Наступает ночь, и лес оживает, когда на смену дневным созданиям приходят ночные. То тут, то там пляшут маленькие светлячки. А, может, это всего лишь феечки развешивают свои фонарики, чтобы найти друг друга во мраке?
Изредка скользит между деревьев чья-то тень, то выпрямляясь в полный рост, то припадая к земле. Изредка слышится чей-то рык, который переходит в протяжный скулеж.
Но все замирает, когда на поляну выходит единорог. Осторожное животное, окруженное серебристым светом, замирает, оглядываясь и принюхиваясь. Убедившись, что ему ничто не угрожает, животное наклоняет увенчанную витым рогом голову и срывает маленький белый цветок. Медленно пережевывая его, он вновь выдыхает, чувствуя некое беспокойство. Словно что-то невидимое наблюдает, выжидая подходящий момент.
А в темноте, сливаясь с нею, прищурив горящие алым огнём глаза, прижимается к земле, а потом медленно крадется зверь. Переступая лапами с длинными когтями, облизывая блестящие от слюны клыки, он ждёт удобного момента. Когда добыча потеряет бдительность, дав приблизиться для решающего удара.
Единорог все также ходил по поляне, изредка наклоняя голову и срывая цветы. Вновь закружили феечки, украшая цветочными фонариками его гриву. Он фыркнул, тряхнув жемчужно-белой гривой, прогоняя особо настырных. А они только кружились, смеясь и танцуя. Животное то вставало на дыбы, то срывалось на галоп, фыркая и мотая головой, словно танцуя вместе с ними свой танец.
И в ту же секунду из-за дерева метнулась тень. Острые когти вцепились единорогу в спину, а зубы сомкнулись на шее. Феечки с криками разлетелись в разные стороны, разбросав свои фонарики. А единорог стонал, метался и пытался сбросить напавшего зверя. Но зверь лишь глубже погружал зубы, утробно урча, когда серебристая кровь попадала на его язык.
Наконец, силы оставили единорога. Тонкие ноги его подкосились, и вновь застонав, словно человек, он упал на траву. И только тогда зверь разжал челюсти и отступил в сторону. Облизывая узкую морду, он растянулся на траве рядом. Длинные широкие когти царапали землю, а алые глаза наблюдали. Единорог же лежал, и лишь только его бока тяжело вздымались и опадали с каждым вдохом. Кровь серебристыми ручейками стекала на траву, и зверь жадно лакал ее, стараясь не упустить и капли. И алый огонь в его глазах угасал, а облик постепенно менялся.
Вздрагивая, когда начали перестраиваться кости, тёмное существо застонало и замотало головой. Исчезли когти и зубы, медленно спозла шерсть, потом его окутала тёмная дымка, и в следующую минуту на месте зверя лежала хрупкая обнаженная темнокожая девушка с алыми волосами.
Тяжело дыша, она попыталась подняться, но перед глазами все расплывалось. Тонкие пальцы слепо шарили по земле, царапая ее и цепляясь за траву. Наконец, приподнявшись, она перевела взгляд на ещё живого единорога. Тонкая рука медленно погладила по ещё дрожащему боку, изуродованному длинными полосами когтей. И единорог слабо застонал, приподняв голову и взглянув печальными голубыми глазами ей в лицо.
И она не выдержала. Всхлипнув, она замотала головой и застонала. Почему вышло именно так? Почему для того, чтобы вернуть хоть ненадолго разум и облик нужно убивать этих нежных и древних существ? Что за жестокое проклятье превратило её в этого зверя, что жаждет крови именно единорога? Но ответа на этот вопрос нет. И найти его не выходит. Хотя книг перечитано немало.
Тихо вздохнув, единорог вновь опустил голову на траву. Последний вдох, и его не стало. Постепенно угасло окружавшее его голубоватое сияние. А девушка, пошатываясь, поднялась и ушла прочь. И в лесу она появится нескоро. Когда вновь её разум захватит зверь, что всегда голоден и одинок.
А лес тих и молчалив. Не кружат феечки, не поют своих песенок сверчки. Все оплакивает гибель единорога. Только чёрный ворон сидит рядом, но и он не прикасается к телу невинного создания.