"Они чувствуют мою целину и не могут пройти мимо спокойно" .
К следующей неделе мануалки, Анаит сама уже договорилась со своей знакомой, которые у неё были везде - на то она и армянка, - и Женя остановилась таки в областном городе.
Хозяйка – польская еврейка, у которой единственная дочь училась в Израиле на полном гособеспечении. И мама ждала дочку на каникулы, «на трехразовое питание: "понедельник-среда-пятница". Яна была натура очень творческая: кур...ла и пила кофе си...рету за си...ретой, чашку за чашкой со своими друзьями на кухне каждый вечер до середины ночи.
В один из таких вечеров, как обычно, Женя вышла продышаться и в продуктовый магазин.
К ней подошел молодой человек. Представился. Уже стемнело. Они ходили по квадрату улиц вокруг двора и легко болтали.
Дима был простой парень без интеллектуальных изысков, но, чувствуется, добрый и не дурак. Он развёлся с женой, потому что та загуляла. Любит дочку, ей 5лет. Предложил зайти к нему. Женя не видела для себя смысла. Но потом, уже озябнув, вспомнила, чем ей грозит дышать у Яны, и согласилась с условием, что он даст ей посмотреть фильм Бертолуччи по «Культуре», а потом она сразу уйдет. Они пришли к Диме. Он усадил её на диван, включил телевизор, они еще поболтали. Тут ему позвонили.
- Сейчас приедут мои друзья.
Приехали двое ребят, его же возраста, то есть около 30, «плюс-минус». Предложили поиграть в карты. Она не играет, никаких способностей к этой игре, потому что их папа – он мог бы при другом строе жизни и при условии честной игры зарабатывать этим на жизнь: непревзойденный игрок – не умел проигрывать даже нарочно, даже собственному ребенку, и научиться было нереально, интерес пропал быстро и навсегда.
Далее она не понимала, что делать, и стала придумывать как вежливо уйти: эти двое разговаривали громко и в основном матом, «Культуру» она не слышала. Дима ушел по-хозяйски хлопотать на кухню. Одному из парней позвонила девушка, он грубовато ей ответил, что на работе.
- А чего ты её отшил? - спросил второй.
- Да, привязалась, один раз с ней встречались, и всё, ей только бы тр...хаться – больше разговаривать не о чем. – Он искоса смотрел на Женю. Её он уже расспросил, так же искоса глядя на неё, кто, что, откуда и где она и сколько ей лет.
Женя пошла на кухню, прощаться с Димой.
- Ты что, уходишь? – разговорчивый парень нагнал её в коридоре, взял за руки. – Она не успела ответить, дескать, да, пора, она и так уже собиралась, как вдруг он втолкнул её в рядом находившуюся комнату. Дверь щелкнула замком. Он сжал её в объятья, схватил за яго...цы. Она обалдело стала брыкаться в его цепких руках. Парень был крепкий, не худой. Он вытянул из-под её джинс водолазку, и пытался втиснуть вместо той свои руки. Женя убеждала его, что не хочет, не надо, отпусти и т.п. Он продолжал. Повалил на диван, лег сверху, расстегнул ее джинсы, стащил их с ног. В этот момент она попробовала встать, но он, уже успев расстегнуть свои штаны, повалился на неё.
- Мне нельзя! Я верующая! – вспомнила она, как прошлым летом в попутке, деревенский мужик лет 45, водитель молоковоза, вопреки всяким её увещеваниям уже сел на неё, достав свое торчащее достоинство, и вдруг… – мирно сполз со словами: «Давно бы сказала! Верующих трогать нельзя! – Грех!» – уверенно заключил мужик. Она тогда восхитилась такому проявлению религиозного трепета…
- Фигня всё это, - даже не сделав паузы, отмахнулся парень. – Ну, ты ж хочешь…
Она стала молиться про себя. Это уже выручало её в самых безнадежных ситуациях: так же как тот, мужики неожиданно останавливались и слезали с неё.
Молитва кончилась. Не помогло. Он уже тыкался в неё. Но она сильно сжала мышцы.
- Ну, расслабься, ну, чего ты. Ты такая хорошая, у меня таких не было, - он заговорил ласково, даже нежно. Видимо, это всё действительно было искренно, он вообще так жил. – Это что?.. – он даже хотел погладить её по голове, и шарф упал. Всего на пару секунд его замешкала её лысая голова:
– Ну, чего ты? Сейчас будет нормальный се...с.
«Ставки снижены. Не захотела шикарного, – вот тебе нормальный». – «Господи! Дорогое Мироздание! Я сделала все, что могла. Если вы считаете, что все годы моего воздержания, очищения и переосмысления должны закончиться вот так, – не я это решила! Уже можно расслабиться?..»
Вдруг парень остановился.
- Ты чего, правда, не хочешь?
- А я что тебе уже 5 минут говорю?
Он молча, суетливо натянул шт...ны и быстро вышел из комнаты. Она отдышалась, оделась, повязала шарф. Вышла. Из кухни шел хозяин.
- Ты что, уходишь? А что случилось? – он заметил её сбитое с толку состояние.
- Не важно, - она глянула в сторону ребят. Тот сидел на прежнем месте анфас к двери и к ней, опять играл в карты, и прятал глаза. – Выпусти меня.
Она бежала вниз по подъезду с 5го этажа.
«У меня что, интуиция совсем отключилась?.. - Но Дима-то ничего такого и не сделал!.. А тех он, видно, и сам не ждал. - Ладно, «все хорошо, что хорошо кончается». И как всегда в таких случаях, она рассмеялась смехом облегчения и удачного освобождения.
На следующий день сеанса не было, хозяйка куда-то ушла, и в квартире на какое-то время образовалось слабое подобие воздуха, Женя заснула. Её разбудил громкий трезвон в дверь – она ошалело выскочила из комнаты, и мало соображая, что хозяйка не могла сама себя закрыть ключом снаружи – открыла дверь в её комнату – там всегда торчали ключи, - это можно было делать в любое время, чтобы, например, посмотреть телевизор – убедилась, что хозяйки нет. Навстречу из комнаты выбежал огромный пёс хозяйки вместе с кошкой-персом. Комнату последней Женя заняла и соответственно теперь не пользовалась любовью этой особы, если эта порода вообще умеет любить. Схватив ключи, Женя побежала к двери. Некто трезвонивший уже ушел. Женя вернулась в комнату хозяйки. Псина, размером с хорошего теленка, бегала к двери и обратно за Женей. Жене нужно было обратно вернуть всё на место: псину с кошкой в комнату, ключи в дверь.
- Ну, давай, заходи, - сказала она псу.
Пёс стоял снаружи комнаты и удивленно смотрел на Женю.
- Ну, чего ты? Я спать хочу! Давай заходи, ну? Сюда, - Женя постучала «к ноге».
Псина задумалась.
- Ну, чего ты думаешь? Давай-давай!.. Ну, ладно уже, заходи...
Пёс зашел. Кошка, с характерным своей породе вечно недовольно невозмутимым видом, наблюдавшая этот диалог, однако, с явным интересом, тоже зашла.
- Ну, вот, молодцы, - похвалила их Женя, вышла и замкнула дверь.
Вечером она рассказала хозяйке про чей-то настойчивый звонок в дверь.
- Ой, я ж тебя забыла предупредить! Ты без меня смотри ни в коем случае не заходи в комнату, не открывай, а то я не ручаюсь за своего пса! То есть я конкретно предупреждаю, что это опасно. Моя подруга, очень близкая – он её с вот таких пор знает,- показала хозяйка размер с котенка-подростка, - можно сказать, на руках выносила, воспитывала, она у меня жила тогда даже какое-то время. И гуляем мы часто вместе – родной человек. Так она без меня в комнату заскочила – и всё!
- Что – всё? – ждала Женя, как сильно надо пугаться.
- Он её не выпустил! Рычал, лаял – арестовал, короче: комнату забаррикадировал, она меня два часа ждала под его оком. Нет, ты не бойся, - хозяйка увидела Женины удивленно поползшие вверх брови, - при мне он тебя не тронет. Ты ж видишь, он мирный. Просто, без меня – нельзя. Охранник. С подругой-то я даже не ожидала такого, а ты ж вовсе чужая, надо было сразу предупредить. А так-то не бойся. Хорошо, что ничего не было – что ж я не сказала-то сразу!..
Женя вспомнила удивленное лицо пса в рамке узкого дверного проема, и не стала пугать Яну.
«Забавно, однако... я от бабушки ушел, я от дедушки ушел... И мужчины меня в итоге не трогают, и собаки кушать не хотят... Обидеться, что ли?»
Через день утром она встретила маму с сестрой, возвратившихся с Урала от бабушки. Дома она рассказала им историю с Олегом. И сестра Алька торжественно сказала: «Это тебе было искушение перед настоящим! Теперь у тебя обязательно появится настоящий любимый мужчина! Ты – молодец!» - реакция родных окончательно примирила Женю с собой.
Они засадили огород. Как долго весна не тянется, земля к определенному сроку должна принять семя и успеть вскормить его накопленной за зиму влагой.
Приехав сюда из голодных девяностых, Женя была счастлива – всё в твоих руках, что посеешь, то пожнёшь. Девяностые – сложносочиненное время, для кого какие, для них реально – голодные: маму сократили, папе не давали зарплату. Анекдоты про голодных студентов – «Три котлеты... - «Жирует, гад!» - ...и шестнадцать вилок, пожалуйста» – для многих все же, были архаикой, и скорее, означали, что студент всегда не прочь поесть, а вот деньги улетели невесть куда ещё до еды, – для неё же вполне пахли правдой. Мама с сестрой сидели на хлебе с сахарным песком и воде: практически все, что удавалось добыть случайными мамиными заработками, отсылали Жене. Ей это давило на мозги и на всю остальную нервную систему. В деревне и Женя, и мама напрочь забыли – забыли вспомнить, что он был – с самого рождения «медицинский учет», ранний сколиоз и перманентная облегчённая физкультура, занудная ЛФК – веселее повеситься. Жене с её склонностью отрешаться от бренного физического мира только это и нужно было. В школе же – легче отлучить, чем научить, что делать вот с таким – с виду вполне здоровым телом. А вдруг, что сломается – ты лучше, девочка, вот тут посиди. Она и сидела на всех почти уроках физкультуры на лавочке – и только её голова регулярно участвовала в качестве дополнительной баскетбольной корзины, что не прибавляло Жене любви к этой самой физкультуре и спорту. И тут она с места в карьер принялась осваивать радости не культуры – физического труда...
Курс лечения заканчивался в начале июня. В городе было ещё теплее, чем в деревне. В последнюю неделю своего лечения она даже ходила на реку, пробуя загорать.
Как обычно, возвращаясь автостопом, она отвечала на одни и те же вопросы водителей, которые не любили ездить молча.
- А как вы насчет се...са?
- В уместных обстоятельствах – положительно, - вздохнула она.
- Ну, например, сейчас…
- Да, хотелось бы, как-то, с любимым мужем.
- Но вы ж пока одна.
- А зато у вас – жена и дети.
- А вы?.. Вы девушка уже взрослая. Чего скучать? Можно иногда развлечься… Один разок-то можно?
- Вы знаете, сколько вас таких, предлагающих один разок? - Мужик был не агрессивен, улыбчив, скорее игрив, чем похотлив. - Всем давать?
- Ну, не всем, на выбор. По сердцу надо.
- Ну, вот, я «по сердцу» – жду любви.
- А может, я вам понравлюсь, давайте я к вам приезжать буду, пока вы ждете суженного.
- Спасибо, я так подожду. Счастливо! – попрощалась она. - Вас много, а я одна! - проговорила она уже за дверью кабины. - «А по статистике, вроде, наоборот?.. А так, по дорогам: на каждую меня – по несколько желающих. Откуда берутся?»
Она задумчиво стояла посреди полей, оставалось еще 20км до деревни. Ближние за полями сопки в деревьях совсем по-летнему зеленые. Вдоль дорог – полосы густой травы. На дальнем отсюда лугу рассыпчато бродили коровы. Горы вдали красиво свежо синели под небом «в молоке». От всего пахло свежестью начала лета, вспаханной и засаженной, но еще открытой не заросшей землей. Вспомнила старика-соседа.
Ветеран, похрамывающий, резкий, он каждую весну громким криком ворчал о проклятой крестьянской доле, о неудачной погоде – предрекал неурожай, загибая пальцы: «Осенью дождя – не было! Зимой снега – не было! Сейчас дождя – нет!» - махая в отчаянье рукой.
А как-то она вышла, когда пахали огороды, и оглянулась поздороваться. Он стоял за забором от пашни, опершись на него сверху рукой и положив на нее подбородок. И был весь захвачен созерцанием пахоты. Земля из глиноподобной, пришмякнутой за осень и зиму машинами, тракторами и санями с сеном, дровами и прочим, становилась под плугом трактора рыхлой теплой влажной, ждущей трудов человеческих.
Лицо старика светилось блаженной улыбкой. Глаза с довольством и умилением следили за превращением земли.
«Инстинкт пахаря-сеятеля», - растроганно улыбнулась тогда Женя.
«Инстинкт пахаря-сеятеля, - усмехнулась она сейчас. – Они чувствуют мою целину и не могут пройти мимо спокойно"
Дорогие друзья! Ваша подписка и лайк весьма помогут развитию канала. Спасибо вам!