Чтобы больной выздоровел, ему прописали глухоту. Особым способом блокировали слуховые усики, чтобы он не слышал, не отвлекался и поместили его, уже глухого, в отдельный бокс с белыми стенами, белой кроватью и белым ночным горшком. Даже тапочки ему выдали белые. Плюс к этому ещё закрыли белой могильной плитой окно.
По задумке он должен был как бы умереть. Понарошку.
Так почти и вышло. Человек лежал в своём каменном гробу, как мёртвый, на белой кровати, перед глазами на стене тикали часы с белым циферблатом и с изогнутыми стрелками, словно в той истории Набокова, где человека пригласили на казнь.
Человек лежал и прислушивался к тишине, к тому как зарождается в глубине его души некие обрывки музыки. Он лежал, а над ним простиралась воронка небес, будто карьер нисходящая каскадами с самых высот, от того края, где небо соединялось с космосом до самого низа, где лежал он на своей белой кровати в больничном боксе. И на всех уровнях этих каскадов стояли ангелы и смотрели на него, лежащего на своей больничной койке. Они хотели, чтобы он встал и пошёл, но не раньше, чем произойдут некие сдвиги в его душе.
Однако часы тикали, а ничего не происходило. И ангелы начали шептаться и смотреть всё чаще наверх, туда, где небо заканчивалось и начинался чёрный Космос, за которым жил Тот, которого не видел никто.
Вдруг больной начал проявлять нетерпение. Он все кричал во сне и размахивал руками. Он ругался. Иногда грязно. Прежде спокойный, он однажды вдруг вскочил и стал метаться по своей палате-склепу. Раз он подошёл к могильной плите, закрывавшей окно, приложил к ней ухо, а потом с ругательствами начал бить по ней кулаком.
Как то его заинтересовали часы в палате. Он подбежал к ним и с тревогой начал смотреть на них. Потом, обхватив голову руками, он стал метаться из угла в угол палаты. Устав ходить, он сел на кровати и замер. Но, посидев немного, снова встал.
Вдруг он упал на пол и начал отжиматься. Он отжимался и отжимался, пока руки не перестали повиноваться и он в бессилии не прижался щекой к полу. Потом он поднялся и снова лёг на кровать и начал смотреть в белый потолок, над которым выросла невидимая его глазу воронка с ангелами на уступах.
Нечаянно он уснул. Ему приснился водопад. Он так прекрасно шумел. Давно оглохший, он соскучился по громким звукам. Эти звуки во сне лились так стройно, так красиво, что ему захотелось немедленно их записать. В душе он был творцом. Пошевелив рукой, он стал нащупывать возле кровати тумбочку, на которую положил белый блокнот с белым же карандашом. Но вдруг вместо блокнота рука его наткнулась на что -то мягкое и теплое. Он открыл глаза.
Возле кровати стояла сестра, прекрасная, как ангел. Вся в белом. И улыбалась ему. Удивлённый, он сел на кровати. Он подумал, что не видел ничего прекрасней в жизни и ему захотелось сказать ей что -то ласковое. Он даже уже открыл рот, но, вспомнив, что давно ничего не говорил, и по этой причине из его горла вместо слов может вырваться ужасное карканье, которое бы напугало её, не стал.
Сестра вдруг с улыбкой протянула ему руку. Он посмотрел на ее ладонь, точёную и будто скульптурную, с великой осторожностью взял её и они пошли с ней.
Стены палаты, как по волшебству расступились, за ними оказался коридор, такой же голый и белый, как палата. Они пошли вдвоём по этому коридору. И по мере того, как шли, коридор оживал, над ними загорался очень яркий и будто солнечный свет, на белых коридорных стенах цветными узорами распускались цветы, под ногами вырастала трава и в ней начинала копошиться жизнь, порхали бабочки, на стенах увеличенными в сотни раз капиллярами вытягивались ветви деревьев с щебечущими на них нарисованными птицами, в воздухе что -то щёлкало при этом и стрекотало и вот так звуки шаг за шагом постепенно стали возвращаться к нему.
Когда они остановились у самого выхода он почти всё слышал. Тут сестра, в последний раз улыбнувшись ему, толкнула дверь. В лицо ему ударил тёплый ветер. Перед ним открылась широкая долина, орущая и сверкающая, наполненная деревьями, цветами, птичьим щебетом и высокой травой. Высоко в небе светило солнце. Мир, распахнувшийся перед ним кричал и звал к себе.
Забыв о спутнице, человек побежал вперёд, на этот зов. Там за долиной его взору открылись горы. По одной их них с отвесной стеной, спускался грохочущий водопад. Точно такой же, какой он видел во сне. О, как прекрасен был его шум!
- Я понял! - Вдруг закричал он, поднимая руки и лицо к небу. - Я знаю, что делает эту жизнь прекрасной. Слышите?
Он повернулся, чтобы сказать сестре это единственное слово, которое жгло ему мозг. Это слово было: "Усилия!".
Но когда он повернулся, ангела позади не было. Она давно уже стояла на одном из уступов с остальными ангелами и с улыбкой кивала человеку, вернее, его мыслям, думая о нём с грустью: "Ах, как жаль, что жизнь на Земле так коротка! Как жаль"!
Вот какие образы приходят в голову, когда слушаешь "Девятую симфонию Бетховена" в исполнении Венского филармонического оркестра!