В квартире Смирновых царило уныние. Анфиса, расстроенная порчей прекрасной норковой шубы, наотрез отказалась вести активный образ жизни. Вот уже неделю она лежала в кровати, время от времени укладывая себе на лоб мокрое полотенце и жалобно стонала. Муж ходил голодный, с перевязанной челюстью, но не поддавался на требование супруги отправиться ночью на кладбище и вбить осиновый кол в вампирюгу, порезавшего шикарную дорогую обновку.
— Дорогая, это призрак, а не вампир, — пытался увещевать пухлую бабу муж, — Осиновый кол на них не действует!
— Ещё как действует, — не сдавалась Анфиса и показывала планшет, где Сильфида Ложкина, «чёрная ведьма в седьмом поколении» уверенно разглагольствовала, что «Осина - дерево сильно волшебное, забирает магию у всех потусторонних сущностей, а потому, осиной можно прогнать из дома всех: полтергейст, барабашек, домовых, кикимор и призраков.» Нельзя прогнать лишь тараканов. Но эти твари даже ведьмам не подчиняются. Даже тем, которые в седьмом поколении. Потому как твари наглые, но магией обделённые... в смысле, тараканы.
— Но дорогая, меня арестуют за осквернение могилы, — взывал к разуму жены тощий мужик, — Могут даже посадить в тюрьму! Надолго!
Но разум бабы, потерявшей новую норковую шубу, которую она ещё ни разу «не выгуливала в свет» молчал. Молчал и гнул свою линию. Пока безуспешно: в тюрьму тощему мужику хотелось попасть ещё меньше, чем жить с обиженной супругой. Жена могла перестать обижаться, а вот с тюрьмой не договоришься.
— Может, осину можно сверху на могилу положить, — попробовал найти компромисс тощий мужик, — Так даже лучше получится! Больше осины — сильнее воздействие! А?
Подувшись и пообижавшись, Анфиса решила согласиться. Во-первых, на другие варианты супруг всё равно пока не соглашался, а во-вторых, не самой же раскапывать могилу! Да и Сильфида Ложкина ничего не имела против укладывания осины на могилы слишком активных призраков.
— Ладно, — пробурчала Смирнова и отправилась на кухню готовить манную кашу с комочками. Почему манную кашу? Потому что челюсть у Виктора до сих пор болела, и доктора советовали ему кушать мягкие продукты: кашки, творожки, смузи. А почему жена собиралась готовить кашу, непременно, с комочками? А потому что супруга до сих пор обижалась и мелко мстила. И, чисто по-человечески, её можно было понять: супруг тоже согласился выполнить её просьбу кое-как. Отказался вбивать осиновый кол!
Смирнов кривился, но покорно ел манную кашу с комочками. Критиковать боялся: сам варить он не умел, а жена, сидя напротив, внимательно следила, чтобы он не выковыривал комочки и ел как положено. Даже спрашивала преувеличенно заботливым голосом, вкусно ли ему. Смирнов на миг преображался, кивал, надевая при этом счастливое лицо человека, который ест сочную отбивную. Потом маска сползала и мужчина, с кислой физиономией, продолжал шкрябать алюминиевой ложкой в миске.
— Поел? — ласково поинтересовалась Анфиса, наливая в кружку с отбитой ручкой горячий мутный чай, — Тогда, быстренько запей чайком и иди за осиной!
Смирнов, с тоской взглянув на странную бурду в чашке, отказался, заявив, что не хочет ждать, пока чай остынет. Он торопиться сделать «дело» и этим порадовать супругу! На лице толстой бабы появилась недоверчивая улыбка, намекающая, что в следующей манной каше комочков может и не быть. Ну, или их станет меньше.
Воодушевлённый Смирнов ушёл, а Анфиса, быстро прихорошившись, тоже выскочила за дверь: женщина отправилась в ближайшую церковь. Нет, она никогда не была чересчур набожной. Но знала: святая вода и свечи — первейшее средство от настырных духов!
К вечеру всё было в порядке: Анфиса полила святой водой всё , что можно было полить, даже лестницу в подъезде. А Виктор, приведя в изумление кладбищенских сторожей, обложил дощечками четыре квадратных метра могилы гражданина Гунько.
Ночь прошла тихо. Так же незаметно пролетела следующая неделя. Супруги, наконец, «выдохнули». К тому же, тощему мужику сняли повязку, доктора сказали, что с челюстью «всё в порядке» и он уже может есть всё, что хочет, конечно, кроме орехов и сухарей. Это стоило отметить! Но без стриптиза. С некоторых пор Смирнов разлюбил этот вид досуга. Да и правда, что там хорошего? Пакость одна... Причём, травматического характера!
Жена на «пакость травматического характера» оскорбилась, но виду не подала. Затаила обиду и желание сделать манную кашу состоящую из одного большого холодного комочка... комка! Без соли, сахара и молока... Но у супруга челюсть уже функционировала нормально, так что он мог обойтись и бутербродами, которые прекрасно умел делать самостоятельно. Пришлось промолчать... но вспомнить поговорку, что «месть — блюдо, которое подаётся холодным».
Так что Смирнова ласково улыбнулась мужу, согласившись, что стриптиз лучше отложить «на потом». В глазах женщины сверкнуло желание сатисфакции. Реванша. Возмездия.
А Смирнов, воодушевлённый полным взаимопониманием с женой, пошёл приводить себя в порядок: супруги планировали сходить в ресторан. Дома обстановка напоминала о печальном опыте. Решено! И Виктор, достав из шифоньера приличный костюм с серой рубашкой, побежал умываться, причёсываться, чистить зубы и бриться. Анфиса, уже в нарядном платье, стоя у зеркала в прихожей, завивала плойкой «чёлку Карлсон».
Всё шло, как по маслу...
Как вдруг, в ванной, в зеркале над раковиной, вместо недобритой смирновской физиономии возникла совершенно чужая мужская рожа. Рожа улыбнулась и стала меняться. Она делалась то молодой, то старой, глаза то выпучивались, то вываливались вниз... От жуткого зрелища голос у Виктора вдруг пропал. А рожа, преобразившись в гражданина Гунько, ехидно так спросила: долго ли супруги планируют жрать в ресторане на его денюжки? Он-то тут останется... Сюрприз родственникам будет готовить!
Тощий мужик, тихонечко завыл и стал крестить зеркало, раковину, воду и всю ванную. Призрак исчез. Куда — стало понятно по истошному воплю из прихожей. Когда Смирнов прибежал на помощь жене, та стояла с открытым ртом, готовясь повторно издать боевой вопль команчей, а в руках у неё была плойка с куском «чёлки Карлсон». Непонятно почему, но дрянная плойка вдруг, нагревшись до температур, не предназначенных волосам, спалила причёску. Вся чёлка «отвалилась», оставшись на перегоревшем электроприборе. На голове у Смирновой бодро торчал подпаленный ёжик волос высотой в полтора сантиметра. Ни о каком ресторане, разумеется, речь уже не шла.
— Это всё он! — топая ногой, злобно кричала Анфиса, — Я точно знаю, ЭТО — ОН!
ПРОДОЛЖЕНИЕ на авторском сайте Светланы РИД:
Напоминаю начало на Дзене: