Золотое место
Дом Васильева находился на задах нынешнего парка им. Мажита Гафури, за больничным городком. После революции он почему-то стал считаться «бывшей дачей купца Алексеева». О настоящем владельце начисто забыли. Неизвестно, в каком качестве строение использовалось до лета 1931-го, когда его облюбовали для отдыха чекисты. Обычно в нем могли разместиться три семьи. Но в конце зимы 1932-го там поселили гостей из Москвы. Одним из них был прославленный на весь Союз молодой писатель Александр Фадеев. Знаменитым его сделал роман «Разгром», вышедший в 1927 году (автору было всего 26). В 1945-м Фадеева ждал новый всплеск славы: он напишет «Молодую гвардию» - настольную книгу послевоенного поколения. А в 1932-м он приехал в Уфу для участия в работе республиканского съезда башкирских писателей. Мероприятие отложили. Возможно, сам Фадеев инициировал перенос сроков его проведения, прослышав о готовящемся в Кремле постановлении «О перестройке литературно-художественных организаций и расформировании Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП)». Он являлся одним из руководителей РАППа и, должно быть, надеялся «отсидеться» далеко от Москвы.
В Уфе его встретили с почестями и предложили отдохнуть. Он с радостью согласился. В столичной круговерти у него не получалось полностью отдаваться творчеству.
«Сейчас я много пишу («Последний из удэге». - Авт.), и настроение у меня хорошее и ровное, - сообщал писатель матери. - Здесь есть лыжи и верховые лошади, пью кумыс, часто бываю на воздухе. Мой адрес: Уфа, ГПУ, Погребинскому для Фадеева».
В Уфе шестилетний Саша Фадеев впервые побывал в 1907 году с мамой и отчимом. Вероятно, Антонина Владимировна, получив письмо от сына, тоже вспомнила ту поездку.
Начальник ОГПУ Башкирской АССР Матвей Самойлович Погребинский определил Фадеева, его жену писательницу Валерию Герасимову и поэта Владимира Луговского в «Золотое место», где они прожили семь месяцев.
Кажется, в 1970-е краевед Юрий Андреевич Узиков попросил писателя Мухитдина Тажи, хорошо знавшего Фадеева и бывавшего у него на даче, помочь разыскать тот самый дом с мезонином. Нашли очевидцев. Старый чекист Павел Грен рассказал, как ему было поручено подготовить комнаты и обеспечить литераторов кумысом, который готовили рядом, в санатории. Бывший комендант легендарной дачи Шавали Ахмеров с радостью согласился показать «Золотое место».
Жизнь васильевского дома оказалась долгой. Со временем рядом с ним возник целый дачный поселок сотрудников КГБ и МВД.
«Это было незабываемое время, - говорит моя давняя знакомая, переводчик Светлана Владимировна. - Утром родителей увозил на службу автобус, вечером привозил обратно, а мы были предоставлены самим себе. Проводили время, как и наши сверстники в пионерских и комсомольских лагерях, на волейбольной площадке, играли в настольный теннис, в шашки и шахматы. Поздно вечером, когда взрослые укладывались спать, мы уходили в соседнюю рощу, жгли костры, пекли… нет, не картошку, а яблоки - их было море. Пели много и хорошо, от души, аккомпанировал обычно на баяне Сережа Коробицын.
Домов было около двенадцати, из них самый большой - «сельсовет», на пять семей, у каждой - отдельный вход. В одном из домов жил прокурор Башкирии Зайнетдинов. В другом - заместители министра внутренних дел, в том числе и мы».
В 1962-м семья Светы перебралась в дом с мезонином. Ее отец генерал-лейтенант Владимир Данилович Рыленко возглавил МВД республики, на этом посту он находился 25 лет, так что и школьные, и студенческие годы Светы и ее брата Валерия были тесно связаны с «Золотым местом». Никаких телохранителей и обслуги у генеральских детей не было. Сами себе готовили еду или разогревали мамины обеды. Валентина Ивановна работала санитарным врачом и вечером старалась приехать как можно раньше. Появлялась и сразу вставала к плите, не забывая между делом обиходить грядки и ягодные кусты. Садовый участок был весьма скромных размеров и, конечно, ни в какое сравнение не шел с генеральскими дачами где-нибудь в подмосковных Жаворонках или Снегирях. Но для Светы не было более счастливых дней, проведенных на этой тихой окраине, в мезонине, где она много читала, готовилась к экзаменам, играла на аккордеоне. В конце августа, когда становилось прохладнее, затапливали одну из двух старинных голландок, стоявших в прихожей. Дымоходные трубы проходили через мезонин, и там делалось даже жарко.
Первые правительственные дачи в Уфе построили в конце 30-х на Чертовом городище (район санатория «Зеленая Роща»). Это было несколько одинаковых двухэтажных деревянных домов с верандами наверху и внизу. В один из них на лето приезжала семья председателя президиума Верховного Совета БАССР Рахима Киреевича Ибрагимова.
«Тогда я была маленькой совсем, - вспоминает Мирра Рахимовна Ибрагимова. - Мама не работала, занималась мной и моей сестрой. Готовила она сама. Правда, была там какая-то столовая, иногда мы ходили туда с бидонами за обедом. Спуск к Уфимке был крутым, к реке вела длиннющая лестница. Однажды утром папа отправился туда в тапочках и с полотенцем на шее, видимо, решил искупаться. Но тут подъехала машина, и он, как был, в домашних туфлях и с полотенцем, сел в нее и пропал на целую неделю. Произошло это 22 июня 1941-го, началась война. Отец был одним из инициаторов создания Башкирской кавалерийской дивизии. Говорили, позже в наших дачах был детский санаторий. Лет пятнадцать назад я все-таки решила поискать это место, но ничего не нашла. Обитателей поселка я, конечно, не помню. Доподлинно знаю, что в соседях у нас жил председатель Совнаркома БАССР Сабир Ахмедьянович Вагапов. Я еще дружила с его дочками. Наши высокопоставленные родители был скромными людьми, и жили мы очень просто».
Так уж сложилось в регионах, может быть, оттого, что люди здесь законопослушные?. Другое дело в центре, в Москве, где наличие дачи свидетельствовало о принадлежности к элите, причем значение имели размеры дома и расстояние от столицы. Чем больше и ближе, тем, считай, выше твое положение на номенклатурной лестнице. Поэтому все стремились затмить друг друга. И многие погорели на этом после выхода в 1938-м постановления Политбюро ЦК КПСС «О дачах ответственных работников», в котором осуждались «враги народа», понастроившие себе дворцы в 15-30 и более комнат. Был установлен лимит - 7-8 комнат среднего размера для семейных и 4-5 для несемейных. Дачи, превышавшие норму, были переданы в распоряжение Совнаркома для использования в качестве домов отдыха руководящих работников. Ну и, разумеется, загородные резиденции репрессированных подлежали конфискации. Если до того, как появился этот документ, советским
VIP-персонам приходилось вступать в кооперативы или строиться за свой счет, то теперь вновь назначенный нарком или зав. отделом ЦК получал дачу своего предшественника.
В первое время в ход шли старые дворянские и купеческие усадьбы. Дачи Сталина (Ближняя), Ворошилова, Микояна, Шапошникова принадлежали когда-то нефтяному магнату Зубалову. Сталинская слыла самой аскетичной, у остальных «сильных мира сего» были и сады, и теплицы, и ковры, и дорогая посуда, и холодное оружие а, у Ворошилова еще и конюшня.
РАШИДА КРАСНОВА.
Продолжение следует.