При рассмотрении цивилизационной принадлежности тюрко-татар нельзя не затронуть крайне дискуссионный вопрос о «российской цивилизации», точнее, цивилизационной принадлежности многоэтничной и поликультурной России. И вообще, терпимы ли идеологи евразийства к исламу татар и тюркских народов?
Дамир Исхаков
При обсуждении этого вопроса надо иметь в виду, что сегодняшняя Российская Федерация, которую иногда именуют «Новой Россией», в территориальном, этнокультурном и ином отношениях довольно существенно отличается от «старой» России – СССР и Российской империи. Именно в этой связи некоторые современные российские политологи ведут речь о необходимости воссоздания в прежних рамках «Большой России».
Это предполагается реализовать не через присоединение стран СНГ к Российской Федерации, а путем формирования «новой социально-политической структуры», в пределах которой существующие «свободно и независимо автономные и суверенные этносы» будут все вместе составлять «единый народ».
Похоже, что речь идет об общности вроде европейцев, складывающейся на наших глазах в рамках Европейского сообщества. В принципе, все классификации цивилизаций выделяют особую «византийскую» или «православную»/«православно-российскую» (иногда «православно-славянскую») цивилизацию, подразумевая прежде всего Россию, хотя существует отчетливое понимание, что православное цивилизационное пространство значительно шире и включает всех наследников Византии (Восточно-Римской империи) или последователей Православной церкви.
Евразийцы
Но в 1920-х гг. в среде русской эмиграции возникло евразийское движение, идеологи которого (Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий, Г.А.Вернадский, Н.Н.Алексеев, В.Н.Ильин и др.) настаивали на том, что на территории Евразии, ориентировочно совпадающей с границами Российской империи, сложилась «уникальная цивилизация, качественно отличающаяся от европейской и азиатской цивилизаций».
Сторонники этой концепции подчеркивали особую роль «туранской» (тюркско-монгольской прежде всего) или «азиатской» составляющей в становлении этой цивилизации.
Как полагают современные российские исследователи, речь надо вести о том, что Россия, оказавшаяся в цивилизационном отношении между Западом и Востоком, «не стала ни первым, ни вторым» и именно поэтому образовала особую «российскую» цивилизацию.
В зависимости от идеологических установок иногда эту цивилизацию нынешние отечественные политологи именуют и «русской» цивилизацией. Но отнесение России к особой российской/русской цивилизации не решает некоторые фундаментальные вопросы, связанные с ее цивилизационным самоопределением страны. Так, в рамках концепции единой «российской» цивилизации существует проблема постепенного «втягивания» России, начиная с эпохи Петра I, в орбиту влияния западной (европейской) цивилизации. На это указывал еще Тойнби.
Некоторые российские специалисты с «прозападной» ориентацией полагают, что при всей своей самобытности Россия является «составной частью европейского цивилизационного ареала», поэтому ее невозможно рассматривать отдельной от европейской, «уникальной» цивилизацией. В итоге, если даже признавать, что Россия после Византии является «наиболее выдающимся представителем европейского Востока», то надо иметь в виду, что это есть «собственный» Восток Европы, который нельзя смешивать с Востоком неевропейским (Ближним, Средним или Дальним).
Но даже при такой трактовке, автор данной идеи – политолог и историк Д.В.Тренин, не смог полностью уйти от «евразийской ловушки» – рассмотрения России как самостоятельного цивилизационного пространства, что видно из его конечной формулировки: страна идет «от России европейской, но не западной, к России западной, но не европейской».
В данном случае имеется в виду, что Россию следует рассматривать вне Европы, но в рамках так называемого «мирового Запада», охватывающего не только Европейский союз, северную Америку, Австралию (т.е. собственно западную цивилизацию), но и «старый европейский Восток», и даже Турцию, а также Японию, Южную Корею, наконец, «островки вестернизации» китайского мира (Тайвань, Сингапур, Гонконг, Шанхай) и Индии.
Что евразийцам делать с тюрко-исламским сообщество в России?
Кроме сказанного, существует еще одна, не менее сложная проблема, а именно, присутствие в составе России представителей исламской и некоторых других цивилизаций. Главным образом, конечно, речь идет о тюрко-исламском (туранском, по старому определению евразийцев) сообществе, насчитывающем в Российской Федерации 9,5 млн чел. (2002 г.).
Довольно значительной является в стране и численность мусульман не тюркского происхождения – около 3,9 млн чел. (2002 г.).
Как уже говорилось, вопрос о влиянии «туранского элемента» (кроме тюрок сюда входят монголы, финно-угры) на становление российского цивилизационного пространства как второго по значению после византийского православного наследия, поднимался представителями евразийского движения.
При этом следует иметь в виду, что кроме признания действительного вклада этого «элемента» в историческое развитие России, у них присутствовало и стремление усилить противопоставление российской (евразийской) цивилизации европейской (западной) или, как они любили выражаться, «романо-германской (латинской)» цивилизации.
Один из идейных предшественников евразийцев, русский философ К.Н. Леонтьев (1831–1891), именно для того, чтобы Россия была повернута «спиной» к Западу, предлагал главный упор сделать на единстве с «туранскими нациями», подчеркивая, «…только из более восточной, из наиболее, так сказать, азиатской – туранской нации, в среде славянских народов может выйти нечто от Европы духовно независимое. Без этого азиатства… все остальные славяне очень скоро стали бы самыми плохими из континентальных евразийцев, и больше ничего».
Видный идеолог евразийства Н.С.Трубецкой (1890–1938) в статье «О туранском элементе в русской культуре» (1925), следуя этой линии, интерпретировал взаимоотношения Золотой Орды и Руси в позитивном ключе, отмечая: «Московское государство возникло благодаря татарскому игу. Московские цари, далеко не закончив еще «собирания русской земли», стали собирать земли западного улуса великой монгольской монархии: Москва стала мощным государством лишь после завоевания Казани, Астрахани и Сибири. Русский царь явился наследником монгольского хана.
«Свержение татарского ига» свелось к замене татарского хана православным царем и перенесению ханской ставки в Москву. Даже персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати. Русская государственность в одном из своих истоков произошла из татарской…».
Обобщая сказанное, Н.С.Трубецкой замечает:
«Мы имеем право гордиться нашими туранскими предками не меньше, чем предками славянскими… Сознание своей принадлежности не только к арийскому (индоевропейскому – Д.И.), но и к туранскому психологическому типу необходимо для каждого русского, стремящегося к личному и национальному самопознанию».
Однако у этой концепции, на основе которой вроде бы происходит вполне успешный синтез двух начал – славяно-русского и тюрко-туранского, есть своя «ахиллесова пята», связанная с духовно-религиозной сферой. Дело в том, что представители евразийского движения ядром «истинной идеологии», на которой будет выстраиваться евразийское сообщество (т.е. российско-евразийская цивилизация), считали православие, в котором единственно «соединено Божество с человечеством».
А восточные религии (ислам, буддизм) рассматривались ими лишь как более близкие к православию, чем западное христианство (католичество); прежде всего потому, что у «восточных» религий евразийцами постулировалось присутствие некоего языческого основания, делающего их родственными православию.
Вот что пишет об этом один из евразийцев:
«Буддизм с наибольшею для язычества силою и притом в родственных Православию тонах раскрывает идею искупления и в своей теории «бодисатв» предчувствует идею Богочеловечества. Но если буддизм своею «содержательностью» и «пассивностью» отражает одну из сторон Православия – мусульманство, активное, хотя и не стойкое, умаленно выражает ту направленную на преображение мира действенность, которая в русском народе часто принимает болезненную форму стремления катастрофически преобразовать все и немедленно всецело сделать мир совершенным и святым».
Если принять во внимание, что евразийцы видели в язычестве «потенциальное православие», то будет понятно, что и в мусульманском сообществе (в буддистах тоже) представители этого движения усматривали в некотором роде «младших братьев», которые должны были признать себя частью такой Евразии, «основанием единства» которой являлась бы «Православная Вера», а «Православная церковь и Православная культура» образовали бы духовный стержень этого цивилизационного пространства.
В эту ловушку попал даже Л.Н.Гумилев, любивший именовать себя «последним евразийцем».
Таким образом, в духовно-религиозном плане единая российская/русская цивилизация на базе евразийских идей отнюдь не выстраивается. На это отчетливо указал один из татарских идеологов – Рафаэль Хакимов.
И это было очевидно уже в 1920-х гг., когда евразийцы пытались отделить область «собственно религиозную», церковную от «социальной политической жизни», исходя из того, что в практической действительности все, в т.ч. и религиозные противоречия, будут как-то преодолены. Не зря, видимо, они обращались к опыту религиозной жизни Золотой Орды, видя в нем, надо полагать, определенную модель для будущей России, отмечая веротерпимость, характерную практически для всего периода существования этого «туранского» государства.
Правда, в данном случае евразийскими идеологами как-то упускалось из виду, что православие, привыкшее в Российской империи находиться на положении государственной религии, вряд ли признает – нынешняя российская действительность довольно часто свидетельствует именно об этом – принцип равноправия конфессий, единственно могущий стать фундаментом подлинной толерантности, позволяющей выстраивать общее цивилизационное пространство.
Понимая возникающие в данном случае сложности, некоторые современные российские идеологи евразийства пытаются уйти от прямой постановки обсуждаемого вопроса, что, впрочем, в полной мере им не удается.
В итоге, политолог-евразиец А.Г.Дугин вынужден был в конце концов констатировать:
«С исторической точки зрения, Россия является преемницей именно византийской восточно-христианской цивилизации, что проявляется и в приверженности к православию… Византизм «русской цивилизации» является одной из ее важнейших черт».
В результате под вопросом оказывается само существование российской (русской) цивилизации, охватывающей целиком всю территорию бывшей Российской империи.
Тут не помогает даже стремление иных сторонников евразийской идеи видеть в сущности евразийско-российской цивилизации ее «неструктурированность», «разнородность», «противоречивость», в целом «синтетичность», ибо, как совершенно справедливо пишет один из известных современных российских приверженцев евразийской концепции – политолог А.С.Панарин (1940–2003), «оборотной стороной этой открытости (проистекающей из многокультурности страны – Д.И.) является хрупкость и проблематичность норм, готовность их сменить, нередко на противоположные», касательно, что именно для «преодоления» этой цивилизационной «хрупкости» России, указанный автор вернулся к старой концепции о России как «православной цивилизации».
И такой вектор мышления приводит в конечном счете иных российских философов нашего времени к следующему выводу:
«Россия – государство не одних только русских, но русских прежде всего; не одной русской истории, но истории с русской сущностью; не одной русской культуры и духовности, но культуры и духовности на русской (т.е. православной – Д.И.) основе; не одних только русских интересов, но с их русским историческим итогом». Наконец, общий вывод из этого пассажа: основа идентичности России – она «тем более становится российской, чем больше становится русской…, базируется на принципах исторической и национальной России. Нельзя быть в России… и… никак не определиться по отношению к русскому национальному началу, определяющему ее историческую и национальную суть как России».
На самом деле из приведенного выше анализа можно заключить, что единой российской цивилизации все же не существует и в Российской Федерации, а прежде – в СССР и Российской империи, соседствовали и уже довольно давно, несколько цивилизаций – православно-русская, исламская, буддистская и, возможно, некоторые другие (например, языческая).
Такая ситуация в историческом плане не выглядит уникальной. Скажем, в Китае живут представители тибетской (буддистской) и исламской цивилизации, неоднородна в цивилизационном отношении и Индия, в пределах которой кроме основной массы ее населения (около 4/5) в лице представителей индуистской цивилизации, рассеяны большое число мусульман (свыше 1/10 населения), а также буддисты и др.