Итак, в прошлой части нашего "текстосериала", который рассказывает нам большой друг канала, лингвист-переводчик, историк и писатель Зои Лионидас, мы остановились на создании грозной коалиции, враждебно настроенной по отношению к герцогу Бургундскому. Возглавлял эту компанию Жан Беррийский, а ближайшими сподвижниками были дети Людовика Орлеанского и Бернар д'Арманьяк.
Следует отдать должное бургундскому герцогу: он держался начеку и не выпускал своих врагов из поля зрения (а кто станет их знаменем и духовным вдохновителем, догадаться было несложно). Впрочем, пока что бургундец не был уверен, что Жан Беррийский и иже с ним решатся на полноценную войну и дело не ограничится – как было при его отце – военной демонстрацией и игрой мускулами.
Посему, желая ответить на угрозу встречной угрозой, бургундец спешно объявил военный сбор, причем присоединиться к нему в кратчайшие сроки должны были оба его младших брата, неизменный граф Гильом – тесть принца Иоанна, и конечно, льежский епископ, столь многим ему обязанный. Войска, действительно, стали отовсюду прибывать в Париж, точнее, в его окрестности: Жан Бесстрашный был достаточно дальновиден, чтобы не дразнить солдат парижским богатством и не подталкивать к попыткам мародерства и грабежа, что население не поняло бы никоим образом. Впрочем, этому самому населению все же пришлось на собственной шкуре испытать превратности военного времени, т.к. «экстраординарные налоги» в очередной раз взлетели до небес, а возмущенным парижанам поспешили объяснить, что деньги совершенно необходимы для отражения очередной «английской угрозы».
Впрочем, Жан Беррийский был настроен достаточно решительно: в конце весны 1410 года он двинул свои войска к Понтуазу – ближайшему к Парижу городу.
В самом деле, судьба – великая насмешница, и Жан Беррийский, годами делавший все, что возможно и невозможно, чтобы только избежать гражданской войны – сам же ее развязал. Впрочем, пока что все опять-таки сводилось к войне скорее психологического плана: Жан Беррийский и его союзники подошли к Пуатье, и остановившись там, раз за разом отправляли посланцев в Париж, требуя для себя встречи с королем, о чем, Жан Бургундский, ясное дело, не хотел даже слышать.
Что касается столицы, в мае и июне 1410 года там спешно были устроены несколько заседаний королевского совета, где в очередной раз «председательствовал» безмолвный дофин, так и не смог принять никакого действенного решения. К счастью для страны, оба противника также не спешили вступать в прямое противоборство между собой, ограничиваясь короткими стычками и неизменным грабежом ближайших деревень.
Ситуация оставалась патовой вплоть до 15 июля, когда король, в очередной раз придя в себя, и выслушав от временщика доклад о ситуации в стране (конечно же, поданный в полном соответствии с бургундскими интересами), категорически приказал «мятежникам» сложить оружие и возвратиться в свои владения, обещая в обмен полное прощение и забвение случившегося. Как и следовало ожидать, никакого впечатления на орлеанцев подобный демарш не произвел, т.к. по мнению Жана Беррийского этот приказ был написан «вовсе не королем». Столь же бессмысленным оказался и новый приказ, категорически запрещавший кому бы то ни было присоединяться к орлеанской партии. Раскол становился все более очевиден – страна рвалась пополам, и столкновение превращалось попросту в дело времени.
Впрочем, пока что ни та ни другая сторона еще не решались развязать войну, и посему, Жан Беррийский согласился 10 августа встретиться с посланниками короля (читай – Жана Бургундского), которыми предводительствовал граф де Тьонвилль. Ситуация, впрочем, осталась на точке замерзания, т.к. обе стороны категорически не желали ни в чем уступать друг другу.
Наконец, очередной приказ за подписью короля, датированный 28 августа того же года, приказывал казначеям выделить Жану Бургундскому 120 тыс. золотых ливров – очень и очень немалая сумма по тем временам, для оплаты наемников, должных привести к покорности «бунтовщиков», а всем вассалам короны и городским ополчениям было приказано выдвигаться в сторону Парижу, причем войсковой сбор был назначен на 15 сентября. Впрочем, те отнюдь не испугались (кто же это воюет осенью, в грязи и под дождем?) и ответили очередным письмом, где объявляли, будто Жан Бургундский держит короля в плену и отдает приказы от его имени.
Временщик оскорбился, и желая опровергнуть столь «бесчестную клевету», похлопотал о том, чтобы мало что понимающий король вместе с наследником, явились на заседание Большого Совета, куда были приглашены все крупные аристократы, в это время присутствовавшие в Париже. «Бунтовщики» в свою очередь ответили новым письмом, требовавшим для их предводителей встречи с королем с глазу на глаз, а для устрашения, орлеанское войско перебазировалось поближе к столице, к Шартру. И вот в этот момент, понимая, что ситуация вот-вот достигнет критической точки, в нее поспешила вмешаться королева…
Ну а что было дальше, и к чему привело вмешательство Изабеллы, мы, по обычаю, узнаем из следующей части истории, так что подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить что-то интересное. Те же, кто лишь недавно к нам присоединился, смогут найти начало рассказа (а также другие интересные истории о героях XV века) здесь: