глаза и ничего не понимали. Наконец, бабушка подошла поближе.
– Что же мы стоим на всеобщее обозрение? Катенька, зови гостью в дом.
– Да. Давайте пройдем в дом и там спокойно поговорим, – сказала Катя.
– А тебе, Петро, спасибо, – сказала бабушка.
– Да я-то что? – растерялся участковый.
– Может пройдешь чайку с пирогами попробуешь? – предложила бабушка.
Но Петро отказался и пошел восвояси.
– А где же твой муж, Катя? – спросила Серафима Ильинична, увидев, что они в доме одни и никаким мужчиной здесь не пахнет. Нет мужской одежды, обуви.
– Нет у меня мужа, – ответила Катя.
– А ребенок?
– Одни мы с Танечкой.
Катя взяла дочку на руки. Серафима Ильинична пригляделась.
– Не может быть, – вдруг сказала она. – Павлик… Это же вылитый Павлик, Катя. Детка… Неужели?
Она схватила Катину руку и заплакала.
Катя обняла ее и тоже всхлипнула.
– Ну вот, сейчас потоп будет, – подошла к ним бабушка и забрала Танечку у Кати.
– А Павел тебя до сих пор любит, Катенька, – произнесла Серафима Ильинична.
Она рассказала все, что с ней и сыном произошло за этот год. Они проговорили до поздней ночи. Уже стало светать, когда они легли отдохнуть.
А утром бабушка провожала их троих на автобус.
Павел, увидев Катю, опешил. Он не верил своим глазам.
– Сынок, – кинулась к нему мама. Я обещала тебе, что найду Катю. Вот она. И не одна, а с твоей дочкой Танечкой.
Павел не знал, радоваться ему или от этой радости плакать. Он бросился к Кате.
Танечка, сидевшая на руках Серафимы Ильиничны, смотрела на них, словно все понимала. Павел подошел к ней и взял на руки.
– Доченька моя. Девчонки мои дорогие. Мама, как же я рад. Спасибо!
С этого момента жизнь их только расцвела.
Через два года Катя уже работала в районной поликлинике. А Павел все-таки выучился на дневном, работая по вечерам в клинике дежурным медбратом.
Теперь он стоматолог, а Катя лечит детишек. Они вместе счастливы. И ждут второго ребенка.
Вот так жизнь покрутила наших героев. Но они, несмотря на все перипетии, остались вместе.